Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (ЛП)

Насколько мне известно, Эпстайн лишь однажды был близок к тому, чтобы завести приятные взаимоотношения, и парень, о котором идёт речь, довольно сильно подвёл его – но Брайан вернулся за большим. Это был честолюбивый актёр по имени Джон ‘Дизз’ Гиллеспи, описанный одним из самых циничных-но-правдивых деловых партнёров Брайана, как “довольно привлекательный, утончённый, пробивной ловкач лёгкого поведения с американского среднего запада, который пленил Брайана, считавшего, что тому на самом деле не плевать на него”. Эпстайн настолько потерял от любви голову, что отдал Диззу контракт на управление с НЕМС и недельный гонорар. В конце 1964 года было сделано сообщение для прессы, провозгласившее, что Гиллеспи стал ‘первым обычным актёром’, вошедшим в список артистов Эпстайна. Обычным? Кампания по связям со общественностью не была доведена до конца, и у меня не было никаких обсуждений с моим боссом по поводу того, что он планировал для нашего самого последнего приобретения. По всей видимости, Дизз был бисексуалом и изменял Брайану с женщинами так же, как и с другими мужчинами. Среди тех из нас, кто работал с Эпстайном тесно, ходила молва, что когда роман с Диззом достиг бурной кульминации, Брайану угрожали ножом, вымогая у него деньги. Дизз потребовал много денег, чтобы исчезнуть. Конечно, для Эпстайн было целесообразно избавиться от этого хищника, но он смотрел на это иначе и, казалось, продолжал испытывать чувства к этому человеку, что продолжалось несколько лет.

Эпстайн решительно замещал отсутствие наполненной любовью жизни, работая упорнее и дольше, чем это было необходимо – часто над задачами, которые можно было поручить кому-нибудь, и окружая себя талантливыми и известными людьми, отобранными из модной ‘тусовки’ лондонского Вест-Энда. В бизнесе его стратегией было избегать использования могущества ‘Битлз’ для того, чтобы устроить дела других своих исполнителей, но в своей личной жизни он использовал их всё время для заполнения своих званых обедов важными и влиятельными гостями. В его представлении идеальная вечеринка в его апартаментах возле Хэрродса и, позже, в его роскошном – в стиле Лондона 19-го века – доме на Чэпел-стрит, 24, в Белгравии включала в себя одного или нескольких битлов; может быть, парочку из ‘Роллинг стоунз’; несомненно, его единственную звезду-женщину, Силлу Блэк; и россыпь ‘знаменитостей’ общества, которые оценят и которым будет удобно в присутствии его забавных гостей из мира шоу-бизнеса. Гостящих звёзд, коллег, а также родственников весьма впечатляло присутствие Лонни, его высокого, чернокожего, величавого камердинера с необычайно колониальными манерами. Когда проходила вечеринка, его небольшая команда слуг, возглавляемая испанским дворецким в официальном тёмном мундире, выносила выдержанное шампанское и охлаждённую икру, радость Эпстайна была неописуемой. Иногда мы спрашивали друг друга о цели той или иной вечеринки. Затем мы осознали, что настоящим мотивом расточительного гостеприимства Брайана было окружить себя модными людьми, которые служили противоядием для его в других отношениях одинокой светской жизни. Настоящие изящество и богатство, в которых он принимал ведущих людей мира поп-музыки и их красивых партнёрш, контрастировали с грязью и порочностью его случайных сексуальных связей.

Одна из самых памятных и блестящих вечеринок ‘дома’ имела место 12 августа 1964 года, за четыре месяца до переезда Брайана в его весьма роскошный дом в Белгравии на Чэпел-стрит. Он всё ещё жил в изысканных апартаментах Уэддон-хаус, в Уильям-Мьюз, на границе Найтсбридж и Белгравии, расположенного между ультрамодной Слоун-стрит и чрезвычайно дорогим белгравским парком. Каждый из нас получил впечатляющий пригласительный билет первоклассного качества с красиво выгравированным официальным приглашением: ‘Ужин-фуршет в 9-30 вечера, форма одежды свободная’. Названной Брайаном причиной этого вечера было отметить приближающееся отправление Джона, Пола, Джорджа и Ринго в своё первое полноценное концертное турне по Северной Америке. Чтобы подчеркнуть значение этого турне, он разложил по апартаментам копии текущего нью-йоркского журнала ‘Почта субботнего вечера’. На обложке был снимок ‘Битлз’ и основанная на длинном интервью статья Эла Ароновица, который помог свести Боба Дилана и великолепную четвёрку во время одной встречи в комнате нью-йоркского отеля, которая особенно впечатлила Джорджа Харрисона. В этот вечер накануне турне список приглашений Эпстайна превзошёл по количеству настоящих звёзд все его предыдущие лондонские гулянки на тот момент. Во главе с добавлением в самую последнюю минуту его героини, легендарной Джуди Гарланд, гости включали в себя битлов и Силлу Блэк, другую любимую певицу Брайана Алму Коган, Мика Джаггера и Кейта Ричардса из ‘Роллинг стоунз’, дуэт Питера и Гордона, ‘Сёрчерз’, Томми Стила, Лайонела Барта и трёх ведущих ди-джеев тех дней – Алана Фримена, Пита Мюррея и Брайана Мэттью. Также тем вечером заскочила Дасти Спрингфилд; она была популярной бестией вечеринок, которую замечали на большей части вечеринок с участием самых преуспевающих людей в обществе в разгульном Лондоне 1964 года. Матриархальная первая леди в жизни Брайана, его мать Куинни, по такому блестящему случаю приехала из Ливерпуля. Как правило, она посещала мало его вечеринок, и Брайан был чрезвычайно рад её видеть. На крыше был возведён огромный белый шатёр, где были расставлены столы для ужина, а гости могли смотреть сквозь пластиковые окна на юго-западный Лондон. Там были красивые канделябры и тысячи гвоздик. Слово ‘фуршет’ было недостаточным, чтобы для впечатляюще выставленной напоказ еды, от филе из говядины до ломтиков утки, от охлаждённого омара до всякого рода других морских деликатесов и корзинок, нагруженных экзотическими фруктами. Изумительный набор закусок включал специальный выбор кошерной еды, что, несомненно, порадовало Куинни. Небольшая толпа любителей поглазеть на звёзд собралась в частном переулке за Уэддон-хаус и стала свидетелями неловкой сцены, в которую оказалась вовлечённой опоздавшая Джуди Гарланд и её тогдашний сопровождающий, Марк Херрон. Их отказывались впустить, потому что их имён не оказалось в списке гостей. Кутаясь в броскую норковую шубу, она отчаянно просила, чтобы её впустили, говоря: “Это ужасно. Мы встретили Брайана с Лайонелем в ресторане, и он попросил нас придти”. Когда Брайан услышал, что происходит, он покраснел хуже помидора и пробормотал: “Просто катастрофа!” Его кумир и её возлюбленный были спешно приглашены войти, и её засыпали комплиментами, чтобы успокоить её уязвлённое самолюбие. Она отказалась от шампанского, но заливала в себя стакан за стаканом апельсинового сока. Предыдущим вечером Брайан ужинал в одном из своих любимых мест, в ресторане ‘Каприз’, и обнаружил, что сидит рядом с Джуди Гарланд. Конечно, он не смог устоять от приглашения её в устной форме придти и встретиться с ‘Битлз’ на его вечеринке, но её имя так и не было добавлено в официальный список. Моя жена, Коринна, увидела Гарланд через стол или два в переполненной, освещённой свечами столовой и заметила, что та не делала никаких попыток скрыть следы повреждений обоих запястий. Гарланд выглядела бледной, слабой, так, словно ей не по себе, и совсем непохожей на искромётную личность, которую мы так много раз видели на киноэкране. Несмотря на её внушающий беспокойство вид, она вела себя очень активно и тараторила без умолку с хозяином. В общем и целом битлы мало обращали на неё внимание, предпочитая находиться с представителями ‘Роллинг стоунз’ и ’Сёрчерз’. Из четверых только Пол удосужился вступить с ней в разговор. Они стояли близко друг к другу, и – можно было слышать – обсуждали сценические мюзиклы в общем и ‘Мэгги Мэй’ Лайонеля Барта в чатности. Это привело к просочившейся в прессу истории, что Маккартни, возможно, будет сотрудничать с Гарланд в какой-то захватывающей театральной постановке на сцене нью-йоркского Бродвея и лондонского Вест-Энда. Следующие 24 часа я получал звонки от большинства редакторов изданий о шоу-бизнесе, просивших у меня сведений, но обе особы, которых это касалось, утверждали, что все эти отчёты являются абсолютно неточными, и такого шоу нигде не будет.