Июнь-декабрь сорок первого

Или вот еще один случай. Когда достигли своей критической точки бои за Новгород, я связался с подполковником Викентием Дерманом и попросил, чтобы репортажи об этих боях поступали в редакцию ежедневно. Дерман объяснил, что в войсках, обороняющих Новгород, все время находился Богданов, а сейчас он вернулся оттуда. Я попросил передать трубку Богданову. Мой тогдашний диалог с ним забыт мною начисто. А Богданов помнит. Я будто бы приказал ему снова ехать в Новгород и возложил на него персональную ответственность за освещение в газете усилий наших войск на этом очень важном участке фронта.

- Сколько там быть? - спросил он.

- До последнего солдата.

- Там, наверное, и солдат уже нет.

- Тогда - до последнего генерала...

Богданов возвратился в Новгород 19 августа, где и впрямь не видно было наших солдат. Вдруг появляется "виллис", а в нем генерал с адъютантом. Генерал спросил Богданова:

- Где твое войско, комиссар?

- У меня нет войска. Я корреспондент "Красной звезды", - ответил Богданов.

- Тогда садись ко мне в машину и поедем в Валдай. Без войска здесь делать нечего.

Вот и уехал писатель с "последним генералом"...

В те дни создавалась газета Военно-Воздушных Сил "Сталинский сокол". Богданов и в финскую войну, и в эту много писал о людях нашей авиации, подружился с многими из них. Редактор новой газеты, не без помощи ГлавПУРа, упросил меня отдать ему Богданова. "Торг" был долгим, однако в конце концов я вынужден был уступить.

Исчезли из сообщений Информбюро полоцкое, псковское, новоград-волынское и бобруйское направления. Эти города уже захвачены немцами. Продолжают пока фигурировать смоленское, житомирское, невельское направления, но я-то знаю, что наши войска обороняются уже восточнее этих городов. И Смоленск, и Житомир, и Невель тоже заняты фашистами. Враг все ближе к Москве, Ленинграду, Киеву...

Газете надо откликнуться на это, хотя бы передовицами. Забить в набат. Еще раз напомнить ленинские слова о презрении к смерти.

Одна из передовиц так и называлась: "Презрение к смерти рождает героев и обеспечивает победу". Автор ее извлек из глубин отечественной истории впечатляющие примеры, поразительно злободневные:

"Стефан Баторий, осаждавший в 1581 году Псков, с отчаянием говорил, что "русские в защите своих городов не думают о жизни, хладнокровно становятся на место убитых или взорванных действием подкопа, заграждая проломы грудью, день и ночь сражаясь, умирают от голода, но не сдаются".

Напомнила эта передовая и о доблести русских солдат на Бородинском поле, на бастионах Севастопольской обороны, в борьбе с иностранными интервентами, пытавшимися задушить молодую Советскую республику. Нашлось что сказать и о первых героях Отечественной войны. Обнадеживающе прозвучали однажды уже сбывшиеся слова Владимира Ильича: "Мы гораздо сильнее врага. Бейтесь до последней капли крови, товарищи, деритесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца... Победа будет за нами!"

* * *

Принес стихи Михаил Голодный. Уселся на диван и молча ждал, пока я прочту их. Человеком он был веселым, но сегодня как-то притих. Его выразительные карие глаза отражали общую тревогу. Тревогой были проникнуты и его стихи, вполне созвучные передовой статье:

А два дня назад побывал у меня Алексей Толстой. Не успев поздороваться, шагнул к карте. Внимательно разглядывал флажки на ней, обозначавшие линию фронта. Увидев, что Смоленск, не столь уж далекий от Москвы, и Житомир, совсем близкий к Киеву, остались западнее флажков, покачал головой, грузно опустился в кресло, задумался. Потом встрепенулся и стал выспрашивать у меня подробности последних фронтовых событий. Я, конечно, рассказал ему все, что знал, и заодно посетовал: следовало бы, мол, военной газете дать обстоятельный обзор этих событий, сказать прямо, что обстановка складывается опасная, хотя и не безнадежная, да ведь как такое сделать, если фронты называть нельзя, города обозначены загадочными буквами "С", "К"? Толстой слушал меня, сочувственно кивал своей большой головой, а сам, оказывается, все мотал на ус. И через два дня привез готовую статью, на восьми, кажется, страничках.

- Вот написал... Может, сойдет за обзор?..

Я обрадовался несказанно. Умело избегнув таинственных "С" и "К", Толстой ясно нарисовал, что же происходит на фронтах, сказал все как есть, дал оценку сложившейся боевой обстановке, приоткрыл перспективы. И все это настолько по-военному грамотно, что даже наши специалисты - знатоки оперативного искусства и ревнители военной терминологии - не смогли ни к чему придраться.

И заголовок своей статьи Алексей Николаевич дал удачный, оптимистичный: "Почему Гитлер должен потерпеть поражение". Твердая вера в наши силы, в нашу победу нужны были в те дни как никогда.

Со статьей Толстого вполне, как сказали бы теперь, состыковалась заметка Ильи Эренбурга. Наш корреспондент по Юго-Западному фронту прислал ему приказ немецкого генерала фон Клейста, командующего 1-й танковой группой. Документ этот начинается для немцев совсем невесело: "Слухи о прорвавшихся советских танках вызвали панику..."

И за этим признанием следуют категорические требования:

"1. Необходимо путем разъяснения, а также наказания искоренить панику.

2. Зачинщиков и паникеров предать суду.

3. Офицеры при возникновении паники обязаны применить строжайшие меры, а в случае необходимости оружие...

Запрещаю... панические крики "танки прорвались!".

Эренбург не замедлил откликнуться на эти "требования" и запреты. Комментарии его были прямо-таки разящие. Писатель сослался на книгу Гудериана "Внимание, танки!". В ней, как известно, излагались взгляды немецко-фашистских захватчиков на роль танков в современной войне (разумеется, прежде всего их танков). И в какой-то мере эти взгляды подтверждались, пока тот же фон Клейст воевал в Западной Европе. А на советской земле вдруг вышел конфуз.

"Непобедимые" немецкие танкисты, - пишет Илья Эренбург, - увидев советские машины, панически кричат: "Танки прорвались!" Да, это не название книги генерала Гудериана, это, что называется, крик души... Нашлась на них управа... Они вопят: "Это дни ужаса!" И напрасно генерал фон Клейст грозит оружием навести порядок. С каждым днем у них будет все больше "зачинщиков и паникеров". Они спешили на восток. Им не поспеть к себе, на запад".

* * *

Очевидно, надо упомянуть и еще об одной публикации в этом же номере. При всей ее кажущейся незначительности, она стоит того.

Речь идет о полуподвальной статье командира части С. Кутаева "Преследование и уничтожение отходящего врага". Под такими или подобными заголовками у нас печатались статьи с войсковых учений в мирное время. И текст тоже схож с довоенным: "...после того как выбитый с занимаемых позиций враг начинает отступать, нужно без промедления организовать преследование... Но преследовать - это значить не просто гнать... Наиболее правильный способ действий - обход врага, окружение его и уничтожение по частям..."

Вычитывая эту статью уже поздно ночью в сверстанной полосе, я засомневался: не прозвучит ли она диссонансом рядом с другими материалами, совсем иной тональности? Вызывал начальника фронтового отдела полковника Хитрова и секретаря редакции полкового комиссара Карпова.

Низкого роста, сухощавый, несколько медлительный, но отлично знающий свое дело Иван Хитров порой оставался в своем отделе за всех; его сотрудники разъехались по фронтам спецкорами. Все же он успевал подготовить для очередного номера уйму материалов, и я не помню, чтобы на летучках его подвергали резкой критике. Если его в чем-либо и можно было упрекнуть, так в том, что он своей правкой порой засушивал материал, беспощадно изгоняя из текста всякий намек на лирику, пейзаж и другие, как он считал, литературные "красоты".