Это было на рассвете

— Командир, до каких мест задом наперед будете идти?

Комиссар, поздоровавшись с ней, сделал вид, что ничего не слышал.

Дождь не переставал.

— Давно занепогодило? — спросил Тарасов у смуглолицего связного.

— Третьи сутки, как прохудилось небо. Залило насквозь, товарищ комиссар.

«Наверняка пойдут жалобы на погоду», — подумалось в эти минуты комиссару.

Вошли в лес. Он стоял молчаливо и задумчиво. Неподвижно висели мохнатые ветви елей. Всюду, куда ни ступи, — вода. Чавкали облепленные опавшими прокисшими листьями сапоги.

В штабном шалаше танкового полка сидел командир майор Н. Г. Косогорский, начальник штаба капитан П. П. Тезиков, секретарь партийного бюро старший политрук В. П. Давыдов. Когда комиссар представился, все обрадовались.

— Ужинали? — первый спросил командир.

— Не успел, — ответил комиссар.

— Проголодались и мы. Целый день на ногах. Сейчас организуем, — сказал майор.

И через несколько минут все ужинали на ветках из ельника.

Командир и комиссар, несмотря на разницу в их возрасте (командир был на десять лет старше), сразу сдружились.

Утром они с секретарем партбюро Давыдовым пошли по подразделениям. Командиры стали докладывать.

— Василий Петрович, почему так быстро узнали о моем прибытии, ведь прошла лишь ночь? — удивился Тарасов.

— Сообщили по телефону.

Ознакомление с полком продолжалось.

— Комиссар, новому пополнению надо бы рассказать о боевых делах дивизии. Как ты думаешь? Весь личный состав в такую погоду не построить, а собрать коммунистов сможем, — посоветовал командир полка.

— Вы правы, Николай Григорьевич. Ознакомимся с ними, поговорим, — согласился комиссар. — Непогода начинает портить настроение воинам. Сегодня в подразделениях приходилось слышать: «измучил дождь», «льет безбожно», «от такой погоды заскучаешь» и т. д.

Коммунисты собрались в большом шалаше роты старшего лейтенанта Федора Семенного. Среди них оказалось и несколько комсомольцев. Крыша из ельника плохо защищала от дождя, всюду просачивалась вода.

— Идут, — предупредил один из коммунистов.

Командир с комиссаром не опешили. Казалось, что для них не было ни дождя, ни грязи. Вот они остановились около шалаша. Комиссар о чем-то рассказывал. Потом оба громко засмеялись. Это удивило всех. Кто-то даже проговорил:

— Ну и терпение у них!

— Мокропогодица, правда? — стряхивая фуражку, заговорил Косогорский, первым войдя в шалаш.

— Вон что творится, товарищ майор, — поторопился показать промокшую книгу протоколов секретарь партбюро.

Майор не придал значения этому и сразу начал:

— Товарищи, наша танковая дивизия в настоящее время переходит на штат бригады. Она сформировалась из особой кавалерийской бригады НКО. Не закончив формирование, в силу создавшейся обстановки, 25 июня перебрасывается под город Двинск с задачей сдержать бешеный натиск озверелого врага. 28 июня танкисты с мотострелками под Малиновкой (Латвийская ССР) разгромили полк Первой дивизии СС и отбросили врага на 14 километров и затем били гитлеровцев в районе города Резекне. Тут дивизия сдерживала натиск превосходящих сил противника в течение девяти суток. Далее на рубеже реки Великая, обороняя город Опочку, перешла к жесткой обороне. В упорных боях в течение пяти суток окончательно разгромила Первую дивизию СС. Сражалась под городом Холм Калининской области. Наши бойцы и командиры дрались мужественно. В боях под Двинском совершил свой бессмертный подвиг наш повар комсомолец Иван Павлович Середа.

— С черпаком ходил в атаку?! — вставил кто-то.

Прокатился громкий смех.

— Нет, с кувалдой!

Бойцы засмеялись еще громче.

— Правду я говорю, товарищи бойцы. Наши подразделения отошли, а Середа, пока собирал кухонное хозяйство, несколько задержался. Из-за кустов выползает танк с крестом на башне. Фашисты беспрерывно строчат из пулемета. Но не видят, где замаскирована кухня. Иван сообразил быстро: танк легкий, с одним пулеметам, и ползет как черепаха. Схватил кувалду и — на танк! Сначала ударом погнул ствол пулемета. Затем набросил на смотровую щель плащ-палатку, чтобы помешать врагу вести прицельный огонь. Для острастки постучал кувалдой по башне. Вроде, предупредил: не показывать голову — иначе попадет по затылку! Пока перепуганные фашисты сидели, он притащил охапку сена, на котором спал сам. Облил бензином и поджег. Танкетка сгорела вместе с расчетом.

После этого он дважды ночью участвовал в разведке. В первый раз гранатами подорвал такую же вражескую машину, во второй — расстрелял 20 мотоциклистов, а троих привел в расположение части.

За эти подвиги Ивану Павловичу Середе Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 августа 1941 года присвоено звание Героя Советского Союза. Он стал нашим первым героем.

Бойцы выслушали рассказ майора с большим вниманием. Потом непринужденно заговорили.

— Где находится в настоящее время Середа? — спросил командир танка Акаф Дирябин.

— В госпитале, по ранению.

Дождь усиливался, вода ручьями текла на собравшихся.

— Ить осень, товарищ майор, даже муторно. Зарядил, должно, надолго. В такую мокреть только сидеть в теплой избе, — вдруг проговорил механик-водитель Немировский.

Комиссар Тарасов только этого и ждал.

— Поточнее, спать на печке? — не без улыбки вставил он.

— Расскажите, комиссар, что погода бесподобна, — моргнул командир.

— Товарищи, погода в самом деле великолепная! Вчера с радостью шагал я по грязи к нам. Ведь мечтал же я о такой погоде. И вот, как видите, дождался. Это прелестно, товарищ майор?

— Погода — мечта, — одобрительно ответил командир полка.

— Вчера я даже несколько расстроился, — продолжал Тарасов, — думал, опять восстановится. Но нет, вот как заволокло! Это замечательно!

Все с недоумением слушали старшего политрука. Затем сержант Немировский сдержанно спросил:

— Чем слякоть заворожила вас, товарищ комиссар? От каждого тянет прелью.

— Отвечу, — лицо комиссара посуровело. — Видите, война, прежде всего, — пожарище. А пожар, как вам известно, очень боится дождя. Таким образом, такая погода помогает нам гасить пожар, то есть сдерживать натиск захватчиков. Этим самым мы выигрываем время для того, чтобы перестроить наше народное хозяйство на военный лад и начать выпуск навык видов оружия. У нас, несмотря на потери, ежедневно растет стойкость, умение бить врага. Теперь гитлеровцам при хорошей-то погоде трудно стало, а в такую и подавно. Фашисты любят сухую погоду, хорошую дорогу. Здесь — везде бездорожье, леса да болота. Они не смогут далеко продвинуться в такую слякоть со своей техникой. Нет слов, нелегко сдерживать врага и нам. Что касается авиации, то она у них в такую погоду бездействует вообще. А когда ударит наш мороз? Думаю, им тоже будет хуже, чем нам.

— Неужто теплых вещей у них нет? — послышался чей-то голос.

— Судя по тому, что они стремились разделаться с нами молниеносно, вояки Гитлера в наши морозы останутся в летнем обмундировании.

Вид у каждого стал бодрее. Некоторые начали поправлять гимнастерки, комбинезоны.

— Такие дела, товарищи, — Продолжал Тарасов. — Чем хуже погода, тем легче нам. Трудно нам? Да, не спорю. За ворот льет? Да, еще как. Ноги мокрые? Да, больше некуда. Товарищи коммунисты, мы не хуже своих отцов и дедов. Мы выдержим все капризы природы! Вот почему мила мне наша сегодняшняя погода. Она должна стать по душе и вам. Пока гитлеровцы ждут погоду, мы сумеем мобилизовать свои силы и начнем наносить удары. «Делайте на войне то, что противник почитает за невозможное», — говорил А. В. Суворов.

— Верно ведь, друзья! Нечего нам унывать! — твердо, почти одновременно ответили политруки Кузьмин и Зарецкий.

— Дело яснее ясного, товарищ комиссар. Не привыкать нам к ненастной погоде. Опрашивается, долго ли мы еще будем сидеть под Москвой? Не пора ли нам на фронт? — раздался голос Немировского.

— Согласуют с вами, товарищ сержант, а потом и подадимся, — подзадоривая, проговорил башенный стрелок Гарин.