Крылья крепнут в бою

Не жалея мотора, Бринько выжал из него все и успел выйти на курс встречной атаки. Первой же очередью вывел из строя один мотор "юнкерса". Скорость и маневренность самолета противника резко упали, и добить его для Бринько не составляло большого труда.

За этим скоротечным воздушным боем наблюдали начальник морской авиации генерал-лейтенант Жаворонков и Герой Советского Союза полковник Коккинаки, прибывшие для выполнения специального задания Ставки: подготовки удара наших бомбардировщиков по Берлину. Знаменитые авиаторы сердечно поздравили лейтенанта Бринько с очередной победой. Коккинаки сказал:

- Я в восторге от такого блестящего боя, какой я сейчас видел.

Генерал Жаворонков расспросил подробно Бринько об обстановке в районе полуострова Ханко, о гибели Антоненко, однако о трагической смерти Козлова тактично промолчал.

Потом Жаворонков сказал:

- Бринько, замените мотор и летите под Ленинград в Низино. Там сейчас нужно вести решительную борьбу с фашистскими разведчиками.

Бринько вскинул ладонь к шлему и сказал:

- Буду воевать за троих: за себя, за Ивана Козлова и за Алексея Антоненко!..

Утром 5 сентября летчики получили задание нанести штурмовой удар по войскам фашистов у железнодорожной станции Волосово. Технический состав готовил самолеты. Оставалось поставить реактивные снаряды, как вдруг серия красных ракет с командного пункта оповестила истребителей о срочном взлете по тревоге для отражения налетов фашистов на аэродром. Первым, как всегда, оторвался от земли лейтенант Бринько. Его ведомым был лейтенант Мальцев.

Бринько и Мальцев, едва успев убрать шасси, пошли в атаку на ведущего первой группы из восемнадцати Ме-110, которые с двух сторон заходили для удара по аэродрому. Спасая своего командира, четыре Ме-110 свернули в сторону атакующих И-16 и сами пошли в атаку. Мальцев меткой очередью сбил одного из них. Успели взлететь еще несколько наших истребителей. Завязался ожесточенный бой.

Были моменты, когда хорошо слетанной паре Бринько и Мальцеву приходилось туго: они с трудом отбивались от наседавших "мессершмиттов". У Бринько кончились патроны, и он решил таранить идущего в лобовую атаку врага. Ме-110 перестал стрелять, резко отвернул, и тогда Бринько, сделав молниеносный разворот, прочно сел ему на хвост. Расстояние между самолетами быстро сокращалось. Бринько убрал газ, немного потянул ручку управления на себя. Послышался треск, машину отбросило с огромной силой в сторону, мелкие стекла от приборов посыпались в ноги. Мотор затрясло как в лихорадке. Летчик успел выключить зажигание. Все стихло, погнутый винт остановился.

Бринько определил высоту и понял, что дотянуть до аэродрома можно. Перед самой землей выпустил шасси и мастерски посадил самолет. Таран удался на славу. Это был двенадцатый самолет врага, уничтоженный отважным бойцом.

Через три дня на отремонтированном "боевом коне", как иногда говорил Бринько, он сбил над передним краем разведчика "Фокке-Вульф-187", потом "Хеншель-126", а на другой день - "Юнкерс-88". Пятнадцатый вражеский самолет - это была последняя победа героя над воздушным противником.

Под вечер в районе Ропши фашисты подняли аэростат. Наши воины называли его "колбасой".

Начался сильный обстрел позиций наших войск и дорог вблизи линии фронта. Снаряды ложились все точнее и точнее.

Противник за последние дни потерял два аэростата - их сбили наши истребители. Теперь воздушный корректировочный пост имел мощное зенитное прикрытие.

На уничтожение аэростата полетели три самолета И-16. Они преодолели сильный зенитный огонь и атаковали "колбасу" сверху. Десятки зажигательных пуль попали в аэростат, но он не загорелся.

Срочно подготовили вторую группу с реактивными снарядами. Ее должен вести Бринько. Но он решительно возражал.

- Если лететь группой, то внезапности не достигнуть. Разрешите, я пойду один и атакой снизу уничтожу корзину с наблюдателями. Аэростат сегментный, с нейтральным газом, он не загорится, а пулевые пробоины ему - что слону укус комара.

Да, Бринько был прав. Немцы применяли именно такие аэростаты для корректировки.

Командиру полка и комиссару не оставалось ничего иного, как согласиться с доводами Бринько и пустить его на это крайне рискованное задание.

Аэростат висел на той же высоте и продолжал корректировку стрельбы своей артиллерии. Под ним чернела кабина наблюдателей...

Скорость 500 километров, оружие готово к бою. И-16 пронесся над головой вражеских зенитчиков и, когда до аэростата оставалось около 800 метров, самолет взмыл. Бринько тщательно прицелился, выпустил по аэростату шесть РС-82 с дистанционными взрывателями.

Черные клубы дыма закрыли кабину и аэростат. Теперь - три длинных пулеметных трассы по кабине. Для верности... Самолет Бринько красивой восходящей "бочкой" взлетел выше аэростата, сделал полупетлю и понесся вниз.

Вокруг истребителя рвались десятки зенитных снарядов, разноцветные трассы неслись со всех сторон. Летчик мельком взглянул на аэростат - кабины под ним не было.

Вдруг Бринько почувствовал, как что-то горячее кольнуло в правую ногу и в бок. В глазах замелькали огненные круги. Он поглядел на землю - она быстро надвигалась на самолет. Бринько автоматически потянул ручку на себя, убрал сектор газа. Приземление самолета он уже не почувствовал. К лежащему на фюзеляже И-16 подбежали бойцы-пехотинцы. Летчик в темно-синем кителе с Золотой Звездой, орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды на груди сидел в кресле, откинув голову на бронеспинку. Бринько умер, изрешеченный пулями, но сумел все же последним усилием посадить самолет...

Петр Антонович Бринько, боевой друг Антоненко, за свои двадцать шесть лет прошел такой же славный путь. Окончив в 1937 году Ейскую школу морских летчиков, еще до Великой Отечественной успел сразиться с японскими воздушными пиратами в районах озера Хасан и реки Халхин-Гол, участвовал в боях и на Карельском перешейке. Два с половиной месяца войны Бринько дрался на подступах к Ленинграду и погиб как герой.

Обо всем этом подробно, допоздна рассказывал нам Белоусов. Мы слушали его, затаив дыхание. И понимали, что нужно сражаться так, как бились с врагом Антоненко и Бринько, - на высочайшем уровне мастерства, умно, расчетливо и до последнего вздоха...

В НЕПОБЕЖДЕННОМ ГАНГУТЕ

Со школьной скамьи мне знакомо слово "Гангут". В эпоху Петра I Гангут стал местом неувядаемой боевой славы русского парусно-гребного флота, выигравшего в 1714 году битву со шведами. В честь и в память этого сражения была отлита медаль.

И вот я, летчик морской истребительной авиации, через 227 лет со своими боевыми друзьями воюю в этих же памятных всем русским людям местах.

Что такое группа из пяти летчиков-истребителей, пополнившая более чем двадцатишеститысячный коллектив героического Гангута? Она кажется крохотным ручейком, даже струйкой, впадающей в полноводную реку. Но именно этого ручейка и не хватало сейчас на полуострове Ханко.

В 13 часов, до обеда, капитан Ильин объявил боевой расчет авиагруппы. Он впервые в авиации ВМФ предусматривал подбор пар или звеньев четырехсамолетного состава. Это позволяло эффективнее использовать их качества и повысить боевую готовность к ударам по наземному, морскому и воздушному противнику.

Наш боевой расчет состоял из двух групп - бомбо-штурмовой во главе с капитаном Ильиным и группы прикрытия и воздушного боя, водить которую было поручено мне.

Ждем улучшения погоды и подвоза обеда. Все это необходимо для боя и жизни. Финская артиллерия аккомпанирует разрывами десятков снарядов. Бесстрашные аэродромщики, не обращая внимания на обстрел, заравнивают и укатывают воронки.

По дороге к стоянке тихонько на открытой телеге, запряженной привычной к разрывам лошадкой, едет Шурочка - везет обед. Я хотел было броситься к ней и скорее увести сюда, в самолетное укрытие. Но техник схватил меня за руку и сказал:

- Не надо, товарищ командир. Она с первых дней войны не обращает внимания на обстрелы и всегда вовремя доставляет питание на стоянки...