Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Всех волновала предстоящая встреча с прославленным писателем. Думали о том, что скажут ему, о чем спросят у него. Надо сказать главное, посоветоваться о наболевшем – ведь у писателя на учете каждая минута времени. Зряшными, пустяковыми вопросами отвлекать его от дела нельзя.

Так думал и В.В. Кадинец. Так думали остальные рыбаки, отправляясь 24 февраля 1972 года из Краснодара в дальний путь.

В тот же день остановились переночевать в Каменске. Во время ужина Иван Иванович Александров, бригадир рыболовецкой бригады из колхоза имени Карла Маркса, расположенной в семи километрах от Ачуева, спросил Кадинца:

– Василий Васильевич! Вот мы едем к писателю… А я ведь тоже записываю были про рыбаков и охотников… Вы же знаете – сам охотник. Можно их показать Михаилу Александровичу?

Просьба была неожиданной и непредвиденной. Осторожный В. Кадинец задумался. Но рыбаки были неумолимы.

– Михаилу Александровичу и без того пудами шлют рукописи всякие сочинители, – сказали они Александрову. – Придержи при себе. Не будем срамиться…

– Тогда дозвольте, товарищи, устно рассказать Михаилу Александровичу про охоту, – попросил бригадир. – У меня было много всяких приключений на охоте. Один раз даже верхом на кабане-секаче оказался…

Охота – страсть известного бригадира из Черного Ерика. И его рассказы рыбаки слушали посмеиваясь, недоверчиво покачивая головой.

– Ей-богу, товарищи, не брешу! – клятвенно заверил бригадир и даже постучал себя в грудь.

– Ты нам скажи, Иван Иванович, зачем тебе рассказывать Михаилу Александровичу про охоту? – допытывались рыбаки. – Он сам тебе сотни занимательных историй расскажет!

И тогда серьезное лицо охотника и бригадира осветилось доверчивой и доброй улыбкой, и он высказал давно затаенное:

– Михаил Александрович любит охоту. Считаю, что по такому случаю он согласится приехать к нам на Кубань… пусть сердешный отдохнет у нас хоть малость от своих трудов!..

Теперь посерьезнели и задумались рыбаки.

– Ну что ж, – сказал Горбенко, – по такому случаю, пожалуй, тебе можно дозволить рассказать охотничьи байки. Без пересола… Так, что ль, Василий Васильевич?

Кадинец радостно кивнул. Все складывалось как нельзя лучше: и рыбаки довольны принятым решением, и бригадир не обижен.

Но встреча с писателем прошла совсем не по распорядку, спланированному рыбаками. Это потом уже, после встреч с Михаилом Александровичем, рыбаки поняли, как напрасны были их страхи и как, оказывается, прост, доступен, задушевен и общителен писатель.

В Вешенском райкоме партии, где за долгие годы побывало немало представителей разных профессий, впервые оказалось столько людей в морской форме.

«Прямо кают-компания морского парохода!» – пошутил секретарь райкома партии Николай Александрович Булавин, оглядывая небольшой уютный зал заседаний райкома. И с этой минуты шутки уже постоянно сопутствовали рыбакам на шолоховской земле. Кубанцы поглядывали в окно: сейчас, вот-вот приедет писатель. Кадинец и Булавин вышли на улицу. И сразу подкатила «Волга», открылась дверца и из машины вылез Михаил Александрович, улыбнулся, протянул руку кубанцу:

– Это Кадинец? Василий Васильевич?

– Да, Михаил Александрович.

– Пойдемте к рыбакам.

Писатель первым вошел в зал и, дружески улыбаясь, негромко сказал:

– Приветствую дорогих кубанских рыбаков на вешенской земле.

Вместе с секретарем райкома партии и Кадинцом сел за стол, внимательно и все так же улыбаясь, посмотрел на рыбаков. Булавин сказал Шолохову, что делегацию рыбаков возглавляет председатель рыбколхозсоюза Кадинец. Писатель предложил:

– Расскажите о себе.

Шолохов вложил в мундштук папиросу, закурил и стал слушать, поглядывая то на Кадинца, то на рыбаков. Выражение радости и удовлетворенности на его лице постепенно уступает место выражению озабоченности.

– Дорогой Михаил Александрович! – рассказывал Кадинец. – Мы очень рады, что вы оказали честь кубанским рыбакам встретиться с вами, посетить Вешенскую. Мы еще в прошлом году договорились между собой в колхозах: давайте, хлопцы, работать так, чтобы лучшие из лучших могли поехать в Вешенскую, встретиться с Шолоховым…

Писатель повернулся к Кадинцу и с озорной улыбкой спросил:

– Ну и как хлопцы работали?

Рыбаки заулыбались.

– Хлопцы поработали дюже хорошо, – отозвался Кадинец. – Пятилетку выполнили успешно. В прошлом году полтора плана сделали. И этот год, несмотря на стихию, мы начали хорошо.

Шолохову слышать это приятно. Он рад, что кубанские рыбаки дали за пятилетку 3398 тысяч центнеров рыбы и выполнили план на 110 процентов, а валовой доход многих рыбколхозов превысил пол-тора-два миллиона рублей и что рыбаки наряду с промыслом занимаются разведением рыбы.

Рыбаки рассказывают писателю о том, как работают и как нелегко им приходится в море. Ведь в холодную пору года каждый рыбацкий сейнер вылавливает по 300–400 центнеров рыбы за день. Однажды в шторм и мороз суда обмерзли и стали выходить в Черное море. Ночью капитан одного из судов вышел из каюты и с ужасом увидел, что за бортом плавает человек. Он поднял тревогу, сейнер приблизился к плавающему, и рыбаки подняли его на борт. Оказывается, шторм выбросил рыбака за борт с впереди идущего судна. Когда пришли в Керчь, спасенный рыбак сказал, что больше в море не выйдет. Но не прошло и года, и он снова вернулся в море рыбачить. Без моря он жить не мог.

– Смелые и сильные вы люди, рыбаки, – говорит Шолохов и благодарит их за хороший труд. А потом начался разговор о том, что еще мешает рыбакам. Писатель спрашивает: какую и сколько рыбы кубанцы ловят в Азовском море?

У кубанцев, как и у ростовских рыбаков, на первом месте уловы хамсы и тюльки, а за ними судака и тарани. Меньше всего ловят осетровых, рыбца и шемаи.

Шолохов сокрушенно качает головой и замечает:

– Недавно ловили миллион хорошей рыбы…

Рыбакам понятна тревога писателя. Они сами обеспокоены тем, что запасы высокоценных пород рыбы в Азовском море сокращаются. И рассказывают, что предпринимают, чтобы сохранить рыбу. Писателя заинтересовал опыт кубанцев. По его инициативе несколько лет назад в вешенские озера завезли толстолобика, и он прижился. Опыт кубанцев интересен. Например, они перестраивают хозяйства с двухгодичного цикла на трехгодичный. Благодаря этому рыбаки получают рыбу более крупных размеров. Надо использовать.

О чем бы ни спрашивал Шолохов рыбаков, во всем ощущалась заинтересованность труженика и хозяина.

– Ну, хорошо, – подытоживает писатель и неожиданно спрашивает: – А рыбу-то сами едите?

Он лукаво посматривает на рыбаков и улыбается. В зале возникает смех: вопрос житейский, писатель хочет знать все.

– Четыре раза в году, – сообщают рыбаки, – каждый рыбак получает от тридцати до шестидесяти килограммов пайковой рыбы. А на рыбацком промысле и на рыбацком стане, как вы знаете, есть и рыбацкая уха, и рыба жареная, вареная, печеная, сушеная, вяленая – в любом виде…

Улыбаясь в усы, Шолохов снова спрашивает:

– А жинки едят, нет?

– И рыбаки едят, Михаил Александрович, и жинкам достается понемногу.

Шолохов смеется вместе с рыбаками. Он любит шутку и смех и веселых людей. После веселого оживления снова наступает тишина. Ее нарушает негромкий голос писателя. Он говорит о том, как важно сейчас, в период бурного развития и прогресса техники, сохранить природу, чистоту рек, не допустить гибели рыбы, как это случилось на Дону из-за спуска в реку неочищенных вод.

Лицо писателя грустное. И он рассказывает об этом бедствии с горечью:

– Плыла она подо льдом всякая, вплоть до донной, до стерляди. Душилась, плыла мертвая, плыла отравленная, ошалевшая. Искала свежую воду. В результате этого Дон, по сути, обезрыбел.

Кто-то из рыбаков сказал, что надо выходить в океан.

– Тесновато стало и на океанских просторах, – замечает писатель. Он сообщает, что тенденция к уменьшению рыбных запасов наблюдается и в зарубежных странах, например в Швеции, откуда писатель недавно вернулся. – Думать надо, – продолжал писатель. – Думать, потому что не мы одни потребители рыбы. Надо все-таки думать о том, чтобы детям что-то было поесть…