Марк Твен

Лучше умереть, думал Твэн, нежели жить в этой тюрьме, в этом мрачном мире безрадостного труда и забот.

Примерно в это время Твэн написал свои рассказы о' скверном и о хорошем мальчиках. Это злые пародии на проповеди, которыми пичкают детей в воскресных школах. Вопреки слащавой морализации школьных хрестоматий, в которых порок всегда наказан, у Твэна порок чувствует себя превосходно. Когда «скверный мальчик» забрался на чужую яблоню красть яблоки, «сук не подломился, и мальчик не упал и не сломал себе руки, и, его не терзала огромная собака фермера, и он не чах потом на одре болезни целые недели, не раскаялся и не стал паинькой. О нет! Он нарвал столько яблок, сколько ему хотелось, и благополучно спустился вниз. Когда собака подбежала к нему, он хватил ее кирпичом. Это было очень странно — ничего подобного никогда не случается в этих милых книжках с корешками под мрамор… Ничего подобного не бывает ни в каких книжках для воскресных школ!».

Жизнь полна несправедливости — никакие вездесущие добродетельные «развалины-судьи» не появляются в последнюю минуту, чтобы добиться наказания виновного и торжества добродетели. Нет, обычно торжествует порок. «Примерный мальчик Джордж получил порку, а Джим радовался этому, ибо Джим, надобно вам знать, ненавидел добродетельных мальчиков. Джим говорил, что «ему наплевать на этих молокососов». Так грубо выражался этот скверный, безнадзорный мальчик!».

Твэн кончает повесть о «скверном мальчике» в духе «западной», «дикой» пародии, но с явной сатирической ноткой:

«Так он вырос, и женился, и вырастил большую семью, и в одну прекрасную ночь размозжил им всем головы топором, и разбогател всевозможными плутнями и жульничеством; и теперь он является самым отъявленным негодяем в своей родной деревне, но пользуется всеобщим уважением и состоит членом законодательной палаты».

«Хороший мальчик», напротив, нарушает все веления здравого смысла: он честен до смешного и всегда слушается родителей, какие бы нелепые требования они ни предъявляли. По существу он — маленький, расчетливый честолюбец, хвастающий своей противной добродетельностью, мечтающий нажить на ней капитал.

В жизни, этому мальчику не везет так, как везет добродетельным детям в книжках для воскресной школы. «Однажды, когда несколько злых мальчиков столкнули слепого в грязь и Джекоб подбежал помочь ему и получить его благословение, слепой не благословил, но Треснул его своей палкой по голове и сказал — пусть он еще раз попробует толкнуть- его, а потом прикидывается спешащим ему на помощь! Этого не было ни в одной из книжек! Джекоб нарочно перелистал их все, чтобы проверить».

Твэн смеется над ханжеством, лицемерием. Он — трезвый, прямой, здравомыслящий человек и хочет видеть действительность в ее подлинном свете. А действительность Твэну не всегда по душе.

Его тянет в горы, в лес, хочется побродить вдали от людей, вдыхать прозрачный, незагрязненный воздух.

Пароходная линия соединяла Сан-Франциско с Сандвичевыми островами. Там дикая, прекрасная природа, чудесный климат, совсем иная жизнь, далекая от Америки шестидесятых годов. Может быть, уехать туда? На Сандвичевых островах растет тростниковый сахар, которым чрезвычайно интересовались калифорнийские дельцы. Марк Твэн уже пользовался известностью как журналист. Почему бы не послать его газетным корреспондентом на Сандвичевы острова? Он опишет положение туземной сахарной промышленности.

Предложение Твэна было принято одной из калифорнийских газет. В марте 1866 года он прибыл в Гонолулу. Все здесь нравилось Твэну: и вечно голубое небо, и зелень, и таинственные вулканы, и «поющие девушки». Здесь листья никогда не вянут и небеса не плачут.

Сэм решил честно облазить все вулканы, проехал сотни миль по островам, пережил много опасностей. И он был счастлив, радовался жизни, солнечному свету, своему душевному спокойствию.

В Гонолулу Клеменс познакомился с группой соотечественников. Это были люди высокого положения — он добрался до них, благодаря своим статьям, благодаря «Лягушке», которую прочитало бесчисленное множество американцев; Это были послы США в страны дальневосточной Азии; в Гонолулу они находились проездом. Веселый журналист особенно понравился Бэрлингейму, послу в Китае. Клеменс далеко пойдет, он создаст себе славу. Конечно, в нем еще чувствуются бывший лоцман и рудокоп. Бэрлингейм посоветовал Клеменсу поскорее отойти от того мира, откуда он поднялся. «Никогда не имейте дела с людьми более низкого уровня… Всегда карабкайтесь вверх».

Вскоре представилась возможность добиться большой репортерской победы. На гавайский остров прибыла лодка с людьми, спасшимися после гибели большого судна. Твэн был болен. Но с помощью Бэрлингейма ему удалось получить хорошее интервью. Статья была написана за одну ночь и поспела на судно, отходившее в Сан-Франциско на другое же утро. Корреспондент Твэн первый сообщил о гибели судна от пожара, описал переживания потерпевших кораблекрушение. Из Сан-Франциско сообщение было по телеграфу передано во все концы страны.

Только в середине августа Твэн вернулся в Сан-Франциско. В его чемодане лежала обстоятельная статья о том же кораблекрушении — он предложит ее солидному журналу. Это будет началом большой карьеры журналиста.

Письма Твэна, написанные с Сандвичевых островов, — это статьи знающего свое дело корреспондента, который непрочь время от времени шуткой облегчить чтение серьёзного материала.

Итак, сын Джона Маршала Клеменса, виргинского джентльмена, отправившегося покорять Запад, не только Дошел до западного побережья страны, но пересек пол-океана, до Сандвичевых островов. Как верный корреспондент газеты, представляющей интересы грубоватых Сан-францискских джентльменов с миллионами, Твэн, конечно, выступил за присоединение этих райских Сандвичевых островов к Соединенным Штатам.

Большая статья о кораблекрушении была принята. Но это не разрешило вопроса о дальнейшей судьбе специального корреспондента Твэна. Что же делать теперь — приниматься за поденщину репортерской работы? Хорошо бы снова очутиться на океане! Юмористу Твэну не нравилась жизнь в условиях жестокой борьбы за место под солнцем. Ему хотелось бы отправиться в кругосветное путешествие на много месяцев. Но пока это была только мечта. А для того, чтобы прокормить себя, приходилось спешно подыскивать занятие.

У Твэна появилась мысль составить на основе своих статей книгу о Сандвичевых островах, но не было уверенности, что ее напечатают. Родилась и другая идея — по примеру Уорда, Твэн прочтет лекцию об островах. Он хорошо владеет искусством рассказчика, он поведает слушателям много забавных историй, опишет красоты островных вулканов.

Это предприятие сначала пугало своей смелостью, казалось рискованным. Кто же согласится заплатить по доллару или по пятьдесят центов за билет только для того, чтобы послушать какого-то журналиста?

Все же Твэн решил пойти на риск.

Афиша была составлена в комически-завлекательном стиле. После указания, где, когда и какая будет лекция, крупным шрифтом было напечатано:

и т. д.

В конце афиши было сказано, что двери открываются в семь часов, а неприятности начнутся в восемь.

В этот вечер лектору действительно приходилось конкурировать с такими признанными аттракционами, как дикие звери и фейерверк. Он должен так увлечь публику, чтобы не заметили отсутствия оркестра. Умеет ли он развлекать?

Оказалось, что умеет. Зал был полон — на Тихоокеанском побережье уже знали юмориста Твэна. Твэн перенял многое из эстрадной манеры Уорда. Он сыпал остротами и сохранял при этом наивное выражение лица,

Так у Твэна появилась новая профессия. Был привлечен импрессарио, и вдвоем с ним Твэн пустился в турне по Калифорнии и Неваде. Лектор растягивал слова, как только мог, — одно это вызывало смех. Вид у него был нарочито непрезентабельный — людям «границы» это нравилось. Подмышкой Твэн держал рукопись с текстом своей лекции. От долгого употребления рукопись вконец растрепалась, у нее был словно взъерошенный вид.