Черненко

Поделюсь одним своим наблюдением: система управления в нашем государстве постоянно воспроизводит себя в своих руководителях. Такое суждение у меня сложилось и укрепилось за многие годы работы в аппарате высшего органа правящей партии, в результате общения со многими деятелями партийных и государственных органов в центре и на периферии.

Убеждался я в этом, изучая и анализируя важнейшие документы, в том числе и закрытого характера, касающиеся тех или иных представителей высшего эшелона власти нашей страны последней четверти прошлого века. И, думается, совсем не случайно вошли в обиход такие исторические понятия, как «ленинский период», «годы сталинизма», «хрущевская оттепель», «брежневский застой», «горбачевская перестройка». Правда, к кратковременным периодам пребывания на вершине власти Андропова и Черненко не успели приклеить соответствующие ярлыки. Хотя попытки их дискредитации вылились в солидное число всевозможных публикаций.

«Персональная периодизация» советской и новейшей российской истории прямо отражает одну неблаговидную традицию нашей жизни: люди, приходящие на смену сошедшему с политической арены поколению руководителей, рано или поздно стремятся дезавуировать все позитивное, созданное предшественниками. А с конца восьмидесятых годов наиболее ретивые разоблачители недостатков прошлого стали устраивать настоящие оргии на могилах давно усопших людей.

Что лежит в основе этой дурной традиции? Конечно же желание руководителей страны показать все свои шаги и поступки в сравнении с тем, что предпринимали их предшественники, причем показать их исключительно в выгодном свете. Объяснить такое стремление можно только слабостью. И наивно выглядит вера, что мыльный пузырь собственной «безгрешности» можно сохранить таким образом на долгие годы.

Не многие из известных нам российских партийных и государственных деятелей прошлого столетия представляют в этом смысле исключение. И когда мы пытаемся определить, кто же к ним относится, в первую очередь вспоминаем Сталина, который считал себя учеником и верным последователем Ленина, проводником его идей. Не будем сейчас высказывать свои сомнения по поводу того, насколько верно понимал и трактовал Сталин ленинские заветы. Но налицо впечатляющие итоги его правления, грандиозный путь страны, пройденный под его руководством от сохи до атомной бомбы. Он смог, безусловно, претворить в жизнь то, что Ленин только начинал делать, о чем Владимир Ильич только мечтал.

Сталина сменил Хрущев, и почти тридцать лет, в течение которых был построен социализм, была одержана великая победа над фашизмом, стали с его легкой руки именоваться «эпохой сталинизма». Хрущев превзошел все мыслимые и немыслимые фантазии в огульном очернении своего предшественника. Потрясающая абсурдность и цинизм его действий заключаются в том, что именно он на Московской партконференции в 1932 году впервые ввел в оборот по отношению к Сталину определение «вождь», а затем на XVII партсъезде в числе первых называл Сталина уже не просто вождем, но вождем «гениальным и великим». Парадокс: человек, активно способствовавший созданию культа личности Сталина, при его жизни говоривший о нем как о гении и выдающемся творце, обрушился потом на «сталинизм». Хрущев был неистов в своем стремлении устранить имя Сталина из истории и народной памяти: приказал убрать его имя из названий городов и областей, запретил издание его трудов и книг о нем, стал инициатором выноса его тела из мавзолея.

Отдельный разговор о XX съезде КПСС, состоявшемся в феврале 1956 года, вернее, о докладе Хрущева на нем о культе личности. Ведь съезд принял соответствующее постановление, ничего не обсуждая, без прений по докладу. Да и вряд ли бы кто тогда осмелился нарушить «партийную дисциплину» и решился сказать Хрущеву о том, что нельзя представлять великого человека только в одном черном цвете, виновным за развязывание репрессий и за тяжелые поражения в первые месяцы Великой Отечественной войны. Тем более никто бы не посмел сказать о том, что слишком хорошо просматривалось в докладе Хрущева, — о тайном его желании свести со Сталиным свои личные счеты.

Хотя дело гораздо глубже, нежели может показаться оно на самом деле. Хрущев развенчивал не просто Сталина. Вместе с ним была опорочена вся партия, вся система социалистических отношений.

С тех пор прошли десятилетия. Ветер истории постепенно сметает мусор с могилы Сталина. Все больше появляется публикаций, в которых спокойно и взвешенно освещаются все стороны его деятельности. Анализируются в них не только просчеты и крупные ошибки, допущенные Сталиным, но и позитивные результаты, которых он добился, те слагаемые, которые легли в фундамент могучей державы, построенной по его чертежам. Неслучайно в прошлом году Сталин, как, кстати, и Ленин, уверенно лидировал среди крупнейших исторических деятелей нашей страны в проекте «Имя России», осуществленном государственным телеканалом «Россия». На удивление тем, кто привык судить об истории в основном по популярным телепередачам и публикациям, рассчитанным на простаков. Но, как показал опрос телезрителей и пользователей Интернета, историческое сознание народа, его отношение к своим выдающимся личностям не удалось пошатнуть, несмотря на многолетнюю антисталинскую и антиленинскую пропаганду.

Естественно, здесь напрашивается вопрос: а какой след оставил в памяти народной Хрущев? Обычно вспоминают его волюнтаризм, благоговение перед кукурузой, историю с ботинком в ООН, а чаще всего — несбыточное обещание народу построить коммунизм за двадцать лет. К чести Брежнева, он за восемнадцать лет своего правления не позволял себе нелицеприятных высказываний в адрес предшественника — народ смог быстро во всем разобраться сам. Однако человеческая порядочность и чрезмерная доброта Леонида Ильича, о чем, как правило, с теплотой вспоминают близко знающие его люди, не застраховали его от ответственности перед потомками. После смерти он также был обвинен во многих грехах и стал главным виновником «периода застоя». Горбачеву, много сделавшему для популяризации именно такой характеристики предшествующих лет, удалось вывести страну из «застоя», но что из этого получилось, мы хорошо знаем: «почетный немец» мало оставил по себе доброй памяти.

После развала СССР советскую «традицию» поносить прошлое продолжил Ельцин. Что и немудрено — ведь он был воспитанником советских времен. Самого его, как и Горбачева, поначалу тоже носили на руках. Чем все кончилось — также хорошо известно.

Я не отношу себя к тем людям, которые не могут спать спокойно, пока не свершилось возмездие, тем более что понимание добра и зла в политике обычно носит субъективный характер. Скорее наоборот, надеюсь на то, что когда-нибудь в нашей стране прервется «перманентная» традиция развенчивания и разоблачения высокопоставленных государственных деятелей. Единственно верный приговор тем, к кому мы испытываем негативное отношение, может вынести со временем только суд истории; он и расставит всё по своим местам. Но, полагаясь на высшую справедливость, нельзя никого предавать забвению. Даже таких людей, как Горбачев и Ельцин, которые принесли столько горя и страданий народам России. Хотя бы в назидание будущим поколениям.

В конце концов, какой бы трагической ни выглядела порой наша история, не теряют своего глубокого смысла слова великого Пушкина: «Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости».

Кому-то может показаться, что я слишком далеко отошел от основной темы книги. Но затронутые вопросы имеют самое прямое отношение к главному персонажу выносимого мною на суд читателя документального повествования — Константину Устиновичу Черненко, которому лишь на исходе жизни довелось испытать всю силу полновластия, таившуюся в совмещении двух должностей: Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Увы, чаша клеветы — по традиции, которой мы уделили столько внимания, — не миновала и его.

На сессии Верховного Совета СССР 11 апреля 1984 года будущий генсек, а тогда еще просточлен Политбюро и секретарь ЦК КПСС Горбачев, представляя кандидатуру Черненко на высший пост в государстве, восхвалял его как «испытанного и стойкого борца за коммунизм» и впервые назвал его «выдающимся руководителем».