Мечников

Спафарий обращался к польскому королю Константину с предложением свергнуть очередного правителя Молдавии Стефанита, ставленника турок, и захватить его престол. Но польский король не желал враждовать с молдавским господарем — правильнее, с турками, истинными хозяевами Молдавии, — и выдал «измену» Спафария. Молодому человеку грозила казнь, но Стефанита, дорожа дипломатическими способностями и умом своего Мечника, сохранил ему жизнь. Спафария не казнили, а подвергли большому бесчестью — отрезали ему кончик носа. Упоминавшийся молдавский летописец утверждал, что Спафарию удалось найти в Германии врача, который «отрастил ему новый нос».

Дважды предпринимались попытки молдавских правителей соединить судьбу своей маленькой страны с могучим государством российским. Попытки оканчивались тем, что турки свергали неугодных им молдавских господарей. В этой дипломатической и политической деятельности далеко не последнюю роль играл Николай Спафарий. Молдавия в те времена не смогла соединиться с Россией. Спафарий — один из горячих сторонников сближения Молдавии с русским государством — нашел свою вторую родину в России. Он переселился в Москву и, как знаток иностранных языков, стал толмачом царя Алексея Михайловича. Есть указания на то, что Николай Спафарий был первым учителем Петра I, который навсегда сохранил к человеку, научившему его грамоте, теплые чувства.

В 1674 году Спафарий возглавил дипломатическую миссию в далекий Китай. В пути он изучал природу Сибири и собрал много ценных сведений о великой реке Дальнего Востока Амуре.

В Китае после длительной и кровавой борьбы господство над огромной страной установили маньчжурские завоеватели. Попытки России завязать добрососедские отношения с Китаем оканчивались неудачами благодаря сопротивлению маньчжурских властей. Спафарий прибыл в Пекин и получил статут русского посланника при китайском богдыхане. Одаренный лингвистическими способностями, он быстро овладел китайским языком. Хотя Спафарию и не удалось добиться подписания русско-китайского договора о границах и торговле, его деятельность в Пекине способствовала сближению первого европейского государства с далекой «Поднебесной империей». В 1677 году с богатыми дарами от богдыхана он возвратился в Россию.

Царя Алексея Михайловича уже не было в живых. На троне сидел его сын Федор. Позже государством правила Софья Алексеевна. Нашлось достаточно много завистников и политических врагов, которые добились удаления Спафария из Москвы и конфискации всего принадлежавшего ему имущества. Спафарий был сослан в Сибирь. Там, вдали от политической борьбы и междоусобиц, он написал свои фундаментальные труды «Описание Китайского государства» и «Описание Амура».

Когда Петр I взял власть в свои руки, было приказано вернуть Спафария из ссылки и возвратить ему отобранное имущество. Спафарий оказал много важных услуг Петру I по делам Дальнего Востока; ему поручались переводы тайных дипломатических документов.

Бурная жизнь легендарного Спафария приближалась к концу. Жена, сыновья и внуки окружали пользовавшегося общим уважением престарелого Николая Спафария Милеску. Умер Спафарий в 1708 году. Его племянник, Спафарий Юрий Степанович, прибыл в Россию из Молдавии в 1711 году с миссией Кантемира. За год до приезда в Москву Кантемир стал господарем Молдавии. Вскоре после этого он заключил с Петром I договор, предусматривавший освобождение Молдавии от турецкого ига и вхождение ее в состав России.

Войска Петра I совершили поход за реку Прут, но затем были вынуждены оставить Молдавию. Многие тысячи молдаван во главе с Кантемиром покинули свою родину, уходя от мести турецких башибузуков. В России Кантемир получил титул князя и обширные поместья на Украине. Перешедшие вместе с ним на русскую землю молдавские дворяне также получили от Петра I земли на Украине. Юрий Степанович и его сын, принявший фамилию Мечникова, осели вблизи Харькова. Отсюда и пошел дворянский род Мечниковых.

В роду Мечниковых военное звание было наиболее распространенным, представителей же ученого сословия не отмечалось.

Таковы были предки по отцовской линии Мечникова. Эмилия Львовна, мать Ильи Мечникова, происходила из еврейской семьи. Ее отец, Лев Николаевич Невахович, переселился из Варшавы в Петербург. Будучи материально обеспеченным человеком, он занимался переводами немецких философов. Невахович был знаком с Пушкиным и Крыловым. Один из сыновей Льва Николаевича, брат Эмилии Львовны, обладал талантом художника-карикатуриста; он издавал известный во всей стране юмористический журнал «Ералаш». В семье Неваховичей, так же как и в семье Мечниковых, людей науки не было.

Опасное сочинение

Город начинал свою обычную жизнь. Открывались магазины и лавки. Газетчики пробегали по улицам с пачками «Губернских ведомостей».

Илья вышел из дому, пересек шумную Екатеринославскую улицу и через несколько минут уже приближался к зданию гимназии. Это был новый дом, построенный неизвестно в каком стиле. Учащимся, патриотам своего учебного заведения, он казался шедевром архитектуры. Только залы Дворянского собрания и университета были лучше, чем во 2-й гимназии.

Со всех сторон подходили гимназисты. Среди них были маленькие, первоклассники, и великовозрастные — из седьмого класса. Одеты все они были в двубортные темно-зеленого сукна сюртуки с блестящими пуговицами, со стоячими воротниками красного цвета, с красными кантами на обшлагах. На головах были фуражки с красным околышем и белым кантом.

Вот и класс. Илюша приветливо протягивает обе руки товарищам. Нет времени обменяться впечатлениями прошедшего дня: звонок оповещает о начале урока.

В класс должен был войти учитель русской словесности Захар Петрович Парфенов. Открылась дверь, смолк гул голосов, и в просторный, залитый солнечным светом класс вошел маленький худенький человек с некрасивым лицом и очень внимательными грустными глазами. Он непрерывно поглаживал светлую, клинышком, бородку.

Захар Петрович неторопливо выложил из папки на стол сочинения гимназистов.

Взяв одну из тетрадей, учитель вызвал Илью Мечникова. Бледный, худощавый юноша подошел к Захару Петровичу.

— Это ваше сочинение? — спросил учитель.

— Да, мое! — звонким голосом ответил гимназист.

— Господа… — громко сказал учитель и вдруг сильно закашлялся. Пятно крови заалело на белом платке.

С искренним сожалением смотрел юноша, стоявший у доски, на своего любимого учителя. Но вот кашель прекратился, и Парфенов необычно строго посмотрел на гимназиста.

— Господа! — повторил учитель. — В этом сочинении гимназист Мечников отрицает существование бога…

Двадцать пять учеников с тревогой смотрели на своего товарища.

Парфенов продолжал:

— Что же мне делать, милостивый государь? Если я передам ваше сочинение в совет гимназии, вас немедленно исключат. Если я этого не сделаю, но совету станет известно содержание этой тетради, то я за потворство вам лишусь службы и моя семья останется без хлеба. Как прикажете мне поступить?

Гнетущая тишина воцарилась в классе. Захар Петрович был лучшим учителем в гимназии, и причинить ему неприятность считалось преступлением. На ученика, плохо занимавшегося у Парфенова, смотрели как на человека недалекого и ограниченного. Но Мечников учился хорошо. Любимый товарищ и любимый учитель стояли перед классом, и выхода из положения, в которое они попали, казалось, не было.

Парфенов опять начал кашлять. Отдышавшись, он продолжал:

— Вот видите, я, заботясь о вашем развитии, не стесняю вас казенными темами для сочинений, а вы посягаете на мой кусок хлеба. Стыдно!.. Я этого не заслужил. Возьмите ваше сочинение, не передам его в совет. И надеюсь, что в классе не найдется ни одного мерзавца, и дело умрет в этих стенах.

Кончился урок не так грустно, как начался. Захар Петрович рассказал ученикам историю создания «Ревизора» Гоголя. В его замечательном чтении Бобчинский и Добчинский, судья и Осип оживали и были полны непередаваемого комизма. На уроках Парфенова бывали и смех и слезы, но никогда не было равнодушия. Все, что говорил этот маленький, болезненный человек, глубоко входило в сознание гимназистов.