Гамсун. Мистерия жизни

Юхан Нильсен Нагель – главный герой книги, он же сам автор.

«С момента выхода „Мистерий“, – пишет Туре Гамсун, – и до сих пор идут споры о личности Нагеля. Идентифицировал ли себя Гамсун с тем, что Карл Нэруп называл в своей рецензии „карикатурой на гения, чужаком на Земле, идеей фикс Господа Бога“?

...Книгу можно толковать по-разному. Не считая героя «Голода», от имени которого ведется рассказ, в «Мистериях» Гамсун в первый и последний раз создал образ, во многом идентичный самому себе. Программа обязывала» [73] . И далее: «С гордой аристократической неподатливостью, с нежным состраданием к отдельному человеку, с рабским унижением – он и есть Гамсун».

«Личность Нагеля расщеплена и полна противоречий, – пишет сам Гамсун о своем герое, – разочаровавшись в любви, выбитый из колеи пустотой будничного существования, он сходит с ума, теряет интерес к жизни и гибнет, бросившись в море».

Сюжет романа намеренно упрощен, ибо только так писатель мог создать «место» для подтекста. Подтекст – это основное слово для понимания самого феномена жизни и непостижимости ее загадки. Все в людской судьбе, все ее мистерии и неожиданные повороты – это проявления воли и желаний «таинственного зова жизни, и с этим уж ничего не поделаешь».

Дело происходит в небольшом городке, в который приезжает шарлатан Нагель, никому не известный и странный человек.

В романе «Женщины у колодца» (1920) Гамсун напишет: «В больших городах существует мнение, будто у жителей городков почти не бывает крупных событий: это ложный и обидный взгляд, ведь там бывают банкротства, мошенничества, убийства и скандалы совершенно такие же, как в большом свете».

Такие же удивительные события происходят и в маленьком городке «Мистерий», поскольку законы жизни одинаковы для всех.

Жизнь людей в романе как бы двоится, делясь на видимый слой, поверхностный и неистинный, и скрытый, таинственный и подлинный. Существует обычная, привычная жизнь, в которой все жители городка знакомы друг с другом, все друг другу примелькались и даже надоели. И существует жизнь, скрытая от людских глаз.

Но вот среди обывателей появляется бродяга Нагель, смущающий их своими разговорами и поступками. Он становится настоящим благодетелем для нищего и убогого Минутки, презираемого всеми горожанами, и бедной седой Марты, у которой хочет купить кресло, не имеющее никакой ценности. Внутреннее чутье Нагеля позволяет ему разгадать их тайны (Минутка некогда разбил сердце юной Марты и сломал ее жизнь), а заодно и проникнуть в сокровенную жизнь сонного городка: разглядеть тайные драмы и разбитые мечты, скрытые переживания и кипящие страсти, которые иногда выплескиваются наружу.

Собственно, Нагель ничего не знает точно, он обо всем догадывается, делает свои выводы на основе наблюдений, предположений, недомолвок, но догадки его наверняка правильные.

Самая же большая тайна, мистерия жизни, разгадать которую не по силам даже гению, – это таинство любви.

Этой силе человеку нет возможности сопротивляться, она захлестывает его, увлекает за собой – и часто губит, как это случается с бедным семинаристом Карлсеном. Он мучается от безответной любви к Дагни Хьеллан и кончает жизнь самоубийством, перерезав вены на руках.

Нагель издевается над его предсмертной запиской с цитатой из Виктора Гюго, но и самому ему не удается избежать любви к Дагни и не удается найти сил бороться с ней.

О герое романа мы ничего не знаем: Гамсун намеренно ничего не сообщает о нем читателю, ограничиваясь лишь скупыми намеками, из которых следует, что Нагель – представитель столичной богемы, ни во что не верящий, прожженный циник и скептик. Любовь к Дагни возродила в Нагеле надежду на счастливое будущее и возможность обретения внутренней гармонии, покоя в душе и, в конечном итоге, смысла собственного существования. Однако сил бороться за свою мечту у него не хватает – и он погибает, кончает жизнь самоубийством, проклиная свою неудавшуюся жизнь...

Мы уже говорили, что Гамсун замышлял «Мистерии» как продолжение полемики с реалистической литературой. И это действительно так. В романе повторяются многие из положений, выдвинутых в лекциях. Кроме того, в поле критики Гамсуна попадают все те же писатели-реалисты.

Для русского же читателя роман интересен еще и тем, что особое внимание Гамсун уделяет Толстому, который является одной из его главных мишеней.

Тема эта впервые затрагивается в разговоре Нагеля с фрекен Хьеллан (в восьмой главе), которая спрашивает: «Что вы думаете о Толстом?» – «Мне он не нравится, – отвечает Нагель, – хотя мне нравятся „Анна Каренина“ и „Война и мир“». На том разговор и кончается, но Толстой вновь становится предметом беседы, теперь уже главной темой, на мальчишнике Нагеля. Основная суть высказываний о главном герое: «Он великий писатель, но как философ он дурак...»

Подобное же мнение, правда, в совершенно другой форме, Гамсун выскажет в книге путевых очерков о путешествии на Кавказ «В сказочном царстве»:

«"Война и мир" и „Анна Каренина“ – лучших произведений в этом жанре никто не написал.

...Что мне, насколько я понимаю, не нравится, это – попытки великого писателя стать философом. Это превращает его творчество в позу.

...Философия Толстого является смесью старых банальностей и его собственных, удивительно несовершенных затей».

Сам Гамсун никогда философией не занимался, он всегда хотел наблюдать за мистериями духа и жизни и, столкнувшись с ними, замирал как перед величайшей загадкой.

Все исследователи творчества Гамсуна в один голос говорят, что в «Мистериях» заметно влияние Достоевского.

«Отец читал „Преступление и наказание“ Достоевского, – пишет Туре Гамсун, – и до „Мистерий“, и во время работы над книгой. Он признавал, что Достоевский – писатель, у которого он научился многому, гораздо большему, нежели у других литераторов. Достоевский для него – великан, колосс, обладающий поэтическим гением, способный раскрыть красоту души человека, его отзывчивость и способность к самопожертвованию. Но, оставшийся в одиночестве, Нагель не склонится перед горькими слезами Сонечки. Ему нечего сказать людям. Ему проще ответить за содеянное – и погибнуть. Быть может, за совершенное некогда убийство? То нам не ведомо, это приходит к нему в ночных кошмарах. Самоубийство – выход для Нагеля, конец его мучениям.

Тридцать лет спустя Гамсун вернется к причинам, толкающим человека на великий грех самоубийства. Тогда он напишет роман «Последняя глава». Но там, правда, все закончится совсем по-другому».

«Ранние романы Гамсуна „Голод“, „Мистерии“ и „Пан“ ввели в литературу „современного человека“ – исключительного героя в исключительных обстоятельствах, голодного, бездомного, одинокого, но жадного до жизни и мечтательного, – пишет скандинавист Г. Шатков. – Этот герой молод, восприимчив к красоте мира, непредсказуем в своем поведении; он мечтает писать великие книги в столице, или, как Нагель, влиять на умы людей в маленьком норвежском городке, или, как Глан, слиться с природой в лесной чаще. Он чувствует в себе силы для этого, но реализовать свои мечты не может и потому пропадает в безвестности или погибает. Ранние романы Гамсуна – это книги, воспевающие расточительную щедрость чувств и беспечную молодую любовь; они проникнуты благодарностью за миг человеческой жизни, когда „алая кровь горит огнем нерастраченных сил“. Но, вместе с тем, эти романы трагичны и свидетельствуют о тревоге автора за будущее его героев. Свое жизнелюбие и свою тревогу Гамсун передал с щемящей художественной силой, в изумительном языковом и композиционном стиле лирической прозы».

* * *

Гамсун в качестве одного из своих литературных кумиров называл Достоевского.

Как и Достоевский, Гамсун считал, что литература должна уделять как можно больше внимания душевному состоянию человека, «тайным движениям, которые незаметно происходят в дальних уголках души, необъяснимому хаосу ощущений, тончайшей жизни фантазий», то есть бессознательной духовной жизни.