Нартов

«Здесь погребено тело статского советника Андрея Константиновича Нартова, служившего с честию и славою государям Петру первому, Екатерине первой, Петру второму, Анне Иоанновне, Елизавете Петровне и оказавшему отечеству многие и важные услуги по различным государственным департаментам, родившегося в Москве в 1680 году марта 28 дня и скончавшегося в Петербурге 1756 году апреля 6 дня».

В тот же день надгробная плита и сохранившиеся под ней останки были перенесены на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры. Теперь могила А. К. Нартова находится рядом с могилой его современника М. В. Ломоносова.

При взгляде на плиту посетителю, пришедшему почтить память Нартова, кажется, что здесь все ясно. Разбирая текст, вырубленный в камне, каждый прочитает даты: 28 марта 1680 года — 6 апреля 1756 года. Как будто бы никаких загадок нет.

На надгробной плите, однако, неверно указана именно та дата, которую не могли при погребении не знать абсолютно точно, — день смерти. Архивные документы совершенно достоверно показывают, что Нартов умер не 6 апреля, а 16 апреля и был похоронен 20 апреля 1756 года [4].

Но если день смерти указан неверно, то можно ли верить указанной на плите дате рождения?

Оказывается, и этих дат существует несколько. В одном из последних изданий Академии наук СССР, упоминающем о Нартове, сказано, что он родился в 1680 году. Этот же год неоднократно называется во многих авторитетных изданиях. Он показан без всяких оговорок при опубликовании текста в таком монументальном труде, как «Петербургский некрополь». Именно этот год, как дата рождения Нартова, принят и в первой книге о его деятельности.

Иные даты рождения Нартова названы в других изданиях. «Русская родословная книга» приводит 1683 год, «Азбучный указатель имен русских деятелей» —1695 год, «Русский биографический словарь» — 1694 год. Большая Советская Энциклопедия называет как возможные годы рождения Нартова и 1680 и 1694 годы.

Так когда же родился Андрей Константинович Нартов? В 1680 или в 1683, в 1693 или в 1694 году?

Точный ответ на этот вопрос дает лично Нартов, который, конечно, не мог ошибиться на 14 лет. 5 марта 1754 года он написал: «А от роду я, Андрей Костентинов, сын Нартов, имею себе шездесят первой год». Показание Нартова полностью подтверждается документом, в котором возраст всегда указывается точно, — послужным списком. Следовательно, имеются все основания считать, что он родился в 1693 году.

Надпись, как и надгробная плита, возможно, была сделана через некоторое время после кончины А. К. Нартова. Даты на надгробных памятниках нередко бывают неточными, так как обычно они даются не по документам, а по памяти.

Немало неточностей, ошибок и в других материалах, относящихся к жизни и деятельности А. К. Нартова. Его имя много раз встречается в печати, но по большей части только попутно, в связи с другими вопросами.

При жизни великого изобретателя о нем лишь дважды упоминали «Санкт-Петербургские ведомости». В 1730 и 1746 годы газета сообщала соответственно о показе станков наследнику португальского престола дону Эммануилу и о награждении Нартова за изобретения для артиллерии. Да еще в 1741 году в книге об академических коллекциях назвали несколько из нартовских станков.

Первое после смерти Нартова упоминание о нем в печати — объявление о распродаже его имущества.

Только потому, что писали о Петре I, вскользь упоминали о нартовских станках. В самом конце XVIII века один из первых историков Петербурга, описывая Арсенал, сказал несколько слов об артиллерийских изобретениях всеми забытого великого инженера.

Почти сто лет прошло со времени окончания Нартовым первой из его книг, пока появилось в печати первое извлечение из его сочинений, оставшихся в виде рукописей. И опять-таки это было сделано только потому, что в его книге шла речь о Петре I. В 1819 году журнал «Сын отечества» опубликовал часть его рукописи «Достопамятные повествования и речи Петра Великого». В 1842 году появились извлечения из этой же рукописи в «Москвитянине». Некоторые из рассказов Нартова о Петре I признали столь «благонамеренными», что посчитали возможным поместить их в том же 1842 году в «Журнале для чтения воспитанникам военно-учебных заведений». Пересказ нескольких рассказов Нартова о Петре I был напечатан в 1884–1885 годах в журнале «Русский архив». Затем последовала упоминавшаяся публикация Л. Н. Майкова.

Советские ученые выполнили большую работу для того, чтобы восстановить правду о жизни и трудах выдающихся сынов народа, вопреки всем препятствиям развивавших технику, науку и культуру в старой России. [5] В свете новой, советской правды впервые засверкали ярче самоцветов дела и жизнь Ломоносова и Менделеева, Кулибина и Ползунова, Яблочкова и Попова, Жуковского и Циолковского. Наступила вторая жизнь забытых в Российской империи тысяч изобретателей, инженеров, ученых.

Год за годом приносил новое. По мере изучения нами документов и иных материалов А. К. Нартов как бы выпрямлялся во весь свой рост. Прошло двадцать лет труда. Мнимый «царский денщик» умер навсегда. Исчез и полуграмотный «царский токарь», оказавшийся автором четырех важных книг.

Андрей Константинович Нартов предстал перед нами как выдающийся изобретатель и инженер, ученый и организатор научных учреждений, учитель и воспитатель первой русской школы механиков, писатель, философ и гуманист.

Глава первая

ЗАГАДОЧНЫЕ ПОРТРЕТЫ

Картина, несомненно, относится к числу лучших полотен музея, ее писал большой мастер. Но при чем здесь Нартов?

Оранжево-красная мантия с малиновым оттенком, темно-синий кафтан с более светлой окантовкой, золотисто-желтый жилет, белое кружевное жабо и золотая медаль на шее, нагрудный медальон с алмазной осыпью, пышный парик… В те времена — при Петре I — так писали портреты только аристократов и сановников, государственных деятелей, знаменитых ученых и полководцев. Все эти пышные атрибуты никак не были положены царским токарям-механикам, тем более денщикам, одним из которых привыкли считать Нартова.

Человек, изображенный на портрете, кажется живым, он приковывает взгляд зрителя, волнует. Никакой величественной позы, никакого чванства и высокомерия. Ничего похожего на парадные портреты аристократов. Это реалистический образ человека высокой мысли, развитых духовных сил, богатой внутренней жизни.

Может быть, это все-таки Нартов? Но некоторые детали киевского портрета заставляли думать, что на киевском холсте изображен не он, а кто-то совсем иной.

К левому борту кафтана у этого человека прикреплен нагрудный знак на красном банте — медальон с профилем прусского короля Фридриха II, обрамленный алмазами с алмазной же короной в верхней части. Такие медальоны жаловали в те годы цари и короли только очень немногим, наиболее избранным лицам в знак своей особой королевской милости. Фридрих II изображен на медальоне в старческом возрасте таким, как он выглядел в последней четверти XVIII века, через десятки лет после смерти Нартова. Нартов никогда не имел и не мог иметь никаких дел с этим прусским королем.

Другая деталь наводит на мысль, что на портрете изображен вообще не русский человек. Нам достоверно известно, что Нартов никогда не бывал в Польше, не имел там никаких родственников и вообще что у него не было решительно никаких дел с поляками. А между тем в левом нижнем углу имеется надпись на польском языке: «Andrzej Nartow» (Андрей Нартов).

Происхождение картины, собрание или место, откуда она попала в музей, неизвестны. Со времени ее поступления в 1924 году сохранилась только запись в старой инвентарной книге: «1318. Andrzej Nartow. Портрет вельможи в буклях, масло, холст 73 X 59, б. г. инвентарь музея, 1. X, 24». Так что же, выходит, картина попала в музей как явный портрет вельможи?!