Записки истребителя

Дело сделано. Где же Кузьмин? Ах, вот он у меня на хвосте, мой верный, мой боевой друг. От радости хотелось кричать, петь...

Избегая зенитного обстрела, берем курс на свою территорию. Сомнений не было - мы выполнили задачу, которую должны были решить штурмовики. Движение по обходной железной дороге на Сталинградский фронт остановлено.

На аэродром мы сели, не сделав даже традиционного круга. Быстро подрулили к стоянке самолетов.

Нас встретил генерал, с нетерпением ожидавший результатов разведки.

- Ваше приказание выполнено, товарищ генерал... - и я начал подробный доклад о вылете.

Генерал слушал внимательно. Глаза его теплели, добрели. Взволнованно, отступив от всякой официальности, он произнес:

- Да знаете ли, что вы сделали, дорогие мои?

- Знаем, товарищ генерал. Потому и делаем, что знаем, - восторженно и не по уставу ответил Кузьмин за нас обоих.

- За отличное выполнение задания представить к правительственной награде, - приказал генерал командиру полка.

И тут же отдал распоряжение произвести аэрофотографирование разбитого поезда.

К обеду были получены подробные результаты. Мы с Кузьминым превратили в груду обломков эшелон из десятков вагонов, с танками и солдатами.

- Хорошо получилось, - говорил Кузьмин. - И как это ты догадался атаковать его? Зенитка бьет, а ты на бреющий полет, да еще не меняя курса.

- А разве била? - спросил я.

- Точно не видел? Пожалуй, это единственный раз, когда я на таком близком расстоянии не видел вражеского огня...

- А почему ты, Николай Георгиевич, отстал во время атаки?

- Не хотел пропустить поезд. Я понял твой замысел сразу и для полной гарантии атаки паровоза решил отстать. Если бы ты промахнулся, атаковал бы я. А все же хорошо получилось! Удачно!

ГОДОВЩИНА ШТУРМОВОГО ПОЛКА

Сегодня знаменательный день - годовщина штурмового полка. Еще накануне вечером мы сговорились поздравить штурмовиков.

С утра, после первых вылетов, на аэродроме появилось армейское начальство. Бригадный комиссар Рамазанов переходил от самолета к самолету, расспрашивая летчиков об их жизни, полетах, о доме. Иногда этот разговор выливался в задушевную беседу.

- Как дела? - обратился он к Кузьмину. Рамазанова привлек мальчишеский вид девятнадцатилетнего летчика. - Воюешь? Кто у тебя ведущий?

- Воюю, товарищ бригадный комиссар. А ведущим у меня младший лейтенант Кожевников.

- Слыхал я про ваше звено. Хорошо воюете. А что же у вас ни одного ордена нет?

- Нам про это знать не положено. Наше дело воевать, а к орденам представляет начальство,- весело отвечал Кузьмин.

- Летали сегодня?

- Только что возвратились.

Кузьмин определенно нравился Рамазанову.

- Ну как, наступать будем? - обратился комиссар уже ко всем.

- Этого и ждем, - раздалось сразу несколько голосов. - Только когда, товарищ бригадный комиссар?

- Ждите, товарищи. Время работает на нас. Сами, наверное, видите, что фашисты выдыхаются. Судя по вашим докладам, готовятся зимовать в донских станицах.

- Вот бы их зимой накрыть на Дону, как под Москвой накрыли, - сказал Соколов. - Нам бы только самолеты отечественные получить! Эти "харрикейны" так надоели, что нет никакого терпения. Ни скорости, ни связи. Хорошо, что наше оружие установили, а то бы совсем труба.

- Будут и самолеты. Будут. - Помолчав немного, Рамазанов сказал: Сегодня ваши соседи - штурмовики - за хорошую работу ордена получают. Думаю, и вы в скором времени получите.

Откозыряв, Рамазанов пошел к штурмовикам.

Когда остались одни, Кузьмин спросил комиссара полка: - Что же нужно сделать, чтобы быть награжденным?

- Мы награждены доверием народа, - сказал комиссар. - Бьем фашистов, отстаиваем нашу страну. Это большая честь и самая большая награда.

Комиссара поддержали другие.

- Да не за орденами я гонюсь, - защищался Кузьмин.- Дело не в наградах. Но все-таки как-то лучше, если с орденом.

Все засмеялись.

- У него губа не дура, - заметил Соколов.

Пока мы вели этот разговор, штурмовики обратились к командованию с просьбой слетать на задание в честь годовщины полка в составе всего полка. Вылет был разрешен. Целью штурмового удара явились эшелоны на станции Каменка, автомобили на дорогах. Задача истребителей состояла в прикрытии штурмовых действий и подавлении зенитной артиллерии противника.

Взлетели быстро. К цели подошли внезапно. Зенитные батареи, охранявшие Каменку, одна в саду, другая в открытом поле, были накрыты реактивными снарядами истребителей. Почти одновременно пошли в атаку штурмовики. Там, очевидно, стоял эшелон с пехотой.

Видно было, как в разные стороны удирали обезумевшие фашистские солдаты. Бомбы штурмовиков падали на вагоны. Длинные пулеметные очереди настигали бегущих.

Гитлеровцы получали возмездие.

Только тогда, когда у штурмовиков и истребителей не осталось ни одного патрона, ведущий дал сигнал сбора. Группа взяла курс на восток.

В столовой было торжественно. Сооруженную наспех сцену украсили колосьями пшеницы. Это постарались девушки-красноармейки из батальона аэродромного обслуживания. Их отпустили на вечер и разрешили одеться в штатское. Рядом с лакированными лодочками можно было видеть простые солдатские сапоги, с защитного цвета матерчатой юбкой - крепдешиновое платье. Пришли и девушки из деревни.

Глядя на сцену, убранную колосьями, могло показаться, что предстоит провести не военный вечер, а заслушать отчетный доклад председателя колхоза. Появились командир штурмового полка, комиссар, начальник штаба. Короткая речь - и началась церемония вручения орденов. Первым подошел Морозов, потом Саша Загородний, они награждены орденом Ленина. За ними - летчики, которым вручали ордена Боевого Красного Знамени. При каждом вручении баян исполнял туш, а присутствующие горячо аплодировали. С восторгом и гордостью смотрели мы на орденоносцев.

После вручения орденов - ужин, а потом танцы, пляски. В 23 часа, когда кружившиеся пары только что закончили вальс, вдруг раздался громкий голос:

- Красноармейцы батальона, выходи строиться!

Команда касалась девушек-красноармеек, ее отдал лейтенант, командир роты из батальона авиационного обслуживания.

- Как ты осмелился здесь кричать? - набросилось на него сразу несколько человек. - Ты что, здесь хозяин?

Перед лейтенантом в угрожающей позе появился Коля Орловский, богатырского телосложения красавец летчик.

Командир роты, конечно, не предвидел такого оборота и стоял, не зная, что ему делать. Неудобно было перед своими подчиненными, и в то же время он понимал бессмысленность сопротивления такому единодушному напору летчиков. На помощь пришел комиссар штурмового полка.

- Вы, - обратился он к лейтенанту, - наверное, не в курсе дела: командир вашего батальона разрешил девушкам сегодня, по случаю нашего торжества, танцевать до конца вечера.

Все обошлось хорошо. Танцы продолжались с прежним задором.

Расходились поздно, когда на востоке уже занималась заря. Досыпали на аэродроме прямо у самолетов и в землянках.

158-Й ВЫЛЕТ

Несмотря на прекрасную погоду, заданий не было до полудня. В 13.00 застучал телеграф, солдат-телеграфист переписал с ленты телеграмму и передал ее оперативному дежурному.

Через несколько минут летчики получили задачу непосредственным сопровождением прикрыть двенадцать штурмовиков до цели и обратно. Штурмовики наносили удар по железнодорожной станции Алексеевка, где скопились эшелоны с живой силой, боеприпасами и топливом.

Маршрут знакомый, но трудный: предстоит преодолеть линию фронта, пролететь восемьдесят километров в глубь территории, занятой противником, и обратно.

В группе прикрытия четыре истребителя - две пары: я с Соколовым и Лавинский с Кузьминым.

Штурмовики летят в полном строю. Моя пара прикрывает их от нападения противника со стороны солнца, Лавинского - с противоположной. Идем над территорией противника. На небе ни облачка, солнечные лучи ослепляют. Миновали зенитную оборону. Вдали справа чуть заметными на встречных курсах пронеслись четыре самолета - это, безусловно, немцы. Они либо не видели нас, либо сделали вид, что не видели, и, не меняя курса, скрылись в восточном направлении. Посматриваю вокруг, в воздухе по-прежнему спокойно.