Маршал Малиновский

Ставка требовала своевременной информации от Р. Я. Малиновского, а он, пренебрегая личной безопасностью, находился там, где было особенно тяжело, и не всегда успевал на переговоры. 14 июля Родион Яковлевич сообщил Ставке:

— ...По наблюдениям наших офицеров, Лопатин сохранил управление войсками. Части 28, 57 и 38-й армий пробираются группами между наступающими немецкими

танковыми колоннами в общем направлении на Милле-рово, Каменск, а их командующие бежали за реку Дон в Казанскую, Вешенскую, Клетско-Почтовский. Москаленко радирует, что собирает свои войска на Дону между Калачом и Вешенской. Остатки этих армий будут влиты в существующие соединения. Имею сведения от разведки о том, что Верхняя Тарасовка горит и занята фашистами, эти данные проверяю. Авиация противника разбомбила узлы связи в Каменске, Ровеньках, Краснодоне, Лихой. Я со штабом в эту ночь переехал в район Красного Сулина.

Далее Р. Я. Малиновский доложил, что, поскольку 28, 57 и 38-я армии ¹ не существуют как боевые единицы, то отпала возможность сомкнуть с ними правый фланг Южного фронта в районе Серафимовича или Вешенской на Дону.

— Теперь необходимо принимать меры, чтобы остановить противника севернее железной дороги от Суровикино до Тацинской,— продолжал Родион Яковлевич.— Если этого не произойдет, то придется организовывать оборону по реке Северский Донец и далее на восток по Дону. В этом случае исключительно важное значение приобретает клин Константиновская, Ворошиловград, Таганрог.

Соображения Р. Я. Малиновского выходили за рамки Южного фронта, который мог своими силами удерживать упомянутый клин с обороной на северо-востоке по правому берегу Северского Донца до впадения в Дои.

Ставка обнаружила слабость левого крыла Сталинградского фронта и 16 июля предложила Родиону Яковлевичу не отводить 9-ю армию за Северский Донец, а направить на восток в сторону Морозовска, усилив ее хотя бы одним танковым корпусом.

— Это должно сорвать наступление немецко-фашистских войск на юг к Дону на одном из наших наиболее слабых участков обороны и усилить Сталинградский фронт,— сказал А. М. Василевский.

Малиновский отдавал себе отчет в том, что предложение Ставки всегда равнозначпо приказу. Как быть? В возражениях И. В. Сталин признавал неопровержимые факты без приумножения и приуменьшения значимости их.

Родион Яковлевич представлял сложность момента и сознавал свою ответственность за жизнь десятков тысяч воинов. Находясь в огнях сражений, он ежеминутно взвешивал «за» и «против» вырабатывавшихся им решений. Поэтому был убежден в нереальности этого предложения.

— Вывести армию Лопатина в район Морозовска в данной обстановке не представляется возможным,— ответил Р. Я. Малиновский.— Учитывая, что из Верхнетарасовки до Морозовска по прямой почти 150 километров (для нашей пехоты это 6—8 тяжелых переходов с боями и днем и ночью, а для немецкой мотопехоты — максимум два), ее нужно выводить к югу в общем направлении на Каменск за Северский Донец и Военный совет фронта уже принял решение.

Родион Яковлевич видел, как передний край подвижной обороны Южного фронта все больше походил на подкову, которая левым концом упиралась в берег Азовского моря, восточнее Таганрога, западной стороной поднималась на север через Матвеев-Курган, Красный Луч, Черкасское и далее загибалась вдоль правого берега Северского Донца до впадения его в Доп восточнее Новочеркасска. Он понимал, что противник направит все свои усилия на ликвидацию этого клина. Поэтому Р. Я. Малиновский ставил перед собой задачу — отстоять идею отвода 9-й армии за Северский Донец, удержать клин и не дать врагу прижать войска фронта к Дону от устья Северского Донца до Ростова. Он приводил отходившие частп в порядок и укреплял правое и левое основания клина, в котором оказался Южный фронт. Для этого еще оставались кое-какие армейские резервы ’.

Пока шли переговоры, на стыке 12-й и 18-й армий резко ухудшилась обстановка: гитлеровские войска постепенно окружали героически сражавшуюся на вершине выступа 176-ю стрелковую дивизию. Родион Яковлевич согласился на отвод левого фланга 12-й армии и тут же доложил А. М. Васплевокому. Тот прервал переговоры для доклада Ставке и через несколько минут продолжил разговор:

— Ставка требует, чтобы ей твердо и прямо сказали: в состоянии ли вы имеющимися силами и средствами удержать занимаемый выступ и выделить кроме отряда

Коротеева еще дополнительно какие-либо части для прикрытия участка между реками Северский Донец и Цимла?

Напряжение командующего фронтом было на пределе. Наступил самый критический момент: решалась судьба фронта и его людей. И он ответил:

— Нет, не в состоянии, учитывая положение 12-й и правого фланга 18-й армий, а также то, что группа Лопатина еще не отошла на Северский Донец.

Начальник Генерального штаба запросил последние данные о А. И. Лопатине и предложения на дальнейший л од событий. Родион Яковлевич сказал:

— Военный совет Южного фронта, обсудив создавшееся положение, предлагает отвести войска за Дон с одновременным удержанием Ростовского укрепленного района по обводу. Последующими рубежами отхода иметь...

Это было па исходе дня 16 июля. Через несколько минут последовало согласие Ставки, которого ждали Р. Я. Малиновский, И. И. Ларин, А. И. Антонов. И вновь рушились мосты, перепахивались аэродромы, горели и взрывались склады с топливом и боеприпасами. Опять Р. Я. Малиновский и А. И. Антонов находились в пути на новый командный пункт.

Через сутки враг приступил к форсированию Северского Донца восточнее Каменска. Свыше 100 танков и 700 автомашин с эсэсовцами продвигались на юг от Та-цинской к Дону. К Калитвенской и Белокалитвенской подтягивались до 300 танков и 1000 автомашин: создавалась угроза центру обороны в направлении Лихая, Шах-ты, Новочеркасск *.

В район севернее Шахт выдвигалась прославленная в боях на Государственной границе, верная своим боевым традициям 74-я стрелковая дивизия, входившая когда-то в 48-й корпус Р. Я. Малиновского, а ныне — резерв фронта. Ее называли Шевердинской в честь первого командира Ф. Е. Шевердина. Это ему принадлежала идея ночных атак на врага, впервые примененная восточнее Прута. Теперь дивизия получила задачу прикрыть на вершине выступа отход советских частей, который решил осуществить Родион Яковлевич во избежание флангового удара по ним противника со стороны Калитвенской и Тацинской, то есть с востока. К тому же наметились признаки подготовки

гитлеровских войск к форсированию Северского Донца от его устья до Красно-Донецкой, а это у самого основания выступа.

Горела переправа у Калитвенской, через которую рвались фашисты. Вокруг нее дымились застывшие вражеские танки, авто- и бронемашины, валялись орудия и трупы солдат и офицеров. Это были результаты действий авиации и артиллерии. Однако, как только все затихло, из-за реки донесся шум моторов. Буксуя колесами и танковыми траками на мокрых полях и разбитых дорогах, под дождем ползли к переправе машины с белыми крестами.

...В район ожесточенного боя спешила группа 14-го тап-кового корпуса, которую возглавил командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал Л. Д. Штевнев. Здесь находились И. И. Ларин и заместитель начальника штаба фронта генерал Я. С. Да-шевский, личным примером увлекавшие воинов па разгром прорвавшейся мотогруппы гитлеровцев на участке

3-го гвардейского стрелкового корпуса.

Каждые четыре часа Генеральный штаб требовал сведения об обстановке. Через некоторое время Ставка приказала доставить на машинах к прорыву орудия ПТО. Операторы спрашивали:

— Где главные силы Лопатина?

— Установить не удалось, хотя авиация все время ищет их. По докладу Лопатина, они должны быть где-то в районе Верхнетарасовки,— ответил Р. Я. Малиновский.

Он объяснил так потому, что часть войск 9-й армии уже отошла за Северский Донец под организованным Родионом Яковлевичем прикрытием авиации и наземных сил. Они сосредоточились в районе Шахты. На их плечах фашисты пытались ворваться в оборону фронта в районе Калитвенской, Каменска, Гундоровской, но безуспешно. Малиновский приказал начальнику штаба 9-й армии А. Г. Батюне л члену Военного совета бригадному комиссару М. В. Слонь вылететь утром 18 июля к главным силам своих войск для руководства и вывода их, поскольку легко раненный, А. И. Лопатин оставляется им для сбора ы приведения в порядок уже вышедших групп. Но случилось так, что перед вылетом А. Г. Батюню рапило в плечо, и Родион Яковлевич вынужден был отправить его самолетом в глубокий тыл.