Воздушный мост

6 ноября. Всю ночь с 5 на 6 ноября в Тихвине слышались гул артиллерийской канонады, завывание бомбардировщиков. В небольшой комнате двухэтажного дома райкома партии, где и квартировал председатель комиссии Воротов, всю ночь не гасла старинная керосиновая лампа.

Ближе к полуночи здесь собрались все члены комиссии. Таиров достал фляжку:

- Разрешите, Григорий Григорьевич, по глотку спирта в честь предстоящего праздника?

- По глотку можно, - кивнул Воротов.

Выпили по глотку из кружки. Помолчали. На душе у всех было тревожно. Обстановка под Тихвином складывалась хуже некуда. Утром 7 ноября было не велено никому никуда выезжать. Григорий Григорьевич приготовил для Смольного очередные сводки от 4 и 5 ноября об отправке мясо-молочных продуктов в Ленинград на самолетах. Потом уточнял, кто и чем займется в ближайшие дни.

Дел набегало великое множество. И за любым делом, за каждым решением комиссии были незримые нити живой связи с активом, с населением - внешне неприметная организаторская работа. Активизировалась работа районных газет. В МТС, колхозах и совхозах установили газетные витрины, восстановили часть радиоузлов, а в нескольких районах - и местное вещание. На предприятиях и в совхозах вывесили доски соревнования, а кое-где и галереи героев фронта. В большинстве районов были открыты книжные киоски. Оживилась лекционная работа. Лекторы обкома партии, работники райкомов и райисполкомов прочли десятки докладов и лекций. Ведущими темами были героическая оборона Ленинграда, помощь местного населения осажденному городу. Большой популярностью пользовались доклады о героических подвигах моряков Ладожской флотилии и Северо-Западного пароходства, о мужестве летчиков транспортных самолетов, доставлявших из восточных районов продукты для ленинградцев и воинов фронта.

Ни на один день не упускались такие будничные, но необходимые фронту дела, как подготовка механизаторских кадров, вывоз из северо-восточных районов кожсырья и льноволокна, строительство обходной зимней дороги к Ладожскому озеру, отправка к месту назначения эвакуируемых самолетами рабочих и специалистов ленинградских предприятий, размещение раненых, обучение допризывников. И вся эта работа комиссии, райкомов партии, райисполкомов по-настоящему нигде не фиксировалась. Скупые протокольные строки различных заседаний, собраний, семинаров лишь обозначали перечень сделанного.

...Утром 7 ноября с Воротовым связался Жданов. Он просил поздравить членов комиссии с праздником Великого Октября. Распорядился:

- Всем быть на месте... Приготовьтесь к отъезду в Ефимовский.

Остановка в Ефимовском

Спустя несколько дней после оставления нашими войсками Тихвина секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Т. Ф. Штыков по заданию бюро обкома выехал в Ефимовский, где провел заседание комиссии обкома. Обсуждался один вопрос - в ближайшие две недели (до подвоза продуктов для Ленинграда на станцию Подборовье по Северной железной дороге) сделать все возможное, чтобы транспортные самолеты вылетали в Ленинград с полной загрузкой.

Поздним ноябрьским вечером сорок первого года в районный центр Ефимовский, небольшой поселок близ границы с Вологодской областью, приехал Штыков. Видавшая виды "эмка", проделавшая по бездорожью в морозный вьюжный день томительный путь, остановилась у райисполкома.

Штыков вышел из машины, ступил на узенькую, припорошенную снегом дорожку и замер на месте: там, где еще недавно стоял двухэтажный райисполкомовский домик, дымилась груда развалин. Уцелела лишь часть здания с темными проемами окон. Остались ли живы обитатели дома?! Терентий Фомич знал, что все дни после захвата Тихвина фашисты методично, три раза в сутки, бомбили подходы к Тихвину. Подвергался воздушным налетам и Ефимовский. Мысль о методичном характере бомбежек, однако, вселяла надежду, что товарищи успели вовремя укрыться в безопасном месте. И это предположение подтвердилось.

Членов комиссии Штыков разыскал на окраине поселка в приземистом бревенчатом домике ветеринарной лечебницы. Они находились в самой вместительной комнате. При тусклом свете керосиновой лампы шел оживленный разговор. На столе были разложены карта области, бумаги. Хотя топилась печь, помещение еще не прогрелось, и все сидели в верхней одежде. Штыков прямо с порога поздоровался, снял папаху, полушубок, поправил кобуру, пригладил ладонью волосы. Подсел к пылающей жаром печке, протянув промерзшие руки к огню, сказал, прищурившись:

- Хорошо бы чайку с дорожки.

На его лицо падали отсветы огня. Он не торопился выкладывать, зачем нагрянул в Ефимовский.

Штыкову понравилось, что ни тяжелые переезды, ни бомбежки не поколебали спокойствия членов комиссии. Вспомнил, как в день отъезда из Тихвина рядом с домом, где жила К. И. Домокурова, разорвалась бомба. Клавдия Ивановна чудом осталась жива. Но ни паники, ни испуга не увидел тогда Терентий Фомич на ее лице. Знал Штыков, что и прежде, в Тихвине, где комиссия находилась два месяца, и на новом месте, в Ефимовском, где он разыскал их среди ночи, члены комиссии работают в сложных условиях, не щадя себя. Сутками колесят по фронтовым дорогам, попадают под бомбежки, но не унывают, не жалуются, держатся как подобает коммунистам, ленинградцам.

Молча, не перебивая, выслушал Штыков информацию Воротова. Заговорил негромко. Вести о Ленинграде из первых рук! Всех волновало - как дела в их родном городе. Обрадовались, услышав, что Государственный Комитет Обороны распорядился выделить для перевозки продуктов в Ленинград дополнительно 24 транспортных самолета. Часть из них будет курсировать на самом коротком маршруте - Новая Ладога - Ленинград. Остальные будут летать с основной авиабазы - из Хвойной.

- Так что ждите на днях в Хвойной пополнение. Для этой же цели, добавил Штыков, - поскольку транспортных самолетов не хватает, для помощи Ленинграду выделен полк тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Летать они будут с аэродромов Вологодской области. Одна такая машина может перевезти за один рейс три-четыре тонны продуктов. - Теперь ежедневно в Ленинград по воздуху, - сказал Штыков, - будет перевозиться не менее 200 тонн продовольствия. Так решил Государственный Комитет Обороны.

Терентий Фомич извлек из кармана кителя вчетверо сложенный лист бумаги, развернул, прочел вслух:

- "135 тонн концентратов каши и супа, 20 тонн копченых колбас и свинины, 10 тонн сухого молока и яичного порошка, 15 тонн сливочного масла, 20 тонн топленого сала и комбижира. Итого - 200 тонн".

- Вот так конкретно расписал Сталин. И заметьте, это минимальное суточное задание летчикам.

- Так-то оно так, - вставил Воротов, - Но покамест, Терентий Фомич, летчики перевозят из Хвойной за сутки 70-80, от силы 100 тонн.

- Перед вашим приездом, - встал, опершись на стол, Таиров, - мы как раз говорили о доставке в Ленинград самолетами мяса, масла, сыра, сгущенки...

Штыков слушал, не перебивая, сосредоточенно нахмурив брови.

- Районы не справляются с подвозом на аэродромы мяса, - огорченно вздохнула Валентина Костина.

- И как назло, - вставила Домокурова, - распутица проклятая. То мороз, то слякоть... Раскисают дороги... Машины вязнут.

Воротов познакомил Штыкова с решением - не допускать ни одного случая отправки в Ленинград недозагруженных самолетов. Комиссия обязала райкомы партии и райисполкомы Пестовского, Любытинского, Мошенского, Боровичского и Опеченского районов в первой декаде ноября перевезти на аэродромные площадки весь запас молочных и мясных продуктов.

- Понадобится неделя, возможно, две, - предупредил Штыков, - чтобы наладить бесперебойное снабжение Ленинграда через Вологду по воздуху. Только по воздуху. Других путей пока нет. Дорог каждый день, каждый час. В городе умирают люди, тысячи людей. Сейчас вся надежда на летчиков, на самолеты, на всех, кто отвечает за воздушные перевозки. А значит, и на колхозников...

Эти последние слова "а значит, и на колхозников" заставили как-то пр-другому оценить обстановку. У колхозников конечно же есть личные запасы продуктов. В каждом крестьянском дворе корова, овцы, свиньи... И если хорошо, с умом, поговорить с народом, сказал Штыков, уверен: люди откликнутся. Вот, оказывается, что вложил Штыков в эти слова. Чувство патриотизма, личной ответственности за судьбы Родины в это тяжелое время должны испытывать все советские люди.