Кох. Вирхов

Пастер положил основание научной бактериологии. Кох разработал точную методику бактериологических исследований — методику, которая дала возможность ему самому открыть целый ряд возбудителей опаснейших болезней (сибирская язва, туберкулез, холера и т. д.), а его многочисленным ученикам — продолжать и блестяще развивать его открытия в области бактериологии (ученик Коха Лаффер открыл возбудителя дифтерита; другой его ученик, Беринг, открыл способ предохранения от дифтерита путем введения сывороток и т. д.). Пастер был страстный искатель с темпераментом бойца. Он с гениальной прозорливостью вглядывался вперед в далекие горизонты, шел вперед сам и вел за собой других. Кох был вдумчивый, методичный, осторожный и точный ученый; он семьдесят семь раз примеривал, раньше чем отрезать. Но когда нужно было «отрезать», он делал это так точно и обосновано, так методически безупречно, что с ним спорить было трудно. Лишь один раз в своей жизни он забыл мудрую, особенно для ученого, поговорку: «Поспешишь — людей насмешишь». И горько за это поплатился.

Детство Коха

В ночь с 11 на 12 декабря 1843 г. в маленьком немецком городке Клаустале, в горах Гарца, родился Роберт Кох, третий из тринадцати детей Германа Коха. Родившись третьим по счету ребенком, Кох, по словам Мечникова [1], «подтверждал правило о преимуществе последующих детей перед первенцами».

По поводу дня рождения Коха существует одно недоразумение. Обычно днем его рождения называют 11 декабря (так и сам Кох писал в своих анкетах). Однако на самом деле днем его рождения нужно считать 12 декабря, ибо он родился после полуночи с 11 на 12 декабря.

Отец Р. Коха, Герман Кох, прошел суровую жизненную школу. Он в молодости очень нуждался, не мог окончить университета из-за недостатка средств, поступил рабочим в горную промышленность. Горняком он «заработал» себе ревматизм. И только отчаянный труд и способности Германа Коха позволили ему подниматься постепенно по иерархической лестнице и дойти до видного положения знатока горной промышленности. Он долго работал на иностранных угольных концессиях (французских и английских), в это время недурно зарабатывал и тем мог содержать свою многочисленную семью.

Мать Коха представляла собою типичную немку, хозяйку дома. Она была небольшого роста, крепкого и сухого телосложения, высокорелигиозная. Вследствие какой-то детской болезни она не могла поднимать правую руку выше плеча, что, однако, не уменьшало ее работоспособности и ее хлопот по дому и по уходу за ребятами.

Через год после рождения Роберта Коха, в 1844 году, в их городке Клаустале разразился огромный пожар, снесший значительную часть города. Однако домик Коха каким-то чудом уцелел для потомства. Ныне на нем прибита громадная мемориальная доска с надписью: «Здесь родился Роберт Кох 11 декабря 1843 года».

Кох в детстве был резвым и способным мальчиком. В четыре года он научился читать, потихоньку подглядывая буквы и учась у своих старших братьев. Пятилетним мальчиком, в 1848 году, он чуть не сделался уродом на всю жизнь: катаясь верхом по перилам лестницы в школе, он полетел вниз и по счастью отделался только вывихом руки. Как он говорил потом, это повреждение прошло бесследно и не давало себя чувствовать в течение всей его жизни.

Жила семья Коха в то время в большой бедности: родители, особенно мать, экономили каждый кусок хлеба; одежда переходила от старших ребят к младшим, штопалась и чинилась до тех пор, пока не сваливалась с них. Однако, как полагается в добром немецком семействе, у Кохов было свое домашнее хозяйство: корова, куры, а ребята развели себе голубей. Кох увлекался домашними животными, особенно курами. Мать даже прозвала его «куриным мастером». И это увлечение жило в нем долго. Уже в 1857 году, то есть, когда ему было 14 лет, он подробно в письме рапортует матери, что «английская курица заквохтала», что он «подложил под нее тринадцать английских яиц, из которых в ближайшую субботу должны выйти цыплята». Занятия в саду, с домашними животными, на лугах несомненно способствовали развитию у Коха вкуса к естественным наукам. Отец его тоже любил природу, любил поговорить о природе, но больше — за стаканом вина. Роберт Кох относился к природе иначе: он был исследователем, собирателем коллекций животных, растений и камней. В этом деле его воодушевлял его дед, который точно так же страстно любил природу. И маленький Кох целыми днями бегал с картузом за бабочками, ловил птиц, выкапывал камни, и все это — не из простого любопытства, а из желания понять, изучить природу, из любви к природе.

По окончании школы Коха отдали в гимназию. К сожалению, гимназия эта была чисто гуманитарная, старомодная, классическая, а естественные науки были в ней в загоне. Директор гимназии Эльстер в старомодном цилиндре, глубоких галошах и под голубым дождевым зонтиком был олицетворением застывших гимназических традиций. Кох учился, вообще говоря, хорошо. Он был одним из первых учеников в классе и с хорошими отметками переходил из класса в класс. Он недурно играл на рояле (на клавире того времени), любил играть в шахматы и играл хорошо. Он участвовал в певческом музыкальном гимназическом кружке, даже вступил в тайный гимназический кружок «Конкордия» (согласие), — тайный потому, что гимназисты потихоньку собирались, курили запрещенные длинные трубки, а иногда и выпивали, закусывая на-ходу. Но по основным предметам классической гимназии (по древним языкам) у Коха дело не ладилось. Для государственного экзамена ему были даны две темы: «Как Одиссей разрешает спор о похоронах Аякса» и «Письма Плутарха к другу». Кох чуть не провалился на экзаменах. По первой работе отметка преподавателей гласила: «Работа написана без достаточного прилежания, но, принимая во внимание прежние лучшие сочинения, признать ее удовлетворительной» (Кох с трудом написал три страницы). По второй работе — примерно тот же отзыв (Кох написал четыре странички); отметка гласила: «Работа выполнена с недостаточным вниманием и прилежанием, но так как грамматических ошибок мало — признать работу удовлетворительной». Наоборот, по математике и по физике отметки были «очень хорошо». По языкам — «хорошо».

В семье Коха были предначертаны будущие профессии сыновей: старший сын должен был сделаться сельским хозяином и в то же время изучить лесное дело, второй сын должен был заняться теологией и в то же время должен был стать столяром. Роберт Кох должен был стать купцом. Со старшим братом его так и случилось: он обучился сельскому хозяйству и уехал впоследствии в Америку. Второй сын вместо теологии занялся торговлей и затем уехал в Мексику. Роберт Кох, чтобы приготовиться к карьере купца, решил изучать языки. Надо заметить, что страсть к путешествиям зародилась у Коха, когда он был еще совсем маленьким; еще тогда он мечтал о том, чтобы поездить по разным странам, и завидовал купцам. Поэтому в гимназии Кох заявил о своем желании усовершенствоваться по филологии, чтобы лучше изучить иностранные языки.

Однако учителя, наблюдавшие Коха в гимназии, единодушно держались другого мнения, и директор Эльстер в его выпускном свидетельстве дал ему такую характеристику: «Роберт Кох заявил, что он хочет изучить филологию; между тем, казалось до сих пор, что он имеет тяготение к медицине, к математике или естественным наукам». К изучению естественных наук его склонял и его дедушка, который также любил природу, занимался естествознанием и которого в семье Кохов побаивались.

Университет

По окончании гимназии, 23 апреля 1862 года, Кох поступил в Геттингенский университет. Геттинген в то время был полудеревней-полугородом: большинство жителей занималось сельским хозяйством. Свиньи и овцы свободно разгуливали по улицам города. Коху чрезвычайно трудно пришлось в этом университетском городе: он страшно нуждался. В одном из первых писем к своей матери он пишет: «2 мая. Жара здесь, как в августе; в полдень трудно выйти из дому из-за жары. Но не одна эта жара меня здесь угнетает: к этому бы я скоро привык. Еще хуже — скверная вода и постель, в которой исчезаешь под множеством одеял, а главное — пища. Моя еда так дешева, как это только можно сделать. Утром я пью молоко с куском хлеба, в обед — так называемая «закуска» («Aschanti» как выражались тогда студенты), и притом три четверти порции самого низкого качества, вечером — кусок хлеба с салом. О завтраке я не могу и думать, ибо даже хлеба нехватает. И все-таки, несмотря на то, что я экономлю, где только возможно, деньги исчезают. Плата за лекции, за учебники поглощает много денег». И бедный юноша в подробностях описывает, сколько он заплатил за каждый учебник и куда израсходовал последний талер, чтобы не рассердить своего строгого отца и свою скопидомку-мать.