Сталин. Том II

25 г., оба поместили в надежном месте письма: "Если мы погибнем внезапно, знайте, что это дело рук Сталина". Они советовали мне сделать то же самое. "Вы воображаете, -- говорил Каменев, --что Сталин озабочен тем, как ответить на ваши доводы? Нет, он размышляет над тем, как ликвидировать вас безнаказанно". "Помните арест Султан-Галиева, бывшего председателя татарского совнаркома в 1923? -продолжал Каменев. --Это был первый арест видного члена партии, произведенный по инициативе Сталина. Мы с Зиновьевым, к несчастью, дали свое согласие. С того времени Сталин как бы лизнул крови... Как только мы порвали с ним, мы составили нечто вроде завещания, где предупреждали, что в случае нашей "нечаянной" гибели, виновником ее надлежит считать Сталина. Документ этот хранится в надежном месте. Советую вам сделать то же самое: от этого азиата можно ждать всего..."

Зиновьев говорил мне в первые недели нашего недолговечного блока (1926-1927) : "Вы думаете, что Сталин не взвешивал вопроса о вашем физическом истреблении? Взвешивал, и не раз. Его останавливала одна и та же мысль: молодежь взложит ответственность на "тройку" или лично на него и может прибегнуть к террористическим актам. Сталин считал поэтому необходимым разгромить предварительно кадры оппозиционной молодежи. А там, мол, видно будет... Его ненависть к нам, особенно к Каменеву, вызывается тем, что. мы слишком многое знаем о нем". Зиновьев прибавил: "Он бы покончил с вами еще в 1924г., если б не боялся в ответ террористических актов со стороны молодежи". Это не были догадки. Во время медовых месяцев триумвирата члены его разговаривали с достаточной откровенностью.

В 1930 г., когда вышла книга Бажанова, это рассуждение показалось мне литературным упражнением. После московских процессов я более серьезно отнесся к сравнительной оценке ко-ховских бацилл и ядов Борджиа. Откуда это? Кто внушил молодому человеку эти мысли? Бажанов получил свое воспитание в передней у Сталина. Там вопросы о бациллах и ядах обсуждались, следовательно, уже до 1926 года, когда Бажанов покинул секретариат Сталина, чтобы два года спустя бежать за границу в качестве белого реакционного эмигранта.

Помнится, Смилга указывал в разговоре на то, что в первый период революции многие старые щели заделывались, раны зарубцовывались, полувраждебные революционные группировки сближались, старые противники примирялись и пр. И наоборот, в следующий период, который открылся с 1923 г., открылся процесс обратного характера: всякая щель стала расширяться, всякое противоречие обостряться, всякая рана загнаиваться. Это относится к большевистской партии, которая в старом своем виде, со старыми своими традициями и старым составом все больше приходила в противоречие с интересами нового правящего слоя. В этом противоречии вся суть термидора.

Немало людей, которые дальнейшее развитие, в том числе все жертвы и ужасы термидорианского режима, пытаются свести к каким-то основным первоначальным свойствам большевистской партии, как будто партия является