Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой

Когда Анна Леопольдовна стала правительницей, эти порядки сохранились. Подруги, запершись в своих покоях, предавались любви, судачили о том о сем, бездельничали, в то время как государственные мужи напрасно ждали аудиенции. Даже муж Анны, Антон Ульрих, вынужден был томиться в очереди, часто безуспешно, чем не раз громко выражал свое недовольство. А фаворитка Юлиана определяла круг лиц, допускаемых к правительнице. Так что возмущение Антона понять можно.

Однако мы забежали немного вперед. Итак, сватовство Антона к Анне, как мы уже и писали, продолжалось семь лет. За это время принц Брауншвейгский проявил себя опытным и мужественным офицером. Вот ведь что в человеке может быть намешано – и мягкотелость, несмелость и вместе с тем неустрашимость в бою, отвага и мужество. Прусский король Фридрих II так отзывался о нем: «Неустрашимость была его природным качеством».

По правде говоря, Антон мог бы отсидеться в Петербурге, ожидая благосклонности Анны, но он был честен и прямолинеен – раз его определили на военное поприще – значит, он должен участвовать в войне. И он это делал с такой самоотверженностью и отвагой, что заслужил почет и уважение не только командования, но и простых солдат. При штурме Очакова в 1737 году принц Антон находился в самой гуще боя, под ним убили лошадь, другой пулей был пробит камзол, были ранены его адъютант и два пажа, но самого его ни пули, ни ядра не брали. Командующий армией фельдмаршал Миних писал о нем императрице, что Антон Ульрих вел себя в бою, «как иному генералу быть надлежит». И вправду, за штурм Очакова ему присвоили звание генерал-майора. На следующий, 1738 год он опять принимал участие в сражениях против турок и подтвердил свою репутацию честного и отважного офицера. За это он был пожалован чином премьер-майора гвардии Семеновского полка и награжден орденами Александра Невского и Андрея Первозванного. Позже, по случаю заключения мира с Турцией в 1740 году, Антону присвоили звание подполковника Семеновского полка.

Итак, военная карьера Антона складывалась удачно, а вот на любовном фронте он потерпел крах. Анна ни за что не хотела выходить за него замуж. Может, тут сыграли роль лесбийские забавы с Юлианой, может, нерастраченная любовь к Линару – трудно сказать. А может, он ей был просто противен – и такое бывает, ведь женскому сердцу не прикажешь. Вообще, будь на месте Анны Ивановны Петр I, он бы никого и слушать не стал, и Анна вышла бы замуж за Антона как миленькая. Но императрица тоже сомневалась в личных качествах жениха и потому тянула со свадьбой.

Этой ситуацией решил воспользоваться Эрнст Бирон и начал сватать Анне в мужья своего сына Петра, который, как мы помним, был предположительно и сыном Анны Ивановны. Таким образом, Бирон решил проложить дорогу своему потомству к русскому престолу. Однако Анна Леопольдовна отказала и Петру, а еще больше возмутилась императрица – ведь что получается: женятся ее сын с ее племянницей! Получится кровосмесительная связь, что ни по божеским, ни по мирским законам недопустимо! (Бирону было на это, конечно, наплевать.) Случилось невероятное – Анна Ивановна впервые в жизни выступила против Бирона! В ответ тот пригрозил уехать из России. Но как он ни вопил, как ни грозил, по его не вышло (Бирон конечно же и не подумал никуда уезжать). К тому же всполошился и венский двор – у него из-под носа уводили такую завидную невесту! Дальше медлить было нельзя!

И вот в конце июня 1739 года австрийский посланник маркиз де Ботта от имени Антона официально попросил у Анны Ивановны руки ее племянницы, на что тут же получил согласие. Вероятно, императрица почувствовала, что тянуть больше нельзя, а Анна Леопольдовна предпочла выйти замуж за ненавистного ей Антона, чем за еще более ненавистного «бироныча». Из двух зол она выбрала меньшее. Однозначно, со стороны Анны Леопольдовны этот брак был браком выбора меньшего зла от большего. Помолвка «влюбленных» состоялась 2 июля 1739 года в Зимнем дворце. Жених обещал императрице «беречь (невесту)… всю жизнь с нежнейшей любовью и уважением». Присутствовавшая на этой церемонии жена английского резидента Джейн Рондо так описывала эту сцену: «На женихе был белый атласный костюм, вышитый золотом, его собственные очень длинные белокурые волосы были завиты и распущены по плечам, и я невольно подумала, что он выглядит как жертва… (Проницательная была леди – вскоре он действительно стал жертвой!) Принцесса (невеста) обняла свою тетку (императрицу) за шею и залилась слезами. Какое-то время Ее Величество крепилось, но потом и сама расплакалась… Потом принцесса Елизавета подошла поздравить невесту и, заливаясь слезами, обняла». Принц Антон Ульрих, по замечанию той же англичанки, «выглядел немного глупо среди этого потока слез».

Это было так по-русски, по-бабьи, как будто они расставались навсегда – Анна Ивановна не знала о своей скорой кончине, а Елизавета еще не ведала, что устроит государственный переворот. Но это будет потом, а пока стали играть свадьбу. Новобрачным было соответственно 21 год (Анне) и 25 лет (Антону).

Свадьбу отметили с невероятной пышностью – гремели оркестры, палили пушки, били фонтаны с белым и красным вином. Для «со всего города собравшегося многочисленного народа пред сими фонтанами жареный бык с другими жареными мясами предложен был». Затем, уже под вечер, вспыхнул огромный фейерверк с надписью «СОЧЕТАЮ». Молодых отвели в спальню, и казалось бы, что все пошло на лад, но не тут-то было! Молодая жена сбежала прямо с брачного ложа и всю ночь провела в Летнем саду! Императрица, узнав о таком позорном поведении Анечки, чтобы уразумить ее, прибегла к старому дедовскому способу. «Фрейлины видели через полуоткрытую дверь, как императрица била по щекам свою племянницу», – писал современник. Таким способом Анна Ивановна старалась загнать Нюру в супружескую постель. Та неохотно согласилась.

Однако прошло время, а признаков беременности у Анны Леопольдовны не наблюдалось. Антон старался изо всех сил, что даже от натуги занемог. Брауншвейгский посланник писал домой: «Медики считают, что сие происходит от ослабления его сил и здоровья». Премного опытный в таких делах адъютант Антона полковник Кейзерлинг дал ему «благотворные инструкции к поведению, дабы изрядно исполнять супружеские обязанности без ущерба здоровью». Бирон торжествовал (у его сына лучше бы «это» получилось), а между супругами начались ссоры. Тетка тоже гневалась и даже запретила пускать молодых к столу.

И Антон Ульрих вновь показал себя несгибаемым бойцом – ведь у его родителей было 13 детей! Бирон был посрамлен, и 12 августа 1740 года Анна Леопольдовна счастливо разрешилась младенцем «мужеска полу». Его назвали Иваном, по деду. Заметим при этом, что русским он был всего на четверть. Долгожданный наследник русского престола, наконец, появился. Торжества по этому поводу были неописуемы – звонили во все колокола, служили молебны, опять палили пушки. Брауншвейгская фамилия была в фаворе. Анну Леопольдовну царственная тетка настолько допекла упреками, что она, разрешившись от бремени, даже поцеловалась с Антоном! Вот ведь как! Императрица, в «лучших» старомосковских традициях, забрала ребенка от родителей к себе и спрятала его в соседней комнате как небывалую драгоценность (помните, мы рассказывали, что Анна Ивановна любила перебирать свои драгоценности. Точно так она поступила и с ребенком).

Казалось бы, супруги, Анна и Антон, должны быть счастливы. Однако беда не заставила себя долго ждать. 5 октября 1740 года с императрицей Анной Ивановной случился тяжелый приступ, а 17 октября она умерла, назначив регентом над малолетним Иваном Эрнста Бирона. Он должен был править Россией до достижения мальчиком 17-летнего возраста. Так на престол формально взошел двухмесячный император Иван VI.

Сначала регент империи оказал должное уважение к родителям императора – позволил им вместе жить в Зимнем дворце, но проститься с умиравшей Анной Ивановной их не пустил. Он же определил Анне Леопольдовне содержание в двести тысяч рублей ежегодно. Однако потом начались придирки и неурядицы – Бирон мечтал, чтобы они вообще исчезли куда-нибудь, скажем, уехали за границу, чтобы не путались под ногами. Бирон хотел править Россией сам. Он первым принял титул Высочества от Сената (а его титул звучал так: его Высочество регент Российской империи, герцог Курляндский, Лифляндский и Семигальский), и только потом (через четыре дня) его Высочеством стал принц Антон. Потом он начал грубить и хамить Антону с Анной, стремясь выжить их из России. Антона он вообще ни во что не ставил и считал его главной задачей рождение детей. В принце Антоне он видел опасного соперника.