Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии)

В 5 часов 29 мая «Бира», слегка работая своими машинами, на буксире пароходов «Гидротехник» и «Морской лев» вышла в озеро, направляясь в укромную бухту южного побережья. День был солнечный, но в озере встречался битый разреженный лед, и нас порой скрывала спасительная дымка. Рулем управляли из запасного поста управления, находившегося в машинном отделении. В 16 часов 20 минут «Бира» стала на якорь.

Теперь, когда мы стояли в сравнительной безопасности под прикрытием береговых батарей, наступила нервная реакция. В 22 часа неудержимо захотелось спать. Заснул как убитый, но очень скоро был разбужен. Приехал флагманский врач флотилии Иван Николаевич Томилин — отличный хирург, такой же организатор, человек непреодолимого оптимизма и интересный собеседник. Мы были очень рады видеть его на корабле. Однако едва не поссорились с ним, так как он решил на санитарном катере увезти меня на берег и положить в военно-морской госпиталь. После того как были отвергнуты все медицинские доводы Ивана Николаевича, он открыл свой главный козырь — письменное приказание командующего флотилией. Пришлось подчиниться, сойти на катер и отбыть в госпиталь.

17 июня 1942 г. Я выписался из госпиталя, сердечно распростившись с начальником хирургического отделения Фарухом Гаджиевичем Ахмедовым, лечащим врачом Ольгой Петровной Володиной, сестрой-хозяйкой Ольгой Леонидовной Петерсон и со всеми тяжело раненными с канонерской лодки «Бира». Их готовили к эвакуации в глубокий тыл. Командир «Биры» капитан-лейтенант А. И. Дудник сказал при прощании, что он предпочел бы доползти до мостика «Биры» на руках и не спускаться с него до выздоровления. Слова о том, что он скоро вернется, что место командира корабля останется за ним, его не утешили. На глазах у него стояли слезы. Прощание было тяжелым.

Нашими главными коммуникациями являлись две, носившие названия большой и малой трасс. Большая трасса связывала Осиновец с бухтами юго-восточного побережья озера. Малая — вела от Осиновца к пристаням порта Кобона.

По малой трассе ходили немореходные баржи на буксире у тральщиков, военные транспорты, озерные и речные пассажирские пароходы, а также тендеры. Все эти плавсредства двигались нескончаемым потоком, не ожидая друг друга и не формируясь в конвои. Вся малая трасса в целом прикрывалась огнем береговых батарей, сторожевыми катерами и авиацией.

По большой трассе ходили только конвои. Они состояли из крупных и наиболее мореходных барж на буксире у самых мощных буксирных пароходов или у тральщиков флотилии с эскортом из канонерских лодок.

20 сентября 1942 г. Надводные силы противника закончили организационный период и начали выходить на наши коммуникации. Ночью одна канонерская лодка имела короткое боевое столкновение с двумя неприятельскими катерами в районе банки Северная Головешка. В тот же день на юго-запад от этой банки за кормой нашего сторожевого катера взорвалась неконтактная мина (предположительно акустическая).

1 октября 1942 г. События в этот день развивались так. Ясной звездной ночью по большой трассе шел к западному берегу конвой в составе посыльного судна и парохода «Орел». Оба вели на буксире по барже. Их сопровождала канонерская лодка «Нора» (командир — капитан 3-го ранга П. И. Турыгин).

Между тем в 1 час 36 минут дозорный сторожевой катер обнаружил в открытом озере к северу от большой трассы неприятельский отряд из 17 единиц. Катер немедленно сообщил об этом по радио в узел связи и, держась на пределе видимости, пошел за неприятелем, чтобы не терять с ним контакта. Конвой, сопровождаемый канонерской лодкой «Нора», и отряд противника шли сходящимися курсами. Боевое столкновение было неминуемо.

Капитан 3-го ранга Турыгин, обнаружив неприятельский отряд по шуму моторов, приказал сыграть боевую тревогу и вышел мористее конвоя, чтобы прикрыть его. Вскоре на «Норе» различили несколько силуэтов неприятельских судов.

Турыгин приказал открыть огонь и одновременно начать постановку дымовой завесы. Командир дозорного сторожевого катера, видя, что бой завязался, в свою очередь открыл огонь по противнику. Стреляло и посыльное судно в окна дымзавесы, которую ставила «Нора». Судя по высоте всплесков и силе разрывов неприятельских снарядов, калибр артиллерии противника мог быть равен 75-100 мм. Неприятельский отряд оказался под огнем с трех направлений: с севера его обстреливал дозорный катер, с юга — канонерская лодка «Нора» и с востока — посыльное судно. Гораздо более многочисленный и мощный по вооружению отряд попал в тактическое окружение. И хотя наших кораблей было всего три (причем третий — посыльное судно — был связан в своем маневрировании баржей на буксире), а у противника было до 17 единиц, неприятель почел за благо поспешно удалиться.

Первое же боевое столкновение артиллерийских кораблей с надводными силами врага на Ладожском озере подтвердило правильность и жизненность нашей системы дозорной службы, системы оповещения и системы эскортирования судов.

В итоге намеченная операция противника была сорвана.

Канонерская лодка «Нора» действовала совершенно правильно. Капитан 3-го ранга Турыгин в обстановке ночной встречи с численно превосходящим противником применил постановку дымовой завесы для прикрытия конвоя. Командиры всех трех боевых кораблей разных классов показали умение взаимодействовать в боевом столкновении с численно превосходящим противником.

В октябре 1942 года командованию Ладожской военной флотилии стало ясно, что в соотношении сил, представленных на озере, произошло коренное изменение. До сих пор на стороне противника действовала главным образом авиация. Теперь в дополнение к авиации появился отряд кораблей, который начал систематически появляться в озере. В состав отряда кораблей противника входили итальянские торпедные катера и немецкие десантные суда, носившие у гитлеровцев громкое название «судов вторжения». Предназначенные для осуществления высадки десанта в Англию, они были построены в портах Западной Европы и должны были форсировать Ла-Манш. Однако героическое сопротивление Красной Армии на фронте от Баренцева до Черного моря вынудило германское верховное командование девять десятых своих вооруженных сил со всей техникой и материальными ресурсами перебросить на Восточный фронт. Вторжение немцев в Англию стало невозможно. Германские десантные суда были переброшены в Финский залив, на Ладожское озеро и на другие участки советско-германского фронта.

На Ладожское озеро враг направил десантные суда типа «Зибель». Они представляли собой спаренные мотопонтоны, намертво соединенные друг с другом широким помостом. На середине помоста, между понтонами, стояла рубка, над которой возвышался дальномер. По углам помоста, за щитами из противоосколочной брони, были установлены орудия и стеллажи для боезапаса.

На десантных судах артиллерийского варианта стояло по три или по четыре универсальных 88-миллиметровых орудия образца 1934 года с горизонтальной дальностью стрельбы в 14 800 метров (80 кабельтовых). На судах противовоздушной обороны — четыре счетверенных зенитных 20-миллиметровых автомата с горизонтальной дальностью 4000 метров (21 кабельтов). Кроме того, на каждом десантном судне обоих вариантов был установлен один 37-миллиметровый зенитный автомат с горизонтальной дальностью 8000 метров (43 кабельтовых).

Понтоны состояли из отдельных секций, что позволяло легко перевозить их в разобранном виде на грузовиках к берегам любого водоема. Сборка десантных судов не требовала ни мастерских, ни кранов, ни квалифицированных специалистов, так как производилась на воде и заключалась, главным образом, в навинчивании гаек и контргаек на болты, соединявшие части судна. Секция, получившая пробоину, выбрасывалась и заменялась новой.

Десантные суда появились в Ладожском озере в августе 1942 года. Разведывательные данные о них имелись у нас в достаточном количестве, но только 9 октября 1942 года мы получили возможность познакомиться с ними вплотную в дневных условиях.