Сталин. Том II

и в среде социал-демократов. Как далеко может зайти русская революция, какой характер примет будущее Временное революционное правительство, какие задачи и в какой очереди перед ним встанут, -- эти вопросы при всей их важности могли быть правильно поставлены только в зависимости от основного характера политики пролетариата, а этот характер определялся прежде всего отношением к либеральной буржуазии. Плеханов явно и упорно закрывал глаза на основной вывод политической истории XIX века: где пролетариат выступает как самостоятельная сила, там буржуазия передвигается в лагерь контрреволюции. Чем смелее борьба масс, тем быстрее реакционное перерождение либерализма. Никто еще не выдумал средства, чтоб парализовать действие закона классовой борьбы.

"Нам надо дорожить поддержкой непролетарских партий, -- повторял Плеханов в годы первой революции, -- а не отталкивать их от нас бестактными выходками". Монотонными нравоучениями такого рода философ марксизма показывал, что живая динамика общества оставалась недоступной ему. "Бестактностями" можно оттолкнуть отдельного чувствительного интеллигента. Классы и партии притягиваются или отталкиваются социальными интересами. "Можно с уверенностью сказать, -- возражал Плеханову Ленин, -- что либералы-помещики простят вам миллионы "бестактностей", но не простят призывов к отобранию земли". И не только помещики: верхи буржуазии, связанные с землевладельцами единством собственнических интересов и, более узко, системой банков; верхи мелкой буржуазии

и интеллигенции, материально и морально зависящие от крупных и средних собственников, все они боятся независимого движения масс. Между тем, для низвержения царизма нужно было поднять десятки и десятки миллионов угнетенных на героический, самоотверженный, беззаветный, ни перед чем не останавливающийся революционный штурм. Подняться на восстание массы могли только под знаменем своих собственных интересов, следовательно, в духе непримиримой вражды против эксплуататорских классов, начиная с помещиков. "Отталкивание" оппозиционной буржуазии от революционных рабочих и крестьян являлось поэтому имманентным законом самой революции и не могло быть избегнуто при помощи дипломатии и "такта".

Каждый новый месяц подтверждал ленинскую оценку либерализма. Вопреки лучшим надеждам меньшевиков, кадеты не только не собирались встать во главе "буржуазной" революции, но, наоборот, свою историческую миссию все больше находили в борьбе с нею. После разгрома Декабрьского восстания либералы, занявшие благодаря эфемерной Думе политическую авансцену, изо всех сил стремились оправдаться перед монархией в своем недостаточно активном контрреволюционном поведении осенью 1905 г., когда опасность угрожала самым священным устоям "культуры". Вождь либералов, Милюков, ведший закулисные переговоры с Зимним дворцом, вполне правильно доказывал в печати, что в конце 1905 г. кадеты не могли даже показаться перед лицом масс. "Те, кто упрекают теперь (кадетскую) партию, -- писал он, -- что она не протестовала