Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [Только текст]

Считаю необходимым отметить, что и с точки зрения ст. 58–1 — в. ч. II. санкция в виде заключения в ИТЛ была применена ко мне незаконно, как не предусмотренная этой статьей, которая устанавливает для членов семьи изменника лишение избирательных прав и ссылку в отдаленные районы Сибири, но не заключение в исправительно-трудовой лагерь.

Ввиду изложенного, прошу Вас, товарищ Военный Прокурор Ленинградского Военного Округа истребовать в порядке надзора дело Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 1937 г. по обвинению моего бывшего мужа Трахтенберга Павла Осиповича и дело бывшего Особого Совещания при НКВД СССР, по которому я была осуждена постановлением от 9 октября 1937 г., и сделать представление Генеральному Прокурору СССР об опротестовании как приговора Военной Коллегии Верховного Суда СССР от мая месяца 1937 г. в отношении Трахтенберга Павла Осиповича, в случае установления неправильности такового, так и постановления бывшего Особого Совещания при НКВД СССР от 9 октября 1937 г., коим я была осуждена как член семьи изменника Родины к заключению в ИТЛ сроком на 5 лет, на предмет их отмены и прекращения этих дел в уголовном порядке, как в отношении моего бывшего мужа Трахтенберга П. О., так и меня» ^{1209}.

Три месяца спустя Мария Петровна получила ответ:

«ВОЕННЫЙ ТРИБУНАЛ

ЛЕНИНГРАДСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

5 сентября 1956

№ 901-Н-56/5750

СПРАВКА

Дело по обвинению гражданки ТРАХТЕНБЕРГ Марии Петровны,1903 года рождения, уроженки г. Ленинграда, — переснотрено Военным Трибуналов Ленинградского Военного Округа 3 сентября 1956 г.

Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 9 октября 1937 года в отношении — ТРАХТЕНБЕРГ Марии Петровны, — ОТМЕНЕНО и дело производством прекращено за отсутствием состава преступленис.

ВРИО председателя ВТ ЛенВО

полковник юстиции Ананьев».

Год спустя Мария Петровна получила еще один документ:

«Форма № 30

Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР

28 августа 1957 г.

№ 4н03335/57

Москва, ул Воровского, д. 13.

СПРАВКА

Дело по обвинению ТРАХТЕНБЕРГА Павла Осиповича, до ареста — 17 янвавя 1937 года — работавшего инженером-конструктором ЦКБС-I при заводе им. Жданова, пересмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР 29 июля 1957 года.

Приговор Военной коллегии от 4 мая 1937 года в отношении ТРАХТЕНБЕРГА П.О. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен и дело за отсутствием состава преступления прекращено.

ТРАХТЕНБЕРГ П.О. реабилитирован посмертно.

Председательствующий судебного состава Военной Коллегии Верховного Суда СССР полковник юстиции Цырлинский».

И все… Ни сожаления, ни сочувствия, ни раскаяния… А еще три месяца спустя, 27 ноября 1957 года, Мария Петровна получила документ, который, мягко говоря, был далек от истины.

Государство, словно смущаясь содеянного, сообщало о смерти ее мужа, причина которой, место и время якобы не известны…

Так, даже через 20 лет после трагедии, вдове лгали о судьбе ее мужа.

Павел Осипович был расстрелян 5 мая 1937 г., ночью, в 1 час 20 минут, в подвалах НКВД города Ленинграда. В свидетельстве же о смерти: причина смерти — прочерк, место смерти — прочерк, дата смерти — ложь.

С этим Мария Петровна жила долгие годы. Ей никто не мог сказать правду, но своим любящим и растерзанным сердцем она чувствовала, что мужа давно уже нет на свете.

Сестра Павла Осиповича — Наталья Осиповна Смирнова, все эти годы поддерживала с ней и племянником связь, несмотря на то что Мария Петровна жила с сыном в Гатчине, а семья Смирновых в Ленинграде:

«С Новым Годом, новым счастием дорогие Мара и Сашик. Большое спасибо за поздравление, я думала, что вы позвоните. Как твое Мара здоровие? Я себя чувствую тоже не важно, какая то все время слабость. Как будешь чувствовать себя лучше — позвони. Как хорошо, что Сашуня будет учиться дальше. Он молодец. Ну пока всего хорошего, привет и поздравление от Васей. Позвони.

Целую. Татуся» ^{1210}.

К юбилею города Ленинграда в сквере на площади Искусств, перед Русским музеем, был открыт бронзовый памятник Пушкину работы скульптора М. К. Аникушина (2.X.1917–18.V.1997) и архитектора Василия Александровича Петрова (31.III.1916–3.XII.1992). Высота памятника составила больше восьми метров вместе с гранитным постаментом, на котором высечено: «Александру Сергеевичу Пушкину».

Михаил Константинович Аникушин по поводу работы над памятником сказал: «Я хотел, чтобы от памятника, от фигуры Пушкина веяло радостью и солнцем» ^{1211}.

После полной реабилитации Араповы наконец могли вернуться в Ленинград — они получили комнату на улице Ленсовета (в «коммуналке», в которой проживало еще две семьи) — свой угол!

«А до того, еще живя в Гатчине, Мария Петровна, которую никуда не брали на работу как жену врага народа, устроилась санобработчиком — ходила в респираторе по подвалам, травила ядом крыс. Однажды в темноте оступилась, сломав ногу, потеряла трудоспособность. Но в семье не принято было жаловаться на жизнь или опускать руки под ударами судьбы», — рассказывала О. А. Крупникова.

Рассказ о жизни матери в Гатчине продолжал ее сын Александр Павлович:

«В одном из домов, где мама занималась санобработкой, гатчинские старожилы узнали в ней дочь командира кирасиров, и, сжалившись, вернули семейное фото из дома Араповых, который был разграблен после убийства бабушки и гувернантки Мажель. На фото 1907 года мама — семилетняя девочка, сидящая в повозке, запряженной пони, а рядом — ее отец, мать и гувернантка-англичанка. Это было полвека назад.

А тогда, в 1957 году, я поступил в техническое училище, получил профессию токаря и стал работать на заводе „Электросила“. Позднее, без отрыва от производства, продолжал учиться в вечернем техникуме и был переведен в отдел главного технолога инженером по проектированию технологической оснастки».

Переехав в Ленинград, сын взял на себя заботу о матери; ее пенсия за это время «выросла» с 34-х аж до 46-ти рублей в месяц.

В Управление КГБ Ленинградской области от А. П. Арапова поступило заявление, в котором он просил возместить стоимость вещей, конфискованных в связи с арестом его отца.

Из УКГБ ЛО под грифом «Секретно» за подписью зам. нач. Управления тов. Парфиненко пришло «Заключение», которое гласило:

«Определением Военной Коллегии Верховного суда СССР от 29 июня 1957 г. прежний приговор в отношении Трахтенберга П. О. отменен и дело о нем прекращено за отсутствием состава преступления.

Гражданские дела по имущественному вопросу за 1936–1941 гг. в архиве Народных судов г. Ленинграда не сохранились.

Имущественное дело № 208Д-37 на 10 листах на Трахтенберга П. О. уничтожено в УНКВД ЛО по акту от 3/1Х. 41 г.

Документы о реализации вещей в доход Государства в Дзержинском и Фрунзенском (по месту жительства арестованного) Райфинотделах г. Ленинграда за 1937 г. не сохранились.

Допрошенная в качестве свидетеля Васильева В. А. показала, что она лично видела, как из квартиры Трахтенберга П. О. выносили и грузили вещи … „в доме говорили, что вещи Трахтенберга П. О. взяли органы НКВД, в связи с его арестом“.

Исходя из показаний свидетелей и наличия исполнительного листа Нарсуда 32 участка Фрунзенского р-на г. Ленинграда имущественного дела на Трахтенберга П. О., которое было уничтожено,