Моя Европа

Мы редко вспоминаем молодость, наши счастливые дни безвозвратно ушли. В жизни очень полезно никогда не возвращаться в прошлое, но 18 марта 1936 года мне пришлось нарушить это правило. В 10:45 вечера я приехал в Париж с Ривьеры. Только я успел переодеться, как зазвонил телефон. Это была Мура. Она вежливо спросила, не мог бы я срочно прийти в дом 72 по улице Rue de la Fondarie. Я отправился по указанному адресу и нашёл Муру в русском кабаре в окружении её сестры с мужем, княгини Кочубей и князя М. Языкова, бывшего российского дипломата. Помещение оказалось тесным и мрачным, тускло горящие фонари отбрасывали крючковатые тени на низкий потолок. Как только я вошёл, молодая русская девушка с остекленевшим взглядом допила стакан водки и, покачиваясь, вышла. Мы остались единственными посетителями. Я присел к столу с каким-то тревожным чувством. Не успев отдохнуть после приезда, мне совсем не хотелось ударяться в воспоминания. Три исполнителя на сцене, казалось, не смогут улучшить моего настроения. Но я ошибся. Высокий пианист, бывший аристократ, а теперь эмигрант, воспроизводил восхитительные звуки на стареньком пианино. Талантливым оказался и гитарист. Под его гитару пела цыганские романсы благородного вида пожилая дама в простом чёрном платье с полинявшим кружевным воротничком. Её лицо было сильно напудрено. Длинная нить искусственного жемчуга составляла единственное украшение. Голос певицы просто очаровывал. Её глубокое трепетное контральто, присущее настоящим цыганкам, ностальгически уносило в прошлое. Последним исполнением стало сочинение Вертинского «Молись, кунак»:

Молись, кунак, в стране чужой.

Молись, кунак, за край родной.

Молись за тех, кто сердцу мил,

Чтобы Господь их сохранил.

Пускай, теперь мы лишены

Родной семьи, родной страны.

Но верим мы, настанет час,

И солнца луч блеснёт для нас.

Молись, кунак, чтобы Господь

Послал нам сил, чтоб побороть,

Чтобы могли мы встретить вновь

В краю родном мир и любовь.

Эта песня, в угоду Советскому правительству запрещённая парижским радио, звучала жалобно и брала за самое сердце в мрачном свете маленького кабаре. Я вспомнил Есенина, златокудрого крестьянского поэта, чей искромётный гениальный талант потрясал Москву в первые годы революции:

Гитара милая,

Звени, звени!

Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,

Чтоб я забыл отравленные дни,

Не знавшие ни ласки, ни покоя.

Я взглянул на Муру. В её глазах, устремлённых в потолок, стояли слёзы. Цыганские романсы разбудили в нас воспоминания. Но дороги назад больше не было.

Глава 5.

ВОСПОМИНАНИЯ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ.

Часто говорят, и в этом есть доля правды, что время от времени приятно иметь с Россией дело, но жить в ней сложно, а заниматься бизнесом вообще невозможно. Объяснение надо искать в особенностях русского характера, способного совмещать в себе необычайную щедрость с осмотрительностью, искренность и подозрительность, приверженность традициям и неверие, доброту и первобытную жестокость. (Объяснение надо искать в ранге номенклатуры Евреонала, по которой он отводит Росси роль энергетического и минерального ресурса англо-язычнного еврейства. Прим. ред.)

Я лично всегда поражался широте русской души, и хотя с 1918 года не бывал больше в России, не переставал интересоваться судьбами тех политиков, поэтов, актёров и художников, с которыми когда-то свела меня судьба.

Прежде всего, надо выделить Максима Горького, чьи художественные произведения открыли мне глаза на ужасающую пропасть между бедностью и богатством и подготовили меня к тому, что должно произойти в России. Я встретил Горького лишь однажды, в феврале 1915 года в Москве, когда меня представили ему в знаменитом кабаре Балиева «Летучая мышь»http://slovari.yandex.ru/dict/krugosvet/article/3/39/1011176.htm .

(ТЕАТР-КАБАРЕ "ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ", московский театр-кабаре, создан в 1908 из капустников МХТ актером МХТ Н.Ф.Балиевым и меценатом, нефтепромышленником Н.Л.Тарасовым совместно с О.Л.Книппер-Чеховой, В.И.Качаловым, И.М.Москвиным, Г.С.Бурджаловым и другими актерами Художественного театра. Первоначально существовал как клуб актеров этого театра.

На Вики типичная презентация криптоеврейского олигарха, который подаётся как, якобы, "Армянин из Армавира", почему он тогда не спонсировал армянские театры? "Никола́й Ла́заревич Тара́сов (1882 — октябрь 1910, Москва) — меценат, нефтепромышленник-миллионер, московский щёголь и ловелас, застрелился в 28 лет. Выходец из армянской купеческой семьи Торос, которая происходила из Армавира.[3] Имел доходы от капиталов во многих акционерных обществах. Состояние получил в наследство от отца.Прославился как меценат. В 1906 году, едва вступив в наследство, Тарасов одолжил деньги Немировичу-Данченко, когда труппа Московского художественного театра попала в трудное положение во время гастролей в Германии. Так Николай Тарасов стал пайщиком и членом дирекции МХТ и покровителем многих актрис, в том числе Алисы Коонен. В 1908 году вместе со своим другом Никитой Балиевым, с которым он делил квартиру по адресу Большая Дмитровка, дом № 9, основал театр-кабаре «Летучая мышь» (бывший «капустник» МХТ)". Жизнь Николая Тарасова закончилась трагически из-за «любовного треугольника». Его похоронили на Армянском кладбище в Москве.[6] Надгробный памятник, который воспроизводит сцену самоубийства Николая Тарасова, создал скульптор Николай Андреев, который описан в воспомнаниях Клары Шеридан SheridanClare.htm и котрый постоянно рисовал Ленина. Какой там на самом деле был "любовный треугольник" неизвестно, но факт, что после этого Немировичу-Данченко и МХАТу отпала необходимость отдавать деньги Тарасову.

Никита Балиев характерный тоже армянский еврей http://ru.hayazg.info/images/0/0d/%D0%91%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%8F%D0%BD_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D1%82%D0%B0_%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87.jpg

Вики: "Вики: Урождённый Балян Мкртич Асвадурович. Родился в сентябре 1876 (по другим сведениям - 1877) в Екатеринодаре в купеческой семье. Окончил Московскую практическую академию коммерческих наук, владел несколькими европейскими языками. В 1906, путешествуя в компании с приятелем Н. Тарасовым (миллионером, изысканным и всесторонне талантливым человеком), познакомился в Берлине с артистами Московского Художественного театра (МХТ). Оказав театру, испытывавшему финансовые затруднения, материальную помощь, Балиев и Тарасов стали его пайщиками, а Балиев к тому же - секретарем В. Немировича-Данченко. С 1908 - Балиев начал играть эпизодические роли (Хлеб в «Синей птице» М. Метерлинка, Гость в «Жизни человека» Л.Н. Андреева)". - То есть ещё один факт: Балиев окончил академию коммерческих наук и был секретарём Немировича-Данченко, и после того, как его друг Тарасов только что получивший огромное наследство, якобы, застрелился, и Немировичу-Данченно отпала необходимость отдавать занятые у Тарасова деньги, профессиональный торговец Балиев был взят в труппу театра и стал в нём ведущим актёром. Прим. ред.).

В 1920 - «Летучая мышь» отправилась на гастроли по Кавказу, а оттуда за границу. С Балиевым выехала небольшая часть труппы. Первые спектакли в парижском театре «Феллина», затем в лондонских «Апполо», «Колизеум» прошли с триумфальным успехом. Затем последовала Америка: Нью-Йорк, Голливуд, Лос-Анджелес и др. Стал невозвращенцем. Умер в 1936 году в Нью-Йорке.