Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша

Вот как это делается в драме:

Тибурций. ...Мы будем их казнить, уничтожать, как моль.

Ганимед. А кто ж приговорен сегодня к новой казни?

Явление 5

Шут (пробегая через сцену). Его величество король...1

1 Ю. Олеша. Игра в плаху. Трагикомедия.- "Тридцать дней", 1934, № 5, с. 48.

Драма, созданная двадцатилетним поэтом, писавшим такие стихи:

ПИСЬМО ИСТЕРИЧНОЙ ЖЕНЩИНЫ

В половине восьмого

В загородной кофейне

На открытой веранде

Вы сидели в компаньи

Припомаженных денди

И раскрашенных дам,

И я видела ясно,

Что теперь Вы забыли

О сиреневой Ванде...

..............................

Эх, вскочил бы ты сразу

Да увидел сирени,

Да увидел бы море,

Голубое такое,

Разбросал бы стаканы,

Обругал этих дур,

А потом мы с тобою

(Только ты нехороший!)

В быстролетном моторе

Полетели б, целуясь,

В Кордильеры, на Цейлон,

А потом в Сингапур!1

и читавшим такие стихи:

Тебе привез я тонкий яд в кольце под аметистом,

Его, я знаю, выпьешь ты... И будет вечер долог...

и такие:

Влюбленных манило ее расцветшее тело...

День был манящим, дерзко-обнаженным...2

Нас мчит лазоревый дельфин...

Взлетает розовый авто!

Сегодня стулья глядят странно и печально...3

Ликуя в стоне страстных мук...

Вновь вижу край нежнейший,

Где я бродил давно,

Где медленные гейши

В лиловых кимоно...4

не может считаться полной удачей.

1 "Бомба". Журнал революционной сатиры. Одесса, 1917, № 10, с. 4.

Эти стихи так плохи, и так ошеломляюще похожи на опыты графа Д. И. Хвостова и других прославленных комедийных поэтов, что могут показаться пародийными. Такое предположение тем более соблазнительно, что они напечатаны в сатирическом журнале.

Искушению считать эти стихи пародийными нужно противопоставить железную твердость.

Это совершенно необходимо, ибо при таком взгляде на вещи все плохие стихи следует считать пародией на хорошие стихи. Если подобный прецедент будет создан, то впредь искусство нужно будет делить не на хорошее и плохое, а на хорошее и пародийное.

Это не единственное опровержение пародийности стихов Юрия Олеши. В журнале "Бомба" печатались не только сатирические стихи. Из восемнадцати стихотворений, напечатанных Oлешей в журнале, лишь одно - "Новейшее путешествие Евгения Онегина по Одессе" - сатирическое. Углубленно занимаясь проблемой сатирического стиха, я пришел к следующему окончательному выводу: стихи, которые сами могут быть объектом сатиры, не следует считать сатирическими стихами.

2 Эти стихи взяты из сборника "Серебряные трубы". Одесса, 1915.

3 Стихи из сборника "Авто в облаках". Одесса, 1915.

4 Стихи из сборника "Седьмое покрывало". Одесса, 1916.

Самой серьезной неудачей драмы был ее цветастый, нестерпимо нарядный стих. Этот стих тащил гирлянду образов: Кавалера, Дамы, придворных, "все ткани, золото, рубины, жемчуга", отрубленные головы и очень плохую литературную традицию.

Но в юношеском произведении появилась тема революции, которая оказалась решающей и определившей судьбу романа.

Это юношеское произведение было симптоматично и чревато серьезными последствиями. В нем уже было многое из того, что навсегда определило путь Юрия Олеши: повышенная метафоричность, театральность, чистота и ясность рисунка, красивости.

Драма была подступом к роману и предостерегающей неудачей.

Неудачей был стих драмы, кудрявый и роскошный. Стих-красавец, стих-pompadour.

Юрий Олеша с грустью отказался от такого стиха.

Он стал писать кудрявой и роскошной прозой.

Это уже было не так нестерпимо.

Проза с плохими наклонностями была поправлена иронией.

В прозе стало ясным, что нарочитость, выдаваемая за естественность, тягостна и как нарочитость, и как обман, а трагикомедия (так называет свое произведение автор) всегда готова соскользнуть в мелодекламацию.

"Трагикомедия для репертуара малой формы" оказалась не в состоянии исчерпать опыт человека, к восемнадцати годам пережившего три русских революции. За пределами малой формы, трагикомедии, оставались слишком важные вещи. Не примирившийся с поражением писатель создает второй вариант произведения. Этот вариант называется "Три толстяка".

В "Трех толстяках" нарочитость не выдается за естественность и становится жанром-сказкой. Условность оказывается свойством и нормой жанра: она перестает притворяться чем-то, чем она не бывает на самом деле. Самодовольный стих, этакий авто в облаках и аметистовые зори, уступает место веселой и уже тщательной прозе.

"Игра в плаху" была незначительным произведением, и Юрий Олеша никогда на ней не настаивал.

Теперь мы с вами знаем многое из того, что написал Юрий Олеша до "Трех толстяков". По крайней мере, многое из того, что удалось разыскать в старых газетах и журналах и что удалось вспомнить его друзьям1.

1 Усилиями других, идущих нам на смену историков литературы, будут восполнены зияющие пробелы. И это уже становится реальностью нашей эпохи. В те дни, когда я готов был считать дальнейшие поиски безнадежными, 11 номер 1965 года журнала "Вопросы литературы" принес своим благодарным подписчикам статью Е. Розановой "Забытая тетрадь. (Ранние стихи Олеши)". В этой статье сообщается много интересного. Самое главное заключается в том, что стихи Ю. Олеши "привлекают своей непосредственностью". В связи с этим публикуется большое количество именно таких стихов. Лучшие из них выглядят так:

Потом рассыпет гололедица

По тротуарам серебро

И месяц в холоде засветится

Печально-бледный, как Пьеро!..

Кроме того, мы получили некоторое представление о той литературе, к которой приобщился Юрий Олеша, которую он так любил и которой во многом он остался верен всю жизнь.

Значительная часть написанного в эти годы Юрием Олешей связана с историей, но с такой, которая имеет отношение не к истории, а к литературе.

В жизни Юрия Олеши назрел условно-исторический жанр.

Он сверкал, звенел, гремел мечом и переливался красками.

Это было нечто традиционное, вычитанное из книг и литературно беспомощное.

Условно-исторический жанр, "литература" обладают одной неприятной особенностью: на них не действуют никакие уговоры, увещевания, даже запугивания. Они устойчивы и равнодушны, как грипп, от которого человек выздоравливает сам без всяких неприятных последствий, или вдруг в свою здоровую в основном творческую жизнь вносит иногда болезненно красивые слова. Юрий Олеша был в основном здоров. Но раз в год в течение своей сорокалетней литературной жизни он несколько слов вносил. Сердитая Лильяна не оставляла его. Бывали случаи, когда он неожиданно заворачивал в быстрокрылом моторе то в Кордильеры, то на Цейлон, а потом даже и в Сингапур. Но многие серьезные обстоятельства, в том числе и то, что "Три толстяка" были нетрадиционным жанром, помогли писателю, как это неоднократно отмечалось критикой, "выбраться на настоящую дорогу". Растворенный в другом жанре - в сказке, сатире, гротеске, - в таком, который не дает относиться к нему серьезно, условно-исторический жанр может утратить традиционность, литературность и беспомощность.

Юрия Олешу спасло несерьезное отношение к жанру своей юности. Поэт не мог от него отказаться никогда, но в то же время не хотел на нем особенно настаивать. Он понял, что безумные волны бушующей страсти в романсе выглядят пародийно, а в пародии могут обладать высокими литературными достоинствами.

"Три толстяка" сделали несущественным все написанное до них и естественно, что все написанное до них становится интересным лишь благодаря им.

В то же время роман не опровергал стилистическую близость с юношескими стихами и драмой, но стал относиться к увлечениям молодости серьезно, жестко и озабоченно.

В связи с этим был написан веселый, мягкий и беззаботный роман.