Воспоминания

Семья наша все прибавлялась. Когда Илье исполнилось три года, родился у мама еще сын Лев46. Я очень была огорчена тем, что у меня опять брат. Мальчики мне надоели, и мне страстно хотелось иметь сестру. Я мечтала о том, как я буду играть с сестрою в куклы и как жизнь с ней будет совсем иная, чем с братьями.

Безо всякого поощрения со стороны кого бы то ни было я к своей утренней и вечерней молитве прибавила еще английскую фразу: "Please God send me a little sister" ("Пожалуйста, бог, пошли мне сестрицу").

И вот 12 февраля 1870 года47 у мама родилась дочь.

Я была уверена в том, что это случилось благодаря моим молитвам, и с нетерпением ждала, когда я увижу свою сестрицу. Наконец нас позвали к мама в спальню. В полутьме лежала мама, спокойная, красивая и слабая. На кровати возле нее лежало крошечное красное, сморщенное существо, от которого пахло фланелью и "детской присыпкой". Маленькое это создание чуть копошилось и тихо и жалобно попискивало.

"Так вот мой жданный и желанный товарищ для игры в куклы, для выслушивания всех моих девичьих мыслей и чувств, которых не в состоянии понять мальчики. Долго, долго придется ждать, пока из этого несчастного, беспомощного существа вырастет девочка!" – подумала я.

В этот раз нас у мама продержали очень недолго: я осторожно наклонилась над своей маленькой сестрицей и поцеловала ее; я испытывала к ней материнское чувство жалости и нежности, а не чувство сестры к сестре. Потом поцеловала мама и ушла из спальни растроганная, но не удовлетворенная.

Скоро мы узнали, что мама серьезно больна и что новая сестрица родилась очень слабенькая.

Потянулись грустные длинные дни. Мама мы не видали.

Папа иногда заходил к нам, но всегда был озабочен и торопился уходить. Когда я заходила к Маше – так звали новую сестру – няня Марья Афанасьевна встречала меня не ласково: Маша почти всегда плакала, и няня ее то укачивала, то перепеленывала, и я чувствовала, что няне я мешаю, а удовольствий я от своих посещений не получала.

Наконец, после очень длинной и тяжелой болезни, мама выздоровела.

Маша же все хворала. Кроме других недугов – у нее сделалась сильная золотуха.

Помню ее головку, всю покрытую мокрой гнойной коркой. Няня лечила ее по-своему, намазывая ей голову сливками. Сливки прокисали у нее на голове, и от нее всегда пахло чем-то кислым и неприятным.

Я, так страстно желавшая иметь себе товарку, была разочарована и вернулась к обществу братьев и Ханны.

Не скоро Маша поправилась. Прошла у нее золотуха, но она осталась слабенькой и хрупкой, какой и была в продолжение всей своей жизни.