Берзарин

Обязанностей у Берзарина было значительно больше, чем это обычно бывает у лиц, занимающих эту должность. Тратить время и энергию просто на исполнение поручений, иногда незначительных, ему не пришлось. И. Ф. Федько видел его незаурядность и возложил на него ответственность за выполнение планов обучения войск, по инспектированию частей и соединений. В этой работе Берзарин опирался на свой боевой опыт и солидную теоретическую базу.

Несмотря на свое высокое положение в армии, командарм 1-го ранга И. Ф. Федько был человеком простым, гостеприимным и радушным. Он не чурался друзей-фронтовиков, земляков и родственников, в его семье всех встречали и привечали… Ведомство Ягоды — Ежова внедрило в эту среду агентов, собирающих компромат, состоящий из гнусных измышлений. И Федько попал в категорию «врагов народа». К врагам причислили и израненного в боях, тяжелобольного В. К. Блюхера. Федько и Блюхер до глубокой осени отвечали за обороноспособность наших войск, в том числе и на Дальнем Востоке. Маршал Блюхер со своими соратниками сумел еще дать отпор японским самураям, рискнувшим напасть на наши земли.

…«На границе тучи ходят хмуро…», прежде всего на дальневосточной границе. Это — по Амуру и Уссури, а также по линии берега Японского моря до Северной Кореи. Хмурые тучи отравляли жизнь нашим людям. Дикой и чудовищной нам всем казалась мечта самурая, воплощенная в его песне: «Подарим Сибирь нашему божественному микадо».

В 1937 году японские войска вторглись в Северный и Центральный Китай и оккупировали ряд провинций. Участились провокационные нападения на советскую территорию. Япония разместила на территории Маньчжоу-Го свою Квантунскую армию численностью в миллион солдат и офицеров. Что это такое — каждый военачальник РККА понимал прекрасно. Военного столкновения с частями и соединениями Квантунской армии не избежать.

Квантунской армии противостояли дивизии и полки Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, имеющей некоторый боевой опыт. На ее вооружении появились и артиллерия, и танки, и самолеты.

В штабе ОКДВА задумывались: кому же безотлагательно можно сразу же поручить боевую задачу — защиту наших рубежей? Неплохо подготовлены полки 40-й стрелковой дивизии. Командиром дивизии является человек с боевым опытом — полковник В. К. Базаров. Тем, кто инспектировал 32-ю стрелковую дивизию, нравилась методика обучения батальонов, внедренная полковником Н. Э. Берзариным. Части 32-й и 40-й дивизий с начала лета находились в тайге на учениях. Инспектирующие их посланцы штаба информировали Блюхера: все нормально, красноармейцы со своими командирами учатся под суворовским девизом: «Тяжело в учении — легко в бою».

Учиться в условиях, приближенных к боевым, да еще среди таежных сопок — это неимоверно трудное испытание для армейца. Заболоченные низины — это вроде бы естественно, вроде бы понятно каждому. Но и на склонах сопок — тоже вода, там из-под камней бьют ключи. Спасения от сырости нет нигде. Через сплетение ветвей деревьев и кустарников, через сваленные буреломом стволы осин и берез людям и лошадям приходится перетаскивать пушки, повозки. Страшная напасть — мошкара. Независимо от того — утро это или вечер, день или ночь, в воздухе висят черные подушки из гнуса. Мошки едят все живое, а человеку набиваются в уши, попадают в дыхательные пути (автор этих строк все это испытал на себе). Бойцы, оказавшиеся на учениях, ждали августа, как избавления.

Август — это ветер, пожары. Комары, гнус не любят августа, а у подразделений появилась мечта — добраться до казарм. Красноармейцу, вернувшемуся из тайги, военный городок казался земным раем.

Сладкую мечту обрушили заклятые соседи — японцы. Штабы наших частей и соединений получили шифровку за подписью Блюхера. Смысл ее: «Тревога! Зашевелился враг». Ставились конкретные задачи: и 40-й стрелковой дивизии Базарова, и 32-й Берзарина, и некоторым механизированным частям, артиллерийским батареям быть в повышенной боевой готовности. На южном направлении 40-й, на северном направлении — 32-й взять курс на Посьетский залив, к озеру Хасан. Там назрел и перезрел «фурункул», граница трещит от вражеских наскоков. Затевает драку Япония. Ей неймется.

Читая такой приказ, трудно удержаться от всплеска нецензурной лексики в адрес японских провокаторов. Всех, кто имел отношение к конфликту, оперативники и политруки посвятили в суть проблемы. Так что же произошло?

…5 июля 1938 года японский посол в Москве господин Сигемицу предъявил Кремлю требование: убрать русских солдат и офицеров с высот Заозерная и Безымянная у залива Посьета, к озеру Хасан.

Наглое заявление? Да. Наши дипломаты разъяснили дипломату Сигемицу-сан, что об исполнении высказанного им пожелания не может быть и речи. Это спорная территория? Нет. Этот территориальный вопрос решен давным-давно, 22 июня 1886 года. Тогда русские имели дело с настоящими хозяевами некоторой части сего региона — китайцами. Вот подлинник того самого Хунчунского русско-китайского соглашения. Вот топографическая карта, на ней места, где обозначена принадлежность российской стороне Посьетского района с высотами Заозерная и Безымянная.

— Наши подопечные, аборигены Маньчжоу-Го, не имеют понятия о таком документе, — сказал Сигемицу-сан. — Мы уважаем их прошение вернуть сопки Заозерная и Безымянная. Там у аборигенов святыни, там они воссоздадут ритуалы, будут проводить свои религиозные праздники.

Довод смешной. А если попозже они, аборигены, вздумают проводить праздники во Владивостоке? Отдать им Владивосток? Пусть не фантазируют. Ни пяди нашей земли мы никому не отдадим. Такую отповедь получил господин Сигемицу.

Ясно: японцы не собираются чтить международное право. Они уверовали, что эти земли они возьмут нахрапом.

Стычки на границе возле озера Хасан с участием небольших групп японских военнослужащих происходили и до встречи Сигемицу с руководителями Наркоминдела, в июне и в начале июля. У пограничников имелись жертвы. К таким фактам власти относились без паники. Теперь надвигалось нечто более серьезное.

В атмосфере запахло масштабной войной. В ночь на 29 июля японская рота сбила пограничные заставы, перешла границу и захватила сопку Заозерную. Пограничники и небольшие резервы регулярных войск сражались теперь с превосходящими силами японцев. С их стороны в нападении на границу СССР участвовали две пехотные дивизии, пехотная и кавалерийская бригады, несколько танковых частей и пулеметных батальонов, 70 боевых самолетов.

Боевыми действиями с нашей стороны стал руководить Г. М. Штерн [24], начальник штаба Дальневосточного фронта. Он действовал на основе анализа обстановки. А она такая: японское командование бросило в бой два полка элитной 19-й дивизии. Разведка уточнила: к району боевых действий штаб Квантунской армии подтягивает 15-ю и 20-ю пехотные дивизии, другие части с мощными огневыми средствами.

— Интересно! — воскликнул Штерн. — Не консультирует ли самураев наш мадридский «приятель» Франко?

Блюхер, выслушав своего штабиста, его слова никак не прокомментировал. Хрипло ответил:

— Жди сороковую. Попытайтесь с полковником Базаровым переломить ситуацию.

Невыносимая тяжесть навалилась на плечи маршала Блюхера. А 1 августа Блюхеру пришлось объясняться с руководителями государства. Состоялся разговор по прямому проводу.

В Кремле у аппарата находился сам Сталин. Он задал вопрос спокойно и холодно:

— Скажите-ка, Блюхер, почему приказ наркома обороны о бомбардировке авиацией всей нашей территории, занятой японцами, включая высоту Заозерную, не выполняется?

Блюхер ответил:

— Докладываю. Авиация готова к вылету. Задерживается вылет по неблагоприятной метеорологической обстановке. Сию минуту Рычагову [25] (командующему ВВС Дальневосточного фронта. — B.C.) приказал, не считаясь ни с чем, поднять авиацию в воздух и атаковать… Авиация сейчас поднимается в воздух, но боюсь, что в этой бомбардировке мы, видимо, неизбежно заденем как свои части, так и корейские поселки.