К. Р.

Фронтовая судьба сталкивала братьев и разводила их. Встретился на фронтовых дорогах с Гавриилом Иоанн, пересеклись их пути с князем Костей Багратионом, мужем сестры Татьяны, Игорь оказался в бою рядом с Олегом. И у каждого из них было свое «крещение». Гавриилу запомнился бой русской Гвардейской конницы под Каушеном. Это тогда командир 3-го эскадрона Конной гвардии барон Врангель — будущий главнокомандующий Добровольческой белой армией — во главе своего эскадрона атаковал немецкую батарею. И в рядах русских весело говорилось: «Конная гвардия, как всегда, побеждает». Но к концу дня в наступивших сумерках пополз слух о гибели Врангеля. После боя собравшиеся у палаток офицеры хвалили храброго Врангеля и сожалели о его смерти. И вдруг в подсвеченной взрывами темноте возник всадник на коне. Он казался огромным из-за теней и шевеления высокого кустарника. То был живой и невредимый Врангель.

Все сочли это чудом, игрой воинственных сил.

Чудом, спасшим жизнь Игорю и Гавриилу, стала память о Суворове. Эскадрон подходил к лесу, где по русским разведданным неприятеля не было. И вдруг раздался шквальный огонь. Наши гусары остановились, спешились, рассыпались в цепь, начали отступать. И тогда князь Игорь, вспомнив, как подбадривал солдат Суворов, стал кричать: «Заманивай! Заманивай!» — а за ним еще громче Гавриил. И это подействовало. Гусары двинулись вперед и скоро нашли свежие окопы, брошенные врагом, отступившим к Тапиау.

Игорю пришлось тонуть в Мазурских болотах. Эскадрон окружили немцы, оставалась одна дорога — через топь. Когда товарищи бросились выручать князя, над топью видны были лишь голова и руки. Игорь, забыв о себе, крестил уходящую в болото с отчаянным взглядом свою любимую рыжую лошадь.

На короткую побывку приехал к отцу и матери юный князь Константин. О нем с восхищением говорили в Петербурге, что он спас полковое знамя и был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Восьмилетняя Верочка бегала следом за братом и крестным отцом и радостно повторяла: «У Кости — Георгий!»

Гавриил был приглашен к высочайшему обеду в царском поезде. Николай II принял его в отделении своего вагона, служившем ему кабинетом. Он вручил Гавриилу георгиевский темляк и маленький Георгиевский крестик на эфес шашки, а также орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. «Этот орден, — писал в эмиграции Великий князь Гавриил, — и теперь со мной. Вручая мне орден, Государь сказал, что дает мне ордена, которые я заслужил. Как я был счастлив! И я поцеловал Государя в плечо» (так делали еще во времена Александра II).

Георгиевский крест засветится 29 сентября 1914 года и на груди князя Олега…

ОЛЕГ

Олег был пятым ребенком в семье. Родился он поздней осенью, 15 ноября 1892 года, впереди была зима с хмурым небом, темными короткими днями, потом холодная весна, так что восприемники князя Императрица Мария Федоровна и Наследник престола, будущий царь Николай II, увидели летом бледного, тоненького, очень миловидного, но задумчивого мальчика. Он был впечатлителен и очень серьезен.

Так же серьезно относился он к бесконечно длинной истории о какой-то выдуманной девочке Вере, которую рассказывала няня Екатерина Федоровна. Няня была дама с большим воображением, а ее Вера — весьма добродетельной. Но всё это было не скучно, потому что эта Вера, как волшебник, открывала Олегу каждый день что-то новое, и тогда с ответами на его вопросы няне приходилось туговато.

Когда Олегу исполнилось шесть лет, няня Екатерина Федоровна вместе со своей Верой перешла к меньшим детям, а у Олега появились учителя. Это была школа для одного ребенка. Руководил ею академик А. С. Лаппо-Данилевский, историк и археолог. Надо сказать, что он был несколько озадачен серьезностью и впечатлительностью подопечного ученика. Впрочем, и отец записал с изумлением в дневнике: «Эти дни наш Олег в первый раз говел. Несмотря на то, что ему только 7 лет, он приступил к таинству покаяния вполне сознательно и прекрасно подготовленный… Весь в слезах приходил к нам просить прощения. Чтобы не думали, будто это слезы от капризов, он говорит, что плачет „от грехов“! Не слишком ли это серьезно?»

В мае 1901 года Константин Константинович снял усадьбу в селе Нижние Прыски возле Оптиной пустыни. Не повез детей ни в Крым, ни в Ореанду, ни за границу, а в русскую деревню. Дом был большой, окруженный парком, рядом храм, река Жиздра, лес. Из усадьбы был виден белый монастырь, позади вековой бор. Константин Константинович водил детей в Оптину пустынь. Встречать Великих князей в монастырях положено колокольным звоном, но Константин Константинович просил настоятеля обойтись без церемоний. Колокола все же звонили. Олег стоял на оптинских службах, видел монашеский постриг, был благословлен старцем Иосифом.

Несколько раз дети посетили Шамординский монастырь. Игуменьей там была мать Евфросиния, слепая, но весьма деятельная. Слепая игуменья как-то спросила разрешения потрогать руками лица детей Великого князя. Коснувшись лица Олега, сказала: «Особенный».

В Нижних Прысках великокняжеским детям дали немного свободы: сшили ситцевые, как у сельских ребят, рубашки и позволили ходить босиком. Это внешнее сближение с крестьянским укладом не скрыло от Олега бедный быт его прыскинских друзей. Одному из них, Капитону — мальчишке, сопровождавшему княжескую семью в лесных и речных походах, — года через два, в ответ на его письмо о бедственном состоянии семьи, Олег пошлет свои карманные сбережения и попросит отца выделить некоторую сумму для семьи деревенского друга.

Нижние Прыски — не единственное место знакомства с русской деревней. Было Осташево на Рузе. Было Ильинское — усадьба близкого друга отца Великого князя Сергея Александровича. Его вдова, тетя Элла, была рада видеть у себя всех Константиновичей. Дом стоял над Москвой-рекой. Здесь, в день престольного праздника, 20 июля устраивалась традиционная ярмарка. Олег, привыкший к классической живописи, мраморным скульптурам, мозаичным паркетам великокняжеских и царских дворцов, на ярмарке не мог отвести глаз от календарей, копеечных житий святых, дешевых иконок, смешных разукрашенных книжек, написанных неведомо кем. Душа его отзывалась с симпатией и интересом на это наивное творчество.

Шире и образнее он увидел Россию в старинных русских городах. Владимир — середина земли Русской, его Успенский собор — единственный храм, уцелевший после древних погромов. Олег стоял на хорах, представляя себя на месте великокняжеской семьи, которую татары задушили огнем и дымом.

— Папá, это здесь Андрей Боголюбский «заложил на южно-русских именах и костях великокняжескую господственную силу»? — спрашивал он отца, глядя на Золотые ворота Владимирские.

— Здесь. Видишь, как огромное небо, бескрайние земли, луга, поля, река — вся наша северная русская красота соединяется, переходит в южнорусскую. Золотые ворота не разъединяют земли севера и юга, а соединяют. Здесь вся старая Русь нам смотрит в глаза…

Юный, романтичный, очень строгий к себе Олег сочинял свои первые стихотворные строки: