Пароль «Dum spiro»

Отман отлично выполнял новые задания. От него мы получали ценную информацию.

1 ноября мы передали Центру:

В этой же радиограмме:

На второй день я получил молнию Центра:

Правдивый выполнил и это задание. «Дезо» сломленного Кнашкецкого уже не могло никого дезинформировать.

СВАДЬБА

Третьи сутки стоим в Козлувке. Расположение хутора очень удачное. До ближайших сел: Гарбутовице, Сулковице, Ясенице — расстояние вроде и небольшое — полтора-два километра, а добираться надо два-три часа.

Красота вокруг неописуемая. Осенним золотом горят лиственные леса. Синеют сосновые боры. Шумят горные ручьи. На юге белеют покрытые снегом вершины Карпат. В бинокль отчетливо виден Краков.

Я, Тадек и все радисты разместились в одном доме. Тадек взял на себя охрану хутора, послал разведку в ближайшие села.

К двенадцати часам дня прибыл связной из польского отряда поручника Побука. Он принес записку. В ней сообщалось, что в 17.00 в селе Ястшембя меня ожидает полковник польской Армии Крайовой. Я был крайне заинтересован в этой встрече. Полковник, по агентурном сведениям, легально проживал в Кракове. Имел своих людей в воинских частях, в комендатуре, на железной дороге.

Несмотря на усталость, решил пойти на встречу. Вызвались в спутники Мак и капитан Собинов. Мы надели польские плащи, шляпы, захватили автоматы, пистолеты, по паре гранат и вслед за проводником двинулись в путь.

Вот и Ястшембя. Мы остались в роще. Проводник-связной тут же исчез и вскоре возвратился к нам. За ним шли Побук и неизвестный мне мужчина, низкорослый, похожий на колобок.

— Господин подполковник, — обратился ко мне поручник Побук. — Имею честь представить вам полковника Янека.

Янек тут же стал приглашать нас на квартиру, чтобы, как он говорил, в домашней обстановке обсудить некоторые вопросы нашего сотрудничества в борьбе против швабов. Сказал, что квартира, избранная для встречи, во всех отношениях безопасна. Во-первых, она принадлежит солтысу — доверенному лицу оккупантов. Во-вторых, у хозяина дома свадьба: появление гостей — дело естественное. В-третьих, хозяин квартиры предупрежден, что своей головой отвечает за благополучный исход нашей встречи.

Переступили порог празднично убранного дома и сразу очутились в компании разодетых женщин и чрезмерно учтивых мужчин.

У нас были отличные легенды. Мы не боялись неожиданных вопросов. И все же, откровенно говоря, чувствовали себя вначале не в своей тарелке. Какой-то странной казалась эта обстановка после лесной жизни. Солтыс пригласил нас в отдельную комнату. Сюда никто из гостей не заглядывал. Здесь мы оставили свои автоматы, сняли плащи. Сели играть в преферанс. За игрой неторопливо обсудили все интересующие нас вопросы. Полковник дал мне два рекомендательных письма к своим людям, работающим на железнодорожной станции. Его сообщения о краковском гарнизоне подтверждали данные нашей разведки. Мы договорились о постоянной связи, о координации и согласованных действиях наших диверсионных групп.

Тепло попрощались с новыми знакомыми и отправились в обратный путь.

Была непроглядная темень. Проводник, чувствовалось по всему, плохо знал местность. Мы шли степной тропинкой в юго-восточном направлении. Проводник этот мне не нравился. Я видел его впервые, но что-то отталкивающее было в его угодливых движениях, ответах, репликах. Подошли к небольшому селению. Мы с капитаном Собиновым под каким-то предлогом отправили проводника. Зашли в первый попавшийся дом. Хозяин, не раздумывая долго, согласился проводить нас в лесничевку — к партизанам. К своим мы явились только к часу ночи.

Мы снова ждем груз из Центра. Три ночи подряд, с 10 по 12 октября, на поляне, возле Козлувки, дежурили бойцы, несколько раз зажигали костры. Но самолета не было. Пришлось изменить координаты. Ведь немцы могли сообразить, что здесь ожидается груз. Не исключалась и возможность проникновения гестаповских агентов в расположение наших отрядов.

13 октября к нам прибыл командир соседнего польского отряда Зенек. Сообщил, что к ним прибилась какая-то русская десантная группа.

Мы договорились о встрече. К вечеру пришли десантники. Узнаем, что приземлились они в шестидесяти километрах западнее намеченного района. На второй день группа вынуждена была принять бой с фашистами. Один из разведчиков, Гриша, тяжело ранен.

Командир группы капитан Павлик согласился до получения приказа командования остаться с нами. В этом и мы были заинтересованы: нельзя злоупотреблять гостеприимством польских друзей, тем более, что гитлеровцы, охотясь за нашей рацией, могли в любой момент раскрыть расположение отряда. Мы думали о том, что пора отделяться. Но для самостоятельных действий не хватало людей, оружия. И вот прибыла группа Павлика.

НАС — ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

В ночь на 19 октября мы ушли от Тадека.

В трех-четырех километрах от Козлувки ждем груз из Центра. Для самостоятельных действий нужны оружие, боеприпасы. Мы разместились в двух домиках, расположенных на склоне горы, у самой опушки леса. Хозяева, видно, запуганы немцами. На все наши вопросы, увещевания отвечают одним и тем же заученным голосом: «Ниц нима, ниц нима. Вшисько герман забрав».

Пришлось наложить на всех «домашний арест». Без моего разрешения никто не мог выйти за пределы хутора. Все «приблудшие» задерживались и тщательно проверялись нами.

20 октября на рассвете меня разбудил часовой. Доложил, что приближается группа вооруженных людей. Мы приготовились к неожиданной встрече. Плотный туман долго не позволял рассмотреть неизвестных. Сначала мы услышали хриплое дыхание, кашель, похожий на лай, и только на расстоянии шести-семи метров увидели на старых пилотках звездочки, красные ленты. К нам прибыли вооруженные польскими винтовками, трофейными автоматами, «вальтерами» бойцы и офицеры Красной Армии, военнопленные, бежавшие из немецких лагерей смерти.

Тяжело было смотреть на почерневшие лица. Многие — ранены, истощены, многих бил озноб. Ночью группе дважды приходилось преодолевать горные ручьи.

Я приказал накормить людей, разместить по землянкам на отдых. Пригласил к себе старшего группы — Евсея Близнякова.

Белорус. Родом из Могилевской области. Накануне войны работал в Куйбышеве, потом призвали на действительную службу. Воевал. Командовал пулеметным взводом. В июне 1942 года, контуженный, попал в плен. В концлагере заставили работать на военном автозаводе. В мае 1943 года бежал в польский партизанский отряд. Организовал из бывших военнопленных диверсионную группу. Район боевых действий польского отряда — Липник, Бескиды. Узнал об отряде капитана Михайлова. Решил присоединиться.

Все было похоже на правду. Я составил запросы на Близнякова и двух летчиков: они утверждали, что выбросились из горящих самолетов, пробираются к своим. Послал радиограмму: