Дидро

Вопрос об авторстве возникал и по поводу сочинений самой мадам Пюизье. Многие современники подозревали, что они написаны при сотрудничестве Дидро. Это насторожило парижскую полицию. Недаром среди полицейских документов тех лет, сохранившихся до наших дней, мы находим запись от

1 января 1749 года: «Мадам Пюизье проживает на улице Сен-Луи… Она сочиняет законспирированную книгу «Советы моего друга». Имеется в виду ее друг Дидро, он дает ей основу для всех ее книг».

В архиве Бастилии и поныне хранится еще один документ — письмо от 23 апреля 1750 года некоего адвоката Моро, впоследствии одного из самых страстных противников «Энциклопедии».

Заглянем в это письмо: «Знаете ли вы книгу, которая должна выйти под названием «Характеры»? Там говорится о Дидро, и по всему ее тону, знакомому нам по написанному им прежде… это он и выступает под именем дамы. Стиль Дидро, взгляды, которых он придерживается — они-то, как вы знаете, и придают интерес его произведениям, — заставляют говорить а них, обнаруживаются и здесь. Я еще не видел этого произведения, но то, что о нем говорят, выдает его «достоинства».

Обратимся, однако, к сочинениям мадам Пюизье. В «Предварительных соображениях», предпосланных ее книге «Советы моего друга», она воспроизводит свой спор с Дидро и пишет: «…что касается самих максим, написанных якобы с его повторами, его небрежностями, его противоречиями и всеми другими, присущими ему недостатками, я бы предпочла, чтобы это произведение, совершенно оно или несовершенно, не признавалось не чьим иным, как моим».

Естественно, что после их разрыва мадам отстаивает свое авторство еще энергичнее. «Характеры» вышли в прошлом году. Надо закрыть глаза, чтобы не увидеть в них кисти женщины, чтобы приписать их ученому, который живет вдали от света, гордясь тем, что пренебрегает его максимами, и слишком занят своими сочинениями, написанными в манере столь далекой от манеры его друзей и не оставляющими ему свободного времени, чтобы думать о вещах, интересующих нас… Способен ли редактор «Энциклопедии»…? и т. п. и т. п. Это говорится в авторском вступлении ко 2-му изданию книги.

Должны ли мы верить запальчивым утверждениям мадам Пюизье? Единственное, что могло бы заставить нас с ней согласиться, — это фактическая невозможность для Дидро быть по меньшей мере соавтором этой книги. Мы поверили бы мадам, если бы «Характеры» писались или хотя бы задумывались, когда он сидел в одиночке. Ведь уже когда его перевели из тюремной башни в замок, мадам его навещала.

Но книга была начата до ареста Дидро, хотя и вышла в свет после — 10 сентября 1749 года. Если стиль первого сочинения мадам Пюизье «Советы моего друга» — это еще не стиль Дидро, хотя и там влияние несомненно, то в «Характерах» без труда узнаешь не только его мысли, но и фразы. Критика воспитания того времени, презрение к происхождению, взгляд на собственность как на дело случая, рассуждения о нравственности — это мысли Дидро. А вот не только его мысль, но и его фраза: «Они (молодые люди. — А. А.) предпочитали язык, который не служил им ни для чего, принимали догмы религии, от которых к 28 годам тоже ничего не сохраняли».

И на этот раз Дидро готовил «чужие уроки». Не мудрено, что так же, как в латинских стихах сцены искушения Евы змием, учитель узнал перо единственного своего ученика, который мог так написать, хотя урок был задан другому, и в произведениях мадам Пюизье современники угадывали перо Дидро.

Ревнивая подозрительность Анны Туанеты, перешедшая к ее дочери, была направлена не на то, на что следовало бы ее направить. Не деньги, не драгоценности, а ум и талант — вот что в первую очередь дарил своей любовнице Дени Дидро. Жену за писательницу никто бы не принял. Поэтому ее мужу не приходило в голову приписывать Анне Туанете какие бы то ни было из своих сочинений. Но кому мог — он дарил свой талант. Дарил его и мадам Пюизье.

VI Переведите Чамберса!

Странно даже подумать, что если бы сын фермера, к тому же квакера из английского города Мильтона, с квакерским именем Эфраим и фамилией Чамберс, не захотел, чтобы его «Энциклопедический Словарь» был лучше, чем «Энциклопедический Словарь» его бывшего шефа Джона Гарриса, Дидро не удалось бы совершить главного дела его жизни.

Между тем и вправду началось все с того, что Дидро предложили перевести Чамберса. Началось с этого, а кончилось двадцатью восемью томами «Энциклопедии». Нет, это неверно: кончилось Великой французской революцией.

Еще очень долго людям будет нужно то, что писал Дидро о нетерпимости и терпимости, о бессмертии, которые обещают священники, и о бессмертии подлинном, о том, что такое гражданин и что такое человек, что такое мысль и что такое естественное право. И то, что писали его друзья из энциклопедической республики — о вкусе, об уме, о музыке, о воспитании… И в их статьи он, не претендуя ни на гонорар, ни на соавторство, столько вкладывал своего!

Конечно, началось не только с Чамберса — этот квакерский труд был просто толчком.

Но началось-то все-таки с него. И снова подстроенное проказницей историей совпадение. Надо же, чтобы два тома инфолио, то есть большого формата, «Всеобщего Словаря искусств и наук» Эфраима Чамберса вышли в Лондоне в том же 1728 году, когда Дидро впервые приехал в Париж, где через семнадцать лет ему предложили заняться этим переводом.

Конечно же, Дидро знал «Энциклопедические Словарь». Он даже высоко ценил этот серьезный, добросовестный труд, что засвидетельствовано в «Проспекте» к «Энциклопедии».

Датированное 1727 годом предисловие Чамберса безукоризненно с точки зрения рекламы и вместе с тем дает представление о затраченном труде. В предисловии перечислено содержание «Словаря» с обещаниями, что в нем будут представлены все науки — точные, естественные, гуманитарные, геология, военное дело, коммерция, учения всех философов, все религии, все математические открытия, древние и новейшие. «Словарь» явит собой как бы экстракт всех словарей, дневников, мемуаров, летописей на всех языках.

Мало того, в предисловии говорится: «Наша цель заключалась в том, чтобы рассмотреть различные предметы не только в отдельности, но и во взаимной их связи, в том, чтобы рассмотреть каждый из них как нечто целое и как часть еще большего целого».

Несмотря на такие серьезные, заслуживающие уважения намерения и столь же почтенное трудолюбие — Чамберс написал все статьи сам, — труд его представлял собой чистейшей воды компиляцию, и компилятору не хватало широты ума. Однако ни это, ни высокая цена — четыре гинеи — не помешали «Словарю» Чамберса выдержать за восемнадцать лет шесть издании. Первое переиздание вышло в 1738-м, третье, четвертое и пятое в следующем — 1739-м и, наконец, последнее, посмертное — Чамберс скончался в 1741-м, — в 1746-м.

Были у него и другие работы, но он сам придавал им меньшее значение, чем «Всеобщему Энциклопедическому Словарю». Незадолго до смерти у Чамберса возник проект издания более обширного словаря. Он не успел его осуществить. Издатели приняли решение выпустить в 1744-м дополненный «Словарь» Гарриса, в котором должно было быть на сто статей больше, чем у Чамберса. Составители этого дополненного издания должны были использовать еще и «Музыкальный Словарь» Раресино и «Всеобщую историю искусств и наук» — тоже английскую.

Но этому дополненному «Словарю» Гарриса так и не суждено было выити в свет, благодаря чему труд Чамберса остался новейшей для того времени энциклопедией.

Но было бы глубоко неверным считать только Чамберса и его бывшего шефа Гарриса единственными предшественниками Дидро, как редактора «Энциклопедии». История энциклопедий, то есть сводов всех знаний человечества, восходит к глубокой древности, к Аристотелю. Его продолжателем в древнем Риме был Плиний. Правда, его компиляцию нельзя еще назвать энциклопедией в точном смысле слова.

В конце средних веков предпринимаются новые попытки объединить и популяризовать все человеческие знания. В XIII веке Альберт Великий и Фрэнк Венсан де Бове, тоже следуя Аристотелю, составили сборник, объединяющий все знания того времени.