ПИСЬМА К РУССКОЙ НАЦИИ

Без принятых ужимок и лицемерных оговорок мы ввели в наш устав первый догмат национальности - господство своего племени в государственной черте. Мы, Божиею милостью народ русский, обладатель Великой и Малой и Белой России, принимаем это обладание как исключительную милость Божию, которой обязаны дорожить и которую призваны охранять всемерно. Нам, русским, недаром далось это господство. Оно нам стоило более тысячи лет неисчислимых трудов и лишений, оно стоило мучений, ран и подвигов для тридцати поколений предков, оно стоило их благородной крови, пролитой с верой в Россию, единую и неделимую. Ни с того ни с сего делить добытые царственные права с покоренными народами - что же тут разумного, скажите на милость? Напротив, это верх политического слабоумия и представляет собой историческое мотовство, совершенно подобное тому, как в купечестве "тятенькины сынки", получив миллион, начинают разбрасывать его лакеям и падшим женщинам. Сама природа выдвинула племя русское среди многих других как наиболее крепкое и даровитое. Сама история доказала неравенство маленьких племен с нами. Скажите, что ж тут разумного - идти против природы и истории и утверждать равенство, которого нет? И справедливо ли давать одни и те же права строителям русского государства и разрушителям его? Ибо не забудьте, что маленькие племена в течение многих веков боролись с нами и всеми силами пытались разрушить наше царство. Если вы не совсем слепы, то можете видеть, что и теперь еще идет инородческая борьба против нашей государственности, борьба непримиримая, скрытая, но тем более опасная. Крик инородцев о равноправии не есть требование гражданского равенства. Это требование тех исторических позиций, которые мы завоевали для себя. О совершенно обрусевших инородцах, конечно, нет и речи, такие не нуждаются в равноправии. Они получают его по мере слияния с русским племенем. О полноправии, о национальном самоопределении кричат необрусевшие инородцы, признающие себя открыто нерусскими. Но в таком случае какое же для нас отличие они имеют от иностранцев и почему давать им преимущество перед иностранцами? Есть ли хоть тень смысла предоставлять нерусским людям хозяйские права в русской земле?

В XVIII веке Россия перенесла роковое несчастие - она потеряла свой национальный правящий класс. С ним померкло народное политическое сознание. На Россию хлынули из-за границы и из покоренных окраин целые волны равнодушных, часто враждебных элементов. Пользуясь безличностью власти, они заняли в разных точках страны крайне важные позиции, которые продолжают захватывать вширь и укреплять. С Россией совершилось нечто подобное тому, что было с Китаем: гигантская империя была захвачена ничтожными по численности маньчжурами, а у нас без всякой войны, свободным наплывом взяли засилье немцы, шведы, поляки, евреи, армяне. Нет сомнения, и маньчжуры сделали кое-что для Китая, однако не сумели организовать его в великое и неприступное государство. То же и инородцы в России - известные заслуги их отрицать нельзя, однако общий итог их двухвекового внедрения оказался весьма печальным. Как и Китай, Россия - столь огромная - оказывается парализованной в духовном могуществе, в государственной воле, в железной решимости бороться за свою жизнь. Китай, включающий в себя четвертую часть человеческого рода, разбит мизерной Японией. Приплывают эскадры из противоположного полушария и занимают китайские гавани, китайские территории и источники дохода. Россия, распростершаяся на два материка, разбита той же незначительною Японией, и почти те же захваты, что в Киао-Чао и Квантунге, у нас идут на Чукотском полуострове, на Камчатке и в Приамурье. Флоты обеих империй уничтожены, армии разбиты, и вся надежда обеих стран остается на будущие преобразования. Но какие ни вводите реформы, какие ни заводите парламенты, обе империи будут никнуть, пока в самом сердце их, в тайнике государственной жизни будут присутствовать чужие, инородные элементы. Среди сильно окитаенных маньчжурских вельмож есть, конечно, люди очень умные; несомненно, они преданны престолу, но роковой факт, что они чужие для Китая и он им чужой, чрезвычайно связывает их психологию. Они годятся на роль исполнителей, но чтобы стать вождями нации, вдохновителями ее в годы гибели - маньчжуры на это не способны. Наши инородцы, захватившие чрезмерное влияние в самых важных слоях общества, далеко не всегда предатели. Иной раз они весьма сочувствуют империи, которая их кормит, но даже и в этих случаях их сочувствие не может подняться до героизма, до принятия тех великих решений, что спасают нацию.

Выдвигая первой целью своей господство русского племени, Национальный союз хотел бы вернуть народу своему самую первую и необходимую из функций - национальность командующих классов. Под "властью" в данном случае я разумею не только политическое преобладание, но и экономическое и моральное. Мы, Национальный союз, ровно ничего не имеем против инородцев, действительно обрусевших. Еврейские газеты печатали, будто я на учредительных собраниях восставал против допущения в союз всех, фамилии которых нерусские. Конечно, это вздорная ложь, одна из бесчисленных лжей, которые паразиты нашей печати связывают с моим именем. Я уже множество раз заявлял, что среди вполне обрусевших инородцев встречаются пламенные русские патриоты. Почти все русские люди носят еврейские и греческие имена: об этом можно жалеть, но придавать серьезное значение именам не придет же в голову. Но при полнейшей симпатии к обрусевшим инородцам, вошедшим в нашу плоть и кровь, Национальный союз должен заявить самую решительную нетерпимость к инородцам необрусевшим. Как посторонние тела в организме, как занозы и наросты, не сливающиеся с нами племена должны быть удаляемы во всех тех случаях, где они выдвигают свое засилье. Ограничив их в политических правах, Россия может терпеть на своей территории некоторое количество иностранцев; но допускать проживание в черте Империи на основе равноправия целых миллионов нерусских людей - принцип безумно гибельный. Таким инородцам в России должна быть указана определенная территория и даны их местные права, но собственно имперские, государственные права их должны быть строго ограничены - до тех пор, пока натурализация каждого инородца в России не будет достаточно доказана. Гениальные фальсификаторы евреи убеждают: дайте лишь полноправие - и ненавистники России станут верными ее сынами. Но ежедневный опыт говорит иное. Среди евреев наименее опасный для нас элемент - именно бесправные евреи, сидящие за чертой оседлости, и наиболее опасный - это те, которые получили - вроде г-д Винавера, Гессена и др. - все права. Самые же опасные, пожалуй, - это некоторые выкресты, что отказываются от своей веры и совести для того лишь, чтобы легче втереться в христианское общество. Даже во втором поколении иных выкрестов встречаешь безотчетную неприязнь к России и неодолимую симпатию к своему "гонимому" племени. Явная и тайная поддержка инородческому захвату идет у выкрестов на несколько поколений. Вот почему для России необходимо отгородиться от своих - по крайней мере некоторых - инородных племен хотя бы ценой расширения их местных прав.

Я лично убежден, что не инородцы нуждаются в автономии окраин, а Россия в ней нуждается. Именно Россия должна делать все возможное, чтобы ее оставили в покое, чтобы не захватывали хозяйского господства под нашей же крышей. С этой точки зрения я считаю колоссальной ошибкой допущение в русский парламент представителей других племен. Парламент есть храм законодательства; как в храме, тут должно быть одно национальное исповедание, одна политическая вера. Как в храме признается один Господь, в парламенте один господин - свой народ и одно господство - свое собственное. Присутствие в русской Думе польского кола, мусульманской группы и т. п. есть грубейшая описка нашей конституции, которая - вместе с многими другими - нуждается в решительном исправлении. Если бы Англия или Франция позволили себе ту же нелепость - дать права парламентского представительства инородцам своих колоний, они тотчас перестали бы быть Англией и Францией. Из шестисот членов английского парламента на англичан пришлось бы полтора десятка депутатских мест - все остальные места заняли бы индусы, африканцы, американцы, австралийцы, до подданных кофейного и оливкового цвета включительно. Спрашивается, почему же то, что в голову не придет англичанам, как смешной курьез, у нас вошло в Основные Законы?