Маг. Биография Пауло Коэльо

Весь остаток дня эти слова звучали в голове Пауло. Он бродил по лесу, пытаясь утешиться красотой природы, но она не могла заглушить страшные слова проповедника. Перед сном Пауло записал в тетради, какую пользу принесло ему уединение в духовном приюте:

Здесь я полностью забыл о мире. Забыл, что мне грозит провал по математике, забыл, что футболисты Ботафого оказались на чемпионате впереди всех, забыл, что на будущей неделе поеду на остров Итаипу. Но я чувствую, что с каждой минутой забвения я учусь лучше понимать мир. Я возвращаюсь в мир, которого не понимал, который ненавидел — но уединение помогло мне понять и полюбить его. Здесь я научился видеть красоту в каждой травинке и каждом камне. Короче говоря, я научился жить.

Важнее всего было то, что он возвращался домой, обретя благодетельный дар. Несмотря на все последующие взлеты и падения, он станет теперь для Пауло великой путеводной звездой: будущий писатель обрел веру. И даже его родители, уже потерявшие, кажется, надежду загнать мальчика в какие-то рамки, воспряли духом, увидев Пауло, которого им вернули иезуиты.

— Мы счастливы, что ты наконец на верном пути, — радовалась Лижия.

Обращение сына в истинную веру стало тем звеном, которого им не хватало для семейной гармонии, потому что материальная составляющая мечты Педро Кейма Коэльо наконец стала реальностью: несколькими месяцами раньше семья переехала в новый розовый особняк, построенный, как с гордостью утверждал отец, его собственными руками. Правда, переезд состоялся немного раньше полного завершения строительства, и еще какое-то время семья жила среди банок с краской, ванн и умывальников, загромождавших проходы. Но дом получился замечательный: в нем были и столовая, и гостиная, и общая комната, и мраморная лестница, и терраса, а при каждой спальне имелась отдельная ванная. Зимний сад, устроенный во внутреннем дворе, оказался таким просторным, что Пауло потом даже подумывал проводить в нем театральные репетиции.

Переезд в новый дом Пауло тяжело переживал, ведь ему пришлось покинуть маленький уютный участок в Ботафого, где он вырос и стал признанным лидером. Теперь его окружала Гавеа, в ту пору — просто лес, где изредка попадались дома. Переселение нисколько не уменьшило страха родителей, особенно отца, перед «улицей», которая могла пагубно повлиять на характер и судьбу сына. Педро запретил ему выходить из дома по вечерам, и Пауло разом лишился всех своих друзей. Приятели из Ботафого, с которыми он провел детство, исчезли из его жизни. Теперь он мог делать только три вещи: спать, ходить в колледж Санто-Инасио и читать, сидя дома. Пауло начал с тех классиков детской и юношеской литературы, которые бразильские родители обычно дают детям, — произведений Монтейро Лобато и «Сокровищ юности». Затем перешел к Конан Дойлу и прочел все приключения Шерлока Холмса. Получив по программе задание прочесть и проанализировать роман Алуизио Азеведо «Трущобы»[12], Пауло стал записывать впечатления в тетрадь. Сначала он морщил нос: «Мне не нравится эта книга. Я не знаю, зачем Алуизио Азеведо уделяет такое внимание сексу». Однако, прочтя несколько глав, он меняет мнение и рассыпается в комплиментах: «Наконец-то я понял, в чем смысл „Трущоб“: в этой книге жизнь представлена как она есть, со всеми ее предательствами, с угрызениями совести, которые угнетают и унижают. Я понял, что жизнь длинна и полна разочарований. „Трущобы“ — замечательная книга. Она заставляет задуматься о несчастьях ближнего». Скучное школьное задание обернулось огромным удовольствием, и с этих пор Пауло стал записывать мнение обо всех прочитанных книгах. Его приговор мог быть категоричным и кратким, «слабый сюжет», отозвался он о романе Франсуазы Саган «Любите ли вы Брамса?», но в то же время он посвящал несколько восторженных абзацев такому произведению, как «Вузз» П. А. Ури, назвав его «восхитительным».

Пауло читал много и обо всем. Читал все, что попадало ему в руки, — от лирики Мишеля Куаста до жестоких произведений Жана Поля Сартра. Он читал бестселлеры Леона Юриса, детективы Эллери Куина и такие псевдонаучные книги, как «Человек в космосе» («плохо скрытая красная пропаганда», — записал он в тетради). За несколько месяцев вечернего одиночества Пауло прочел тридцать книг. Его маленькие литературные рецензии на прочитанное наводят на мысль, что он писал их, одинаково заботясь и об эстетике, и о добропорядочности. Суждения типа «В этой поэзии мы находим элементы деградации человеческой нравственности, без которых вполне можно было обойтись» (объект критики — Винисиус де Мораэс[13] и его книга «Чтобы пережить большую любовь»), или «бразильцы еще не доросли до такого чтения» (по поводу пьесы Нелсона Родригеса «Хорошенькая, но заурядная») довольно часто встречаются в его заметках. О Нелсоне Родригесе Пауло написал еще и такое: «Говорят, он пишет публике на потребу, но я не согласен: он рожден для литературы такого типа, публика тут ни при чем».

Пауло, страстный, но неразборчивый книгочей, читает вперемешку Т.С. Элиота, Генри Миллера, Эльзу Соарес. Читает и оценивает прочитанное звездочками

В политике его взгляды были столь же предвзяты. Посмотрев фильм «Красные всходы» по одноименному роману Жоржи Амаду, Пауло написал что, к великому сожалению, данное произведение является «откровенно коммунистическим, показывающим эксплуатацию человека человеком». Но его приятно поразил другой бестселлер писателя из Баии. Вопреки тому, что произошло с Кони, Пауло был очарован романом «Габриэла»: «Какая естественность… и ни тени коммунизма на его страницах! Мне очень понравилось». Лучшим бразильским поэтом будущий писатель считал Мануэла Бандейру[14] («потому что он не касается грязных сторон жизни и у него простой и сдержанный стиль»). Жуан Кабрал де Мело Нето[15] ему не понравился («я прочел несколько стихотворений и закрыл книгу»), и он признавался, что не понимает Карлоса Друммонда де Андраде[16] (который «пишет абстрактно и неясно, его поэзия трудна для восприятия»).

Видимо, к тому же возрасту — тринадцати-четырнадцати годам — относятся и первые симптомы неодолимой навязчивой идеи Пауло, подлинного наваждения, которое с тех пор ни на минуту не отпускало его: стать писателем. Спустя почти полвека, будучи уже одним из самых читаемых авторов всех времен, Пауло открыл в своей книге «Заир» причины этой мечты:

Я пишу, потому что в детстве неумел играть в футбол, у меня не было машины, мне давали мало денег на карманные расходы и я был плохо развит физически.

Я был немодно одет, и девочки не обращали на меня внимания, как я ни старался. И по вечерам, когда мои одноклассники проводили время со своими подружками, я создавал свой мир — мир, в котором я могу быть счастливым. И спутниками моими были писатели и их книги. В один прекрасный день я сочинил стихотворение, посвященное девочке, жившей на нашей улице. Мой приятель нашел его у меня на столе, украл и прочел перед всем классом. Все смеялись, все считали, что быть влюбленным — нелепо.

Видимо, Пауло стал считать себя писателем раньше, чем даже заявил об этом. Он ведь не только победил на конкурсе сочинений в школе Богоматери Побед — едва научившись грамоте, Пауло начал писать стихи. Он посвящал их родителям, дедушкам, бабушкам, друзьям, двоюродным братьям и сестрам, подружкам и даже святым, которых почитали в семье. Например:

Госпожа, этой пламенной ночью юности я приношу

Вам в дар свое чистое детство, которое теперь пожирает огонь.

И я становлюсь дымом, чтобы подняться к Вам.

Пусть огонь освободит меня от моего прошлого.

Эти стихи обращены к Деве Марии. А вот куплет, посвященный родителям:

Если счастливые дни

от Господа получают

родители, то они

больше всего и страдают.

Если посвящать стихи было некому, он писал их себе:

Прошлого больше нет,

грядущее еще не настало.

Витаю в несбыточном настоящем

со своими идеалами, любовью, неверием.