Ленин. Жизнь и смерть

Панегирики Зиновьева и Калинина были выдержаны в рамках традиционного стандартного большевистского красноречия. Они, как водится, были длинны и пусты по содержанию. И вот выступил Сталин. Его речь поразительно отличалась от того, с чем выступили предыдущие ораторы. Сталин многое подметил и понял. Он увидел, что в покойном вожде народ обрел новое божество. И понял, что Богу — богово, а он свое возьмет, если будет играть роль смиренного ученика и последователя святого, который в ином мире возымел еще большую власть над душами простого народа, чем при жизни. Речь Сталина по стилю напоминала подражание библейским текстам; несомненно, сказались годы его юности, которые он провел в духовной семинарии. Он придумал нечто вроде молитвы с провозглашением основных постулатов-заповедей, с рефренами и ответствиями, как это делается во время литургии. Позже, когда речь Сталина печаталась в собрании его сочинений, он велел эти «заповеди» и ответные слова «хора», которые шли через определенные интервалы, выделить из общего фона цветистых славословий Ленину шрифтом:

«УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ ДЕРЖАТЬ ВЫСОКО И ХРАНИТЬ В ЧИСТОТЕ ВЕЛИКОЕ ЗВАНИЕ ЧЛЕНА ПАРТИИ. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫПОЛНИМ ЭТУ ТВОЮ ЗАПОВЕДЬ!

………

УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ ХРАНИТЬ ЕДИНСТВО НАШЕЙ ПАРТИИ, КАК ЗЕНИЦУ ОКА. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫПОЛНИМ И ЭТУ ТВОЮ ЗАПОВЕДЬ.

………

УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ ХРАНИТЬ И УКРЕПЛЯТЬ ДИКТАТУРУ ПРОЛЕТАРИАТА. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ НЕ ПОЩАДИМ СВОИХ СИЛ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЫПОЛНИТЬ С ЧЕСТЬЮ И ЭТУ ТВОЮ ЗАПОВЕДЬ.

………

УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ УКРЕПЛЯТЬ ВСЕМИ СИЛАМИ СОЮЗ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫПОЛНИМ И ЭТУ ТВОЮ ЗАПОВЕДЬ!

………

УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ УКРЕПЛЯТЬ И РАСШИРЯТЬ СОЮЗ РЕСПУБЛИК. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ ВЫПОЛНИМ С ЧЕСТЬЮ И ЭТУ ТВОЮ ЗАПОВЕДЬ!

………

УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ ВЕРНОСТЬ ПРИНЦИПАМ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ НЕ ПОЩАДИМ СВОЕЙ ЖИЗНИ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УКРЕПЛЯТЬ И РАСШИРЯТЬ СОЮЗ ТРУДЯЩИХСЯ ВСЕГО МИРА — КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ!»

Так Сталин объявил себя верховным жрецом культа Ленина, пастырем всех правоверных ленинцев. Много еще времени пройдет, прежде чем народ узнает, что, «уходя от нас», Ленин провозгласил вечную анафему Сталину. Но совесть не дым, глаза не ест. И сочиненная Сталиным пародия на молитвенное богослужение стала прелюдией к его восшествию на трон. В ней воплотилась вся мера его наглости, лицемерия и цинизма.

На II Всесоюзном съезде Советов были приняты решения, которые, по сути, возводили Ленина в статус божества. Посмертно он был осыпан всеми мыслимыми и немыслимыми почестями, абсолютно неприемлемыми для него при жизни. Но это было единодушным пожеланием делегатов съезда. Колыбель революции, Петроград, названный так в честь святого Петра, отныне переименовывался в Ленинград. Каждая годовщина смерти Ленина должна была стать днем национального траура. Было решено воздвигнуть памятники Ленину во всех наиболее крупных городах страны. Все его выступления и речи, которые он когда-либо писал или произносил по какому-либо поводу, должны были войти в солидно изданное полное собрание его сочинений. Его тело должны были забальзамировать и поместить в мавзолей, чтобы все могли увидеть, что Ленин и после смерти не утратил своего величия. Создавая нетленный образ вождя, устроители погребальных торжеств вплели в церемониал захоронения элементы обрядов Древнего Египта, где почти аналогичным образом поступали с покойными фараонами; не забыли и римских кесарей; было тут что-то и от традиций диких племен, некогда кочевавших в степях России. По сравнению с пышностью, которой отличался церемониал похорон вождя революции, похороны царей в соборе Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге были куда скромнее.

Из всех делегатов съезда нашелся только один человек, выступивший против обожествления Ленина. Это была Крупская. Честно выполняя его волю, она возражала против всех этих почестей, посмертно сыпавшихся на покойного, против возвеличивания его до статуса божества, против поклонения ему. Но к ней не прислушались. Несколько дней спустя в верхнем правом углу газеты «Правда» было помещено ее обращение к рабочим и крестьянам, горячо откликнувшимся на смерть Ленина. Она писала:

«Товарищи рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки!

Большая у меня просьба к Вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д. — всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича — устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д., и самое главное — давайте во всем проводить в жизнь его заветы».

Крупская молила, настаивала, но безрезультатно. Спокойно, но твердо она выступала против переименования Петрограда, мумификации тела Ленина, против возведения мавзолея на Красной площади. Все было тщетно. В ней больше не нуждались, она лишилась своего положения в партии.

В воскресенье, 27 января, пурга, целую неделю бушевавшая над Москвой, внезапно стихла. Погода разгулялась, и дым костров, горевших на улицах, тянулся вверх, в морозное, ясное небо. И снова у гроба с восьми часов утра стал сменяться почетный караул. История хранит имена деятелей, стоявших в почетном карауле у гроба Ленина еще и потому, что порядок их чередования отражает ту острую борьбу за власть, которая разгорелась между членами Центрального Комитета. Первыми у гроба Ленина выстроились: Зиновьев, Сталин, Калинин и Каменев. Очевидно, эти товарищи считали себя достойными претендентами на место Ленина. Когда через десять минут произошла смена караула, они ушли, и появились, так сказать, претенденты второго ранга: Бухарин, Рыков, Молотов и Томский. Затем их места заняли претенденты третьего ранга: Дзержинский, Чичерин, Петровский и Сокольников. А дальше уже и Куйбышев, Орджоникидзе, Пятаков, Енукидзе. Все происходило согласно тщательно продуманному протоколу, в котором были учтены даже мало-мальские детали. Каждому участнику траурной церемонии отводилась определенная роль, точно соответствовавшая его положению и степени влияния в высших сферах власти. Когда в девять часов утра пришло время перенести гроб с телом Ленина из Дома союзов на Красную площадь, все увидели, что он плывет на плечах Зиновьева и Сталина и еще шести «символических» рабочих. И это было отмечено очевидцами событий. После товарищей «первого ряда» гроб перешел на плечи Калинина, Каменева, Курского, четырех рабочих и одного крестьянина. Среди всех, удостоенных чести нести гроб с телом Ленина, крестьянство было представлено одним-единственным человеком. И это тоже было плодом дотошных калькуляций устроителей погребальных торжеств, а именно, Зиновьева и Сталина, которые являлись главными авторами всего сценария.

Все утро, а затем и день затянутый в красное гроб с телом вождя стоял на специально сооруженном деревянном помосте на Красной площади. Она представляла собой сплошное море алых флагов. У всех на рукавах были черные повязки, окаймленные алой лентой. Оркестры играли траурные марши, и вокруг красного гроба постепенно росла гора венков, увитых алыми лентами. На площади шел траурный митинг. В течение нескольких часов подряд здесь выступали с речами работники профсоюзов, железнодорожники, рабочие, коммунисты из зарубежных стран. Все они на разные лады превозносили Ленина и перечисляли его заслуги. Эти выступления почти не стенографировались, потому что главные действующие лица свои речи уже произнесли. Для того митинг и был задуман, чтобы дать возможность рядовым товарищам выговориться на прощание.

Ровно в четыре часа дня к голосам митингующих присоединился хор автомобильных гудков. Это был прощальный салют вождю. Целых пять минут по всей России раздавались автомобильные гудки, ревели сирены тысяч фабрик и заводов, свистели локомотивы в сотни и сотни свистков, трубили горны и завывали пароходы, палили пушки береговых батарей, им вторила рокотом артиллерия морских судов, ухали, рвались снаряды — воздух наполнился оглушительным ревом и грохотом. В тот момент казалось — все, что могло реветь, грохотать, завывать, — ревело, грохотало, завывало. Это была самая настоящая перекличка гарнизонов, батарей, заводов, станков, автомобилей, поездов… Такого еще не бывало, — чтобы страна вдруг раскололась от оглушительных звуков, потому что в ней сразу, одновременно включили во всю мощь все, что могло производить страшный шум. Но это тоже входило в сценарий: машины, как и люди, должны были отдать последние почести покойному вождю, наполнив эфир надгробным воем.