Взыскующие града. Хроника русской религиозно-философской и общественной жизни первой четверти ХХ век

Я даже не собираюсь читать Минского о религии [150], ничего не жду, но надо быего разделать. Я не прочь был быотдать его на "психологическое" растерзание Шестову [151], который желал это сделать, но не напишите ли Вы? Напишите! Если кто-нибудь столкнется с Вами, не беда, будет две заметки. Как меня огорчает, беспокоит состояние Вашего здоровья. Очевидно, там Выне поправитесь, приезжайте сюда на виноград, если только можете, право. К несчастью, я совершенно не могу сказать, буду ли я здесь август, ибо каждый день могу быть вызван, но считаю возможным, что пробуду здесь до двадцатых чисел. Приезжайте скорее.

Мне быочень хотелось и нужно быповидаться теперь с Вами и обсудить несколько практических вопросов о предстоящих на этот год начинаниях. У меня назревает еще один план, связанный с литературными надеждами, основание "Союза христианской политики" [152] (несколько измененная идея легального "Братства борьбы") и теперь обдумываю доклад на эту тему в петербургском кружке [153]. Кроме того, у меня явилась мысль, если осуществится газета, не присоединитесь ли Выв редакцию? Наша молодежь идеальна как работники, но еще нуждается в совете. Если Выне можете оставаться на зиму в деревне, то в случае неудачи с Киевом, м<ожет> б<ыть> поселитесь в Москве? Однако пока не удалось сделать никаких шагов относительно Сытина [154], а на него все надежды. Я сильно надеюсь на поддержку Петрова [155] (во влиянии на Сытина), которого хочу заинтересовать идеей народной газеты, и вообще, издательства. Относительно Киева выправы: Лашнюков не устойчив и "Стечкиных" легион, но надо еще выяснить дело. Напишите мне, по получении этого письма, приедете ли Высюда, а я извещу Вас о свем отъезде, если таковой скоро и неожидано состоится, телеграммой по указанному адресу.

На север я не ездил [156], и рад этому, делать нечего было там. Мой политический кризис, вероятно, еще больше углубится со введением представительства. А какую тучу брошюрной литературывыпустили марксисты! Всякую залежавшуюся немецкую дрянь перепирают! Но это, конечно, медовый месяц цензурного послабления !

В религиозно-общественную хронику на август пойдет интересная корреспонденция Эрна о движении грузинского духовенства и мой пост сцриптум , но могут застрять в цензуре.

На сентябрь напишет Карташев [157]. С большинством Ваших возражений и замечаний о Бердяеве [158] я вполне согласен. Жду Вас или ответа.

В случае решения известите о дне приезда.

Ваш С.Б.

18.    С.Н.Булгаков — А.С.Глинке [159] <3.09.1905. Киев — Москва>

Киев, 3 сентября 1905 г.

Дорогой Александр Сергеевич!

Мне пришла в голову мысль, что м<ожет> б<ыть>, если даже Сытин и не возьмет наш журнал, то рекламируя еженедельник и газету, он может заодно рассылать объявления и о "Вопросах Жизни", а мыбыему за это что-нибудь заплатили. Ведь он намерен рассылать и сельским учителям, и священникам и т.д. Кроме того, если Выувидите, что для пользынашего дела нужно, чтобыя все-таки дал статью для "Русского Слова" (м<ожет> б<ыть>, и для Петрова), и если Ваше субъективное впечатление будет таково, что не страшно опачкаться, то я считаю возможным дать, как М.Ковалевский [160], политический фельетон. Жду Ваших указаний и ранее их, м<ожет> б<ыть> не буду приступать к пристраиванию этой статьи или пришлю ее Вам. Намерение устранить беллетристику (хотя не безусловно) у меня все крепнет. Обнимаю Вас.

Ваш С.Б.

Киев, Большая Житомирская, 26.

19.    С.Н.Булгаков — А.С.Глинке [161] <7.10.1905. Киев — Симбирск>

7. 10. 1905.

Киев, Б.Житомирская, 26

Милый Александр Сергеевич!

Откуда начну плакати окаянного моего жития деяний! [162] Я так виноват пред Вами своим молчанием. Выпростите меня, если узнаете, что у меня была больна в Крыму скарлатиной дочь, и я ездил туда и потерял две недели (она, слава Богу, поправляется). А в настоящее время я так занят всевозможными мелочами (выборами, митингами, лекциями, политикой), как никогда еще не был. Неотвеченные письма лежат ворохами, и Ваша рукопись, которая сначала ожидала моего приезда, потом ждала своей очереди. Теперь, едва успев пробежать ее бегло, посылаю Вам, боясь и без того, что задержал. По-моему — интересная и полезная статья. Она и по внешности лучше Ваших последних статей (проще, хотя все-таки по моему вкусу недостаточно проста) и, главное, местами дает религиозные апокалиптические настроения, так что я ее приветствую и ничто же вопреки глаголю. Но помимо ее, так сказать, художественной стороны, со стороныотвлеченно рационалистической, я, как и раньше не был убежден или даже, точнее, не понимал Ваших возражений против Соловьевских (и моих) рассуждений о зле, так и теперь вижу здесь какое-то недоразумение. Главное, Выдумаете, что своими указаниями на переживаемое зло и мистически-молитвенное его преодоление, ссылками на Достоевского возражаете Соловьеву (и мне), между тем как я вполне с Вами здесь соглашаюсь (и Соловьев согласился бы), и никакой противоположности, даже разницымежду Соловьевым и Достоевским тут нет, просто они в разных плоскостях, говорят на разных языках, но не противоречат. В интересах исторической полнотыобращаю Ваше внимание на то, что у Вас отсутствует ссылка на французскую книгу Соловьева [163], а между тем там изложение космогонии, падения злых духов, грехопадение и под<обное> изложеныполнее и даже несколько иначе, чем в "Чтениях о Богочеловечестве", так что это м<ожет> б<ыть> отчасти звеном между "Чтениями" и "Тремя разговорами", хотя ближе к "Чтениям". Не горела ли у Вас рука, когда Выкоснулись вопроса о вечных муках? Не рано ли об этом писать? Мне еще страшно. Я об этом постоянно и пристально думаю много лет, но жду озарений. То, что Вынаписали, меня не шокирует нисколько, так что вопрос мой не надо понимать в отношении литературном.

В вопросе о либерализме и Соловьеве Выпереборщили и, мне кажется, не соблюли перспективы. Я думаю, что отношения Соловьева к "В<естнику> Е<вропы>" [164] объясняется так же, как мои к "Освобождению" [165]: то и другое религиозно нейтрально и терпимо. Это не есть, конечно, достоинство с религиозной точки зрения, но здесь нет и ненависти к религии, которая всегда была и есть в партиях революционных (хотя она там и соединяется со своеобразной религиозностью).

Для Соловьева "В<естник> Е<вропы>", как и для меня С<оюз> О<свобождения>, есть только временная политическая квартира, без которой однако нельзя обойтись пока [166]. Ограничусь этим.

Будем говорить лично. Писать не могу и некогда. С «Вопросами Жизни» хорошего мало. Жуковский был в Киеве в ином, лучшем настроении, но оно может измениться. Говорил, что условно обещал дать 10 тыс. Пирожков [167], но с редакционными правами. Пирожкова я мен ее боюсь, потому что не знаю, но вот Туган [168] предлагает пай и с ебя в редакцию, правда, на экономич еский отдел, но ведь как разграничить; что у нас будет за редакция!