Силуэты разведки

— Известно, что в 1993 году вы в составе украинской правительственной делегации, которую возглавлял тогдашний первый вице-премьер Константин Масик, посетили Азербайджан и Иран. О встречах, которые там имели место, пресса почему-то почти не писала. Вы могли бы более подробно рассказать о тех переговорах?

— Тогда наряду с очень болезненным вопросом освобождения наших военнопленных на повестке дня переговоров стояла проблема безопасности Украины в плане энергообеспечения азербайджанско-иранской нефтью. Прежде всего, по ее транспортировке в Украину, а потом — через Украину в Европу.

Для нас чрезвычайно остро стоял вопрос о частичной независимости от нефтекомплексов России.

— С кем конкретно велись переговоры в Тегеране?

— Непосредственно с президентом, министром иностранных дел и министрами соответствующих отраслей.

Была достигнута договоренность о продолжении переговоров, намечены конкретные проекты. И если бы переговоры тогда имели продолжение, не исключено, что инициатива возрождения Великого шелкового пути вполне бы принадлежала Украине.

— Теперь, когда идея возрождения Шелкового пути начинает наполняться реальным содержанием, возникли два конкурирующие проекта транспортировки — украинский и турецкий. Чем, на ваш взгляд, украинский вариант лучше турецкого?

— Прежде всего, своей безопасностью. Ведь в Турции курдская проблема далеко не решена. А нефтепровод, согласно турецкому проекту, должен проходить именно там, где живут курды…

Вторая важная проблема — дороговизна. Транспортировка нефти через Турцию обойдется в несколько раз дороже по сравнению с транспортировкой через Украину, где многие трубопроводы остались со времен Советского Союза.

— Михаил Яковлевич, давайте вернемся к вашей работе в Афганистане, уточним детали, например, операции советской разведки по освобождению из плена высокопоставленного советского военного.

— Кое-что об этом рассказать, конечно, можно. Но далеко не все… Дело в том, что там еще живут и работают конкретные люди, имевшие к этой истории отношение. Вы понимаете: рассказав обо всем подробно, я мог бы подставить их под удар…

Итак, в один день сразу по нескольким каналам поступила срочная информация: сбит наш боевой самолет последней модификации. Сообщалось, где именно он сбит и в чьи руки попал пилот — некий полковник. Это было в районе Хоста.

— Он при этом был ранен?

— Нет. Когда самолет оказался безнадежно поврежден взрывом, пилот благополучно выпрыгнул с парашютом.

Мы уже знали, что он попал в плен не к полевым командирам, а в расположение одного племени. Старейшины, как известно, заинтересованы сдавать пленных живыми, чтобы получить выкуп побольше, подороже. В данном случае они сообразили, что летчик — далеко не рядовой военнослужащий и за него наверняка можно получить крупное вознаграждение.

— Значит, племени было выгодно сохранить пленнику жизнь?

— Бесспорно. «Войны Аллаха» брали советских солдат в плен живыми или представляли своим старейшинам доказательство того, что «неверный» был у них в плену, потому что получали за это немалые деньги и продукты питания.

— Что служило таким доказательством?

— Скальп.

— И это наверняка делалось без анестезии?

— Какая могла быть анестезия, если они не считали человека жильцом на этой земле… Это своеобразный кровавый бизнес.

Был во всем этом интересный нюанс. Дело в том, что из пленных советских военнослужащих формировались спецслужбы Пакистана, да и других стран. Попавшие в плен имели при себе документы, рассказывали биографию. И если не подходил человек, его расстреливали, а на основе его данных готовились соответствующие «легенды» для предстоящих операций. И когда пилот попал в плен, его, безусловно, ждала такая же участь — могли выжать, как лимон, в плане информации, а потом скальпировать.

— Для его спасения были задействованы силы разведки?

— Именно так. Проведена высокопрофессиональная операция, в результате которой жизнь пилота спасли. Могу сказать, что для его возвращения использовали несколько комбинаций. В конечном итоге произошел поэтапный обмен.

— Помните, когда обменяли Владимира Буковского, появилась шутка — «обменяли хулигана на Луиса Корвалана». А на кого обменяли полковника?

— Этого я сказать не могу.

— Михаил Яковлевич, известно, что вы были одним из главных действующих лиц во время операции советской разведки по предотвращению взрыва в Центре паломничества, в мечеть-гробнице Хазрата Али в Мазари Шарифе…

— Тогда в Кабуле проходила Международная конференция религиозных деятелей. После нее высокопоставленные участники разъехались по местам паломничества. И для того, чтобы еще раз громко «макнуть» СССР и местную власть, те, кто стоял за спинами душманов, приняли решение в Мазари Шарифе произвести мощный взрыв.

А вину, конечно же, свалить на представителей СССР и на местную власть. Весь мир должен был узнать, что советские воины и местные революционеры не уважают религиозные чувства мусульман. Иными словами, это была чисто политическая подлянка.

— Как вам удалось узнать о готовящейся провокации?

— Информация поступила из-за границы.

— Наверное, в операции сработали саперы?

— Нет, армию не подключали. Комплексная операция проводилась исключительно нашей разведкой. Конечно же, совместно с министерством информации Афганистана, которое возглавлял Наджибулла.

Как только мы прибыли в Мазари Шариф, операция началась. А завершилась спустя несколько часов — очень напряженных и драматических для нас.

— Что представляет собой этот Центр паломничества, мечеть-гробница Хазрата Али в Мазари Шарифе?

— Это огромное каменное сооружение. Арки. Центр паломничества украшенный чудной глазурной мозаикой. Величественное строение. Мы не знали, где именно установлена взрывчатка…

— Вы же прибыли туда, наверное, конспиративно?

— Внешне мы ничем не отличались от паломников.

— Как вы искали взрывчатку?

— Спецтехникой.

— Но она же объемная. Ее приходилось маскировать?

— Наша спецтехника портативная, скорее даже миниатюрная. Она была при нас. Но заметить наше «вооружение», конечно же, не мог никто.

— Когда обнаружили заряд, вы его изъяли или обезвредили?

— Взрывное устройство (очень мощное) мы обезвредили и там же оставили, не выдав себя… К тому же мы должны были подать все это так, будто взрывное устройство обезвредили местные активисты, сторонники режима Бабрака Кармаля. В дальнейшем надо было узнать, кто причастен к установке взрывчатки.

Таким образом, трагедию предотвратили, а спецслужбы Афганистана продолжили оперативные мероприятия по выявлению злоумышленников провокаторов.

— Михаил Яковлевич, расскажите, пожалуйста, об истории со взрывом душманских складов с оружием. Ведь вы к этой операции тоже имели отношение.

— Вы имеете в виду тот случай, когда наши военнопленные подняли восстание — и были взорваны склады с оружием?

— Именно.

— Трагедия в том, что эти события происходили на территории Пакистана, где Советский Союз осуществлял несколько грандиозных экономических проектов стратегического значения. Пакистан не участвовал в войне. Но граница с Афганистаном у него была прозрачная… Можете представить, что там творилось. Пакистан всячески подстрекал к этой войне. На его территории располагались душманские базы, склады с оружием, афганцы прятали советских военнопленных. Под Пешаваром томились в плену более тридцати советских солдат и офицеров. Они подвергались жесточайшим издевательствам и немыслимым унижениям. И при всем этом мы не имели права проводить какие-либо операции на территории Пакистана. В то же время официальная Москва заявляла, что СССР не ведет в Афганистане боевых действий, а потому военнопленных и быть не может.

Но, рискуя иметь крупные неприятности, операцию по освобождению военнопленных мы все же подготовили. Причем предусмотрели несколько вариантов развития событий. Пленные об этом, естественно, ничего не знали. Они подняли восстание, так как не видели другого выхода: надо было спасать жизнь и возвращаться к своим. Все началось совершенно неожиданно для нас и для них.