Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность

Таким образом, Вормский декрет был отменен, приговор над Лютером и его последователями взят назад, и проповеди нового учения был открыт полный простор. Благодаря этому успехи последнего росли с каждым днем. Особенно много приверженцев Лютер находил среди населения вольных имперских городов. В 1523 – 1524 годах учение Лютера утвердилось в Магдебурге, Франкфурте-на-Майне, Галле, Нюрнберге, Ульме, Страсбурге, Бреславле, Бремене. Некоторые князья также выказывали открыто свое сочувствие новому учению, особенно молодой Филипп Гессенский. Под влиянием Лютера же гроссмейстер прусского ордена, маркграф Альбрехт, решился превратить свое владение в светское, и король польский объявил его наследным герцогом прусским. Таким образом, Пруссия стала первой страной, открыто присоединившейся к реформации, так как Фридрих Мудрый до самого конца сохранял пассивное отношение к ней. Учение Лютера проникало также в другие европейские государства. Во Франции, в Испании, в Нидерландах, Швеции, Дании, Польше и Венгрии – везде читались его произведения, везде новые идеи находили горячий отклик в сердцах людей, недовольных церковью. Казалось, через каких-нибудь пять-шесть лет расшатанная старая церковь рухнет окончательно, по крайней мере в Германии.

Правда, одновременно с этими успехами Лютер терял также многих из своих прежних союзников. Беспорядки и волнения, начавшиеся после исчезновения Лютера, не ограничивались одним Виттенбергом. По всей Германии стали шнырять толпы голодных оборванных монахов, бежавших из своих монастырей и вносивших разврат и полную деморализацию в общество, и без того уже деморализованное. Бесчинства в церквах, иконоборческие выходки черни были обычным явлением в городах. Лютер всячески старался противодействовать беспорядкам. Водворив спокойствие в Виттенберге, он отправился в другие саксонские города и везде призывал народ к умеренности и послушанию. Но его проповедь, устная и письменная, уже не имела прежнего успеха. Он не мог больше справиться с народным течением, становившимся все более и более бурным и принимавшим совершенно новый характер. Благодаря вызванному им брожению умов всплыла наружу вся та темная сила, которая всегда всплывает в моменты полного разложения общественного строя. Приверженцы старины получили, таким образом, новое оружие против Лютера. Но даже многие из тех, которые прежде стояли за реформу и вообще за уничтожение церковных злоупотреблений, теперь испугались тех последствий, к которым должен был привести упадок прежних авторитетов. Даже Штаупиц, прежде сам возбуждавший Лютера к борьбе, теперь отстал от него и выразил покорность Риму. Но еще важнее был разрыв между Лютером и Эразмом. Последний давно уже с неудовольствием смотрел на деятельность реформатора; он видел, что смута и беспорядки, вызванные его проповедью, грозят совершенно погубить дорогие его сердцу науки. Рим также требовал, чтобы знаменитый гуманист наконец высказался открыто. И вот в 1524 году Эразм выступил против Лютера с сочинением “О свободной воле”, в котором нападал на саму сущность его учения. Результатом возникшего между ними спора было то, что большинство гуманистов, по примеру своего главы, оставило Лютера.

Несмотря, однако, на эту начинающуюся реакцию, успехи Лютера и после возвращения из Вартбурга были очень велики и оказались бы еще более значительными, если бы не помешали известные события, которые были тем опаснее, чем теснее была связь между ними и источниками реформации. Дело в том, что за церковную реформу уцепилась революция.

Мы видели уже, что сближение Гуттена с Лютером было вызвано не столько сочувствием первого догматической стороне учения реформатора, сколько солидарностью в борьбе с общим врагом – Римом. На первом плане для Гуттена, как и для Зиккингена, стояли интересы рыцарства, врагами которого являлись князья, в особенности духовные. Для борьбы с ними Гуттен и мечтал объединить под знаменем религиозной реформации все сословия – не только рыцарей и города, но и крестьян, и горячо пропагандировал подобный союз в своих сочинениях. Но Зиккинген, видимо, считал возможным обойтись без помощи других сословий. Когда после Вормского сейма надежды, возлагавшиеся патриотами на Карла V, не оправдались, Зиккинген решился действовать на свой страх и под предлогом, что хочет проложить путь Евангелию, напал на Трирского епископа. Он рассчитывал, что к нему примкнет все рыцарство и что постоянно враждовавшие между собой князья не сумеют оказать энергического отпора. Но его расчеты не оправдались. Фридрих Мудрый и Филипп Гессенский тотчас же поняли угрожающую им опасность, и прежде, чем Зиккинген успел получить подкрепления от своих друзей, разбили его и заставили запереться в замке Ландштуль, при осаде которого он был смертельно ранен и умер (1523 год). Через несколько месяцев умер и Гуттен, нашедший убежище в Швейцарии. Впрочем, это движение, в котором религиозный элемент был весьма слаб, не принесло делу Лютера большого вреда. Гораздо опаснее было восстание крестьян, разразившееся в 1525 году, все под тем же знаменем Евангелия.

Уже не раз крестьянское население в разных частях Европы пробовало подыматься против тяжких феодальных условий. Французская жакерия была еще в памяти у всех. В девяностых годах XV столетия крестьяне восстали в Нидерландах и сумели добиться лучшего положения. В начале XVI века вспыхивали уже отдельные восстания в Швабии. В Австрии и Венгрии также начинались волнения среди крестьян. В этих первых, разрозненных и быстро подавленных вспышках уже сказывались зловещие симптомы. Нетрудно понять, какие плоды должны были дать семена новых религиозных учений, попадавшие на подобную почву. Проповедь странствующих проповедников и сектантов, изгоняемых из городов, бесчисленные памфлеты и “летучие листки”, распространяемые коробейниками, открывали недовольным крестьянам новые горизонты, ставили их требования под защиту религии и вселяли в них фанатическую уверенность в своей правоте. Вместе с крестьянами стал волноваться городской пролетариат. Мюнцер ходил с товарищами по Южной Германии и возвещал о близком низложении всех властей, как светских, так и духовных, о наступлении царства евангельской свободы и братства. Отсюда эта пропаганда проникла к Шварцвальду и Боденскому озеру, в соседние места Швейцарии, и в 1525 году начались быстрые решительные восстания в разных местах, одно за другим. Вскоре они охватили Швабию, Эльзас, Франконию, Гарц, Тюрингию. Большинство восставших формулировало свои понятия о реформе в так называемых “12 статьях”, в которых выразился их протест против феодального строя. Они требовали уничтожения крепостного права, уменьшения десятины и других феодальных повинностей, свободного пользования охотой, рыбной ловлей и лесными участками, возвращения общественных пастбищ, захваченных дворянами, а в первую очередь – права выбирать своих пасторов и евангелической проповеди. Требования эти подкреплялись ссылками на Св. Писание, причем крестьяне выражали готовность отказаться от своих притязаний, если будет доказано, что последние не согласны со словом Божиим.

Трое крестьян начала XVI века. С гравюры Альбрехта Дюрера

Сначала восставшие ограничивались только демонстрациями, долженствовавшими подкрепить их требования, предлагали дворянам третейское разбирательство, называя в числе судей Лютера и Меланхтона; но когда они убедились, что такой образ действий ни к чему не приведет, то решились прибегнуть к оружию. В тех местностях, где агитировали анабаптисты, восстание приняло особенно кровавый характер. Томас Мюнцер не допускал никаких мирных сделок с господами; он проповедовал, что их надо истреблять как язычников, и фанатизированная толпа с восторгом следовала его призыву. Дело шло уже не об облегчении прежних тягостей, но о полном ниспровержении существующего социального строя, замене его совершенно новым, идеальным обществом.

Как же отнесся Лютер к этому новому движению? До сих пор, несмотря на все его желание расположить правящие классы в пользу своего дела, несмотря на то, что реформа церкви стояла у него на первом плане, Лютер всегда выражал горячее сочувствие к нуждам простого народа и со свойственной ему страстностью обличал притеснителей его, угрожая им массовым взрывом народного негодования. В своем сочинении “О светской власти”, которое было написано им после рыцарского восстания 1523 года и в котором он проводил начала безусловного повиновения властям во всем, что не касается веры и совести, он в то же время не стеснялся обращаться к ним с самыми резкими обличениями по поводу их злоупотреблений.