Всё Что Есть Испытаем На Свете

Вечером того же дня у одного из ребят, гулявшего в лесу и поедавшего землянику, разболелся живот. Может земляника и не была тому причиной, все ели достаточно много, если много можно назвать один-полтора стакана, но этот спортсмен больше напоминал легкоатлета, чем парашютиста. Он вдруг срывался с места и бежал в направлении туалета, вызывая у всех смех и всевозможные шутки..

Обратиться к врачу он боялся, а вдруг снимут с соревнований. И вечером, когда мы все легли, Слава Багинский лётчик и прекрасный спортсмен из Луганска, не поленился, пошёл к шоферам, взял у них отвёртку, вывинтил где-то шуруп, подкрался на четвереньках к кровати страдальца, который пытался уснуть на втором этаже из кроватей и прикрутил этим шурупом один тапочек к полу. Мы все старались не уснуть и ждали что будет дальше.

Вдруг страдалец соскочил с верхней кровати, сунул ноги в приготовленные заранее и расшнурованные тапочки, сделал один шаг и упал. Потом вскочил, попытался опять дёрнуть ногу, не получилось и он, вынув ногу из одного тапка во втором побежал в нужном ему направлении. Мы смеялись до слёз, и Багинский просил не говорить, что эту пакость сделал он. Когда тот опорожнился и разобрался в чём дело, он ругался, обзывал всех идиотами и придурками и запас ненормативной лексики, которой он пользовался, пополнил наш интеллект. Сейчас понимаю всю жестокость той шутки. Может мы были тогда более жестокими после прошедшей войны, а может просто молодость более жестока, не знаю, но сейчас вряд ли я даже разрешил бы кому-то так "пошутить" над товарищем.

Постарел, Отян, постарел.

Утром распогодилось и после завтрака возобновились соревнования.

Пока производили пристрелку, пока готовились к прыжкам, появились кучевые облака, коротко – кучёвка Нам предстояло разыграть комбинированное упражнение, прыжок с высоты 1100 метров с задержкой раскрытия парашюта 10 секунд. Это было самое дорогое по очкам упражнение. В зачёт по 100 очков шли точность приземления, стиль падения и время раскрытия парашюта. Ветер был небольшим, кучёвка была не густой и прыжки начались Прыгали почему-то с самолётов ПО-2.

Я прыгал в средине и было уже часов одиннадцать. Пилотом у меня тогда был молодой Рома Рудольфович Берзин. Толстенький, кругленький с выпученными в меру глазами, он был хорошим пилотом и парашютистом.

Позже мы с Ромой часто встречались и были дружны. ПО_ долго набирал высоту и когда уже лёг на курс, я у видел, что двух парашютистов отнесло далеко за круг. Значит, усилился ветер, подумал я. Рома дал мне команду "приготовиться", я вылез из кабины, стал на крыло, но не прыгал. Рома посмотрел на меня и кивком головы показал, мне что пора. Я продолжал стоять. Роман покрутил пальцем у виска, показывая мне, кто я такой, а я продолжал стоять, делая.поправку на мнимый ветер. Я и сейчас, по прошествии пятидесяти лет, помню этот прыжок в мелких подробностях. Отделился я от самолёта в конце посадки на границе аэродрома. Стиль падения был безупречным и время раскрытия тоже. Судьи оценили и то и другое по 100 баллов. Только 2 человека показали такой результат- Люба Мазниченко и я. Но когда я раскрыл парашют и сориентировался по ветру, то увидел, что я очень далеко протянул с отделением от самолёта и не дойду до круга. Я развернул купол своего ПД-47 на максимальную скорость в сторону цели, и приземлился рядом с кругом и недалеко от старта, откуда мы взлетали.

Ко мне подошли Лебедев и Курылёв и спросили, почему я так долго не отделялся. Я объяснил, чуть ли не плача, что не понимаю, почему так получилось Они успокоили меня и сказали, что тех парашютистов

"подсосало" под облако. Я и раньше знал об этом, но не придал этому значения. Забегая наперёд, скажу, что такое же со мной случилось и на последних моих всесоюзных соревнованиях и тоже на комбинированном прыжке в 1963 году в Волчанске, когда я уже был опытным спортсменом.

Дело в том, что под кучевыми облаками образуются мощные восходящие потоки. Под ними часами кружат аисты, орлы и планеристы.

Они могут быть такой силы, что не дают парашютисту снижаться, пока он не выйдет из под облака. В Запорожье, когда мы тренировались к чемпионату Союза, харьковчанин Валя Плохой был подсосан под облако, что стал набирать высоту, и скрылся в нём. Потом он из него вышел и сумел приземлиться на аэродроме. А бывали вещи и посерьёзнее, когда спортсменов уносило на жилые кварталы. Так, в Днепропетровске, ещё до войны, погибла на показательных прыжках спортсменка, которую занесло на дома. Её похоронили с почестями в центре города, сделали памятную гранитную плиту.

Несмотря, что я не попал вкруг, я в этом упражнении занял одиннадцатое место. А в финал входило 10 лучших спортсменов .набравших наибольшее количество очков. В те годы прыгали в каждом упражнении только по одному прыжку, потом был финал, который устанавливал чемпиона в каждом упражнении.

Прошу меня понять правильно, что я не ссылаюсь в своих неудачах на внешние обстоятельства. В спорте побеждает сильнейший. Спортсмен, тренер, команда должны учитывать все обстоятельства. И ссылки, которыми богаты СМИ на развязавшийся шнурок, разбитую лыжню, усилившийся ветер, несостоятельны. Конечно, когда специально подстраивают спортсмену форс-мажорные обстоятельства, то можно ещё на это сделать скидку. Но великие спортсмены и это преодолевают.

Соревнования закончились. Победу одержала команда Киева, в личном зачёте победили Мазничекнко и Митин. На втором месте у мужчин стал

Вадим Тихоненко. О Вадиме я ещё много расскажу, так как Вадим один из столпов украинского парашютизма на протяжении второй половины прошлого столетия. Результаты нашей команды были более чем скромные.

Мои результаты в свободном падении были хорошими, и если бы не нулевые результаты в точности, то я бы был ближе к началу таблицы итоговых результатов. Я и этими результатами удовлетворился. Надо сказать о том, что несмотря на то, что я всегда хотел показывать высокие результаты на соревнованиях, я не очень огорчался, если это не получалось. Для меня прыжки с парашютом являлись удовлетворением моих желаний и даже потребностей, а результат соревнований, как производная от этого. Правда от них зависело, как и сколько я буду прыгать дальше, и больше того, сколько я буду получать денег за это.

(В ВДВ за прыжки платили и очень неплохо. Моя семья после моей службы в армии не бедствовала материально)

Главным результатом соревнований стал опыт, который я впитывал в себя.

Я приехал домой и сразу стал собираться в дорогу. После окончания техникума меня распределили по моему желанию в узбекский город

Алмалык, и первого августа я должен быть там. В Алмалык было двадцать мест, и я со средним баллом успеваимости 4,5 был на 20 месте. Многие стремились туда из-за высокой зарплаты, которую там обещали – 1452 рубля в месяц для должности мастера на стройке, превышающая аналогичную зарплату кировоградских мастеров в два с половиной раза. Много направлений было в казахские города Джесказган и Темир-Тау, куда поехали работать наши друзья.

На вокзал, который уже построили в Кировограде, меня провожали мама и Валя. У Вали уже рос живот и скоро ей надо будет рожать.

Интересно устроена наша, а может, только моя память. Когда бы я не вспоминал этот день, вижу нас троих, только подходящими к концу улицы Пушкина. Маму грустно улыбающуюся нашим с Валей шуткам и Валю с выпяченным вперёд животом, и безудержно смеющуюся.

Ехали мы туда компанией из четырёх человек: Роза Вольвовская,

Володя Золотарёв, Николай Коздоба и я. Ехали через Харьков и Москву.

В Харькове на новом вокзале, построенном в украинско-сталинском стиле, и казавшимся нам тогда красивым, проблем с компостированием билетов почти не было, и мы поехали в Москву.

В Москву мы прибыли рано утром на Курский вокзал. Мы вышли на привокзальную площадь, к нам подошёл таксист и предложил свои услуги отвезти нас на Казанский вокзал. Когда мы сели в его машину, а это был ЗИМ, который мы видели впервые, водитель предложил нам заплатить по пятнадцать рублей, и он покажет нам всю Москву. Это было для нас недорого, и мы согласились. Он провёз нас через Красную площадь, по которой тогда ездил транспорт, и повёз на Ленинские горы, где, как пелось в песне тех лет "хорошо рассвет встречать вдвоём". Уже был построен Университет и видны были отсюда все московские высотные дома, своими силуэтами похожими на Кремлёвские башни и оченю украсившими Москву. Запомнились коттеджи, облицованные розовым мрамором. Наш таксист исполнял и роль экскурсовода. Он сказал что это государственные дачи для членов правительства, называя поочерёдно, кто где живёт.