Антони Иден

Уже к этому времени там хорошо поняли, чего можно ожидать, когда в Лондоне заговаривают о переговорах с Берлином. Французское правительство, как замечает Иден, "опасалось, что любые переговоры с германским правительством будут иметь своим результатом новые уступки". Французские правящие круги сознавали, что перевооружение Германии, которой управляют люди, официально поднявшие знамя реванша, представляет серьезную опасность для Франции. Отсюда и возражения из Парижа против некоторых английских предложений, возражения робкие и непоследовательные, но вызывавшие раздражение у английских министров и газет.

На протяжении многих лет английские политики пытались играть к выгоде Англии, сталкивая Германию и Францию. Эта игра активно велась и после первой мировой войны. Иден пишет об "английской тенденции поддерживать слабого против сильного, что может быть просто инстинктивным стремлением к балансу сил" - одному из важнейших принципов в английской внешней политике. Англия стремилась придерживаться этого принципа, чтобы самой выступать в качестве арбитра и господствующей силы в Европе.

В первой половине 30-х годов во Франции имелись реалистически мыслящие политики, понимающие, что английская игра в "баланс сил" может привести Францию к катастрофе. Особенно хорошо понимал это Барту, министр иностранных дел. Он выступал за франко-советский пакт против нацистской агрессии и за вступление СССР в Лигу Наций.

Чтобы оказать нажим на французов и подчеркнуть перед нацистами свою твердую решимость договориться с ними об уровне вооружений, в Лондоне был опубликован по этому вопросу меморандум, признавший, как пишет Иден, "неизбежность определенного перевооружения Германии". Еще раз английское правительство заявило, что Германия должна иметь 200-тысячную армию; предлагалось разрешить ей иметь и танки. Чтобы сделать приемлемыми для общественного мнения эти уступки, в меморандуме говорилось, что они необходимы для достижения соглашения о конвенции, ограничивающей вооружение сроком на десять лет. Разоружение через гонку вооружений - такова логика английской позиции!

Палата общин обсуждала меморандум. Это опять был нажим на Францию, реверанс в сторону Берлина и дезориентация английского народа. Содержащиеся в меморандуме предложения разумны, заявил министр иностранных дел Саймон, Германии должно быть обеспечено право на "равенство в вооружениях". Он сообщил, что Иден вскоре отправится в Париж, Рим и Берлин с целью обсудить там эти английские предложения. "Саймон изображал дело так, - замечает Бардене, - будто большой подарок преподносится англичанам, когда Гитлер и Муссолини любезно соглашаются беседовать о разоружении, - это невзирая на известный факт, что Германия и Италия вооружаются до зубов".

Выступивший в дебатах Иден безоговорочно защищал меморандум. "Мы верим, - говорил он, - что в общем и целом этот документ справедлив, поэтому он должен быть поддержан и от него нельзя отступать". В своих мемуарах Иден не вспомнил об этой речи. И не случайно. "Комментарии представителей лейбористской оппозиции, - пишет Бардене, - явились предупреждением для палаты общин, что "умиротворение" уже началось, как это в действительности и было".

Возникает законный вопрос: может быть, в Лондоне не имели представления о замыслах нацистской Германии и в неведении содействовали ей в подготовке к их реализации? Документы дают на этот вопрос отрицательный ответ. Именно к моменту опубликования упомянутого меморандума, в январе 1934 года, английское правительство получило от своего посла в Германии Эрика Фиппса важное донесение. Посол сообщал, что новый германский режим, пришедший на смену Веймарской республике, может в будущем развязать международный конфликт, ибо "нацистская Германия не верит ни в Лигу Наций, ни в переговоры". Гитлеровская политика, писал Фиппс, преследует четыре цели: присоединение Австрии, восстановление восточных границ, экспансия на Юг и на Восток и возвращение ряда колоний. Что же можно сделать в этих условиях? Если Гитлер обнаружит, что ему не оказывают сопротивления, темп его продвижения увеличится; с другой стороны, если он встретит энергичный отпор, то на данной стадии не рискнет пойти на разрыв. Как признает сам Иден, Фиппс "считал, что Германия все еще вполне сознает свою слабость и изоляцию и ее можно остановить объединенным фронтом зарубежных стран".

Таким образом, английское правительство было прекрасно осведомлено об агрессивных замыслах Германии, о том, что эти замыслы непосредственно угрожают самой Англии, что Гитлера можно остановить, прекратив оказывать ему поддержку и создав единый фронт государств против агрессии. Знаменательно, что советская дипломатия аналогичным образом расценивала положение дел в Европе и предлагала те же меры борьбы с агрессией.

Английское правительство скрыло от парламента и общественного мнения соображения своего посла и продолжало действовать в прямом противоречии с ними. Иден упаковывал чемодан, чтобы нанести визит Гитлеру и Муссолини. Почему же Лондон действовал вразрез со здравым смыслом? Потому, что британских лидеров слепила ненависть к СССР, а в планы Гитлера входила канализация германской агрессии на Восток.

16 февраля 1934 г. министр английского правительства Антони Иден отправился в свое первое турне по столицам Европы. Его сопровождали главный советник Форин оффис Уильям Стрэнг, способный, энергичный, тогда еще молодой чиновник, мастерски готовивший проекты любых документов и речей, сделавший впоследствии большую дипломатическую карьеру; парламентский секретарь лорд Крэнборн, наследник титула маркизов Солсбери, одной из самых влиятельных и до сих пор семей в Англии; личный секретарь Роберт Хенки, сын известного государственного деятеля. Были устроены торжественные проводы; на вокзал явились Джон Саймон, французский, германский и итальянский послы и личный представитель премьер-министра. Таким образом подчеркивалось значение, придаваемое предстоящему визиту.

В нацистской столице Идена встретили демонстративно торжественно и тепло. В его беседе с Гитлером обсуждались детали, касающиеся уровней вооружений различных стран. Настаивая на 300-тысячной армии для Германии, фюрер настойчиво пугал английского министра "советской опасностью": "Россию никогда нельзя забывать, ибо, если Россия не является угрозой сегодня, она будет представлять страшную опасность завтра". В различных вариациях фашисты долго станут внушать эту мысль лондонским, парижским, вашингтонским политикам, и те охотно будут глубоко заглатывать антисоветскую наживку.

Ни о чем конкретно не условились, но дружеский контакт был установлен. Гитлер Идену понравился. На обед в английское посольство он явился в сопровождении Нейрата, Гесса и Геббельса. Иден наслаждался подчеркнутым вниманием нацистских лидеров к его персоне.

Внимание это объяснялось просто. Иден был первым членом правительства великой державы, который явился в Берлин для встречи с фюрером. Этот акт поднимал престиж фашистского главаря в глазах немецкого народа и мирового общественного мнения. Морально-политический выигрыш для гитлеровского режима был бесспорным. А именно в первые годы своего существования этот режим особенно нуждался в такой поддержке, и подчеркнутое гостеприимство не было высокой платой за нее. Вскоре нацисты обнаглеют и станут отказывать эмиссарам из Лондона и Парижа даже в элементарной вежливости. Но пока это было делом будущего.

В политике все в конечном итоге балансируется. Содействие поднятию престижа фашистских диктаторов оборачивалось против Лондона. Издержки "умиротворения"! На это обратил внимание Идена французский министр иностранных дел Даладье, заметив, что английская привычка забираться ко льву в его пещеру влечет за собой потерю престижа.

Из Берлина Иден направился в Рим. То была его первая встреча с Муссолини. Итальянский дуче поддержал требования Гитлера в области вооружения Германии. В отличие от Берлина в Риме Идена встретили прохладно. Муссолини не пришел на обед в его честь, и Иден на день сократил свое пребывание в итальянской столице.