Че Гевара. Важна только революция

Тем временем Фидель, полный энтузиазма, как шахматный гроссмейстер, чувствующий близость победы, продолжал посылать в Танзанию все новых людей. В начале сентября 1965 г. прибыла уже пятая группа кубинцев, в том числе весьма корпулентный секретарь компартии Эмилио Арагонес — тотчас по прибытии получивший прозвище «Тембо» («Слон») — и старый приятель Че еще по сьерре, частенько живший с ним под одной крышей, а ныне глава штаба Западной армии Кубы — Оскар Фернандес Мелл, прозванный «Сики» («Уксус»), по-видимому, за свой «кислый» нрав.

Фернандес Мелл отдыхал на курорте в Варадеро, когда ему неожиданно позвонили из Гаваны. Хотя «Оскарито» принимал участие в создании нового облика Че, он не знал, да и не интересовался, куда именно тот едет, хотя и подозревал, что Гевара направляется в Южную Америку.

«Он не раз говорил мне об этом, подобные идеи возникли у Че еще во времена Сьерра-Маэстры, — рассказывает Мелл. — Он заявлял, что после освобождения Кубы собирается освобождать свою страну. Такова была его конечная цель — это истинная правда… Когда мне позвонили, я сперва решил, что речь идет именно об этих краях, а узнав про Африку, даже не знал, что и думать, но сказал: "Ну, если он там, значит, едем туда"».

По словам Фернандеса Мелла, на Кубе отношение к африканской кампании Че было почти восторженным. «Они говорили, что все идет отлично, все складывается как нельзя лучше, мол, наши одерживают победы и т. д., и т. п. А наша задача — просто быть у Че под рукой, помогать ему во всем, служить своего рода резервом». И Мелл с Арагонесом отправились в Африку, полные оптимизма и энтузиазма. Им не потребовалось много времени, чтобы понять, что истинное положение вещей несколько отличается от того, каким его рисовали.

В Дар-эс-Саламе кубинцы встретились с Кабилой, который разъезжал по городу на «мерседесе-бенц», и это обстоятельство не пришлось по душе Меллу. Затем, уже в Кигоме, африканцы отказались пустить кубинцев на борт «катера Кабилы», как они называли новое быстроходное судно, предоставленное конголезцам Кубой и СССР; в итоге им пришлось ехать через озеро на более вместительном, но также и более медленном судне. Затем телохранитель Че Помбо спустился с горы, чтобы встретить вновь прибывших, и, пока они поднимались наверх, подробно расписал им, насколько плохо обстоят дела. Он сказал, что Че надоело сидеть в лагере и он вырвался наконец за его пределы. Хорошо зная своего давнего товарища, Мелл ничуть не удивился.

Че поспешил назад в лагерь, как только услыхал о прибытии Фернандеса Мелла и Арагонеса, хотя втайне опасался, что они собираются забрать его на Кубу. Он испытал огромное облегчение и благодарность, когда узнал, что ошибался и что они прибыли в Конго как добровольцы.

Небольшая поездка также приободрила Че. Впервые он вступил в контакт с крестьянами, и это доставило ему огромное удовольствие. Че оказал им небольшую «социальную помощь», передав семена культурных растений и пообещав регулярно присылать к ним докторов. Он даже на некоторое время вспомнил собственные врачебные навыки, занявшись лечением самого «популярного» местного заболевания — гонореи — путем инъекций пенициллина. В одной деревне жители облачились в костюмы «духов джунглей» и исполнили для Че ритуальную пляску вокруг каменного идола. «Ритуал поначалу кажется весьма сложным, но в итоге сводится к простым вещам: перед местным божеством, каменным идолом, совершается жертвоприношение, после чего жертвенное животное съедается, и все едят и пьют до отвала».

Куда бы Че ни ехал, он изо всех сил старался убедить полевых командиров отправить своих бойцов к нему на базу для прохождения боевой подготовки, но всякий раз натыкался на одну и ту же реакцию: командиры хотели, чтобы кубинские инструкторы были направлены к ним, для повышения престижа. Че даже организовал несколько засад, и впервые некоторые руандийцы не бежали с поля боя, а приняли в сражении хоть и пассивное, но участие.

Однако сентябрь вернул Че к жестокой реальности. Правительство Танзании начало чинить препятствия конголезским повстанцам, и им стало сложно доставлять из Кигомы людей и припасы. На территории самого Конго взбунтовались приверженцы Гбенье, контролировавшие часть удаленных районов, и даже произошло несколько вооруженных столкновений между ними и теми командирами, которые поддерживали Комитет по освобождению. Кое-где по Масонго и его людям был открыт огонь, и ему пришлось ретироваться. Ситуация начинала становиться опасной и для кубинцев, которые не знали более, кто друг, а кто враг. И все же Че еще надеялся начать скоординированное наступление на наемников, пока те сами не перешли к активным действиям. Отправив часть бойцов для укрепления оборонительных рубежей повстанцев, он двинулся к городу Физи, где заправлял делами один из партизанских лидеров, «генерал» Мулана. Там обнаружилось, что единственным средством противовоздушной обороны у повстанцев является пулемет, а управлять им поставлен какой-то пленный грек-наемник. Че попытался убедить Мулану отправить своих людей к нему для прохождения боевой подготовки, но «генерал» отказался; впрочем, поездка была не совсем напрасной, поскольку благодаря Мулане Че стал свидетелем одного из наиболее ярких представлений за все время своего пребывания в Конго. Мулана отвез почетных гостей в свою родную деревню под названием Барака, где устроил парад, нарядившись ради торжественного случая в приличествующий костюм. На Мулане был «мотоциклетный шлем, отделанный сверху леопардовой шкурой, что придавало ему поистине идиотский вид», — вспоминал впоследствии Че. А его острый на язык помощник по имени Карлос Коэльо, переименованный в Африке в «Тумаини», прозвал Мулану «Космонавтом». Затем кубинцам пришлось вынести парадную церемонию «в духе Чарли Чаплина». Самым печальным для Че было то, что конголезские бойцы с большой охотой участвовали в этом шутовском параде, а учиться правилам ведения боя совершенно не желали.

После этого Че посетил дом соперника Муланы — «генерала» Ламберта, того самого, который первым поведал ему о дава. Ламберт с охотой воспользовался поводом напиться помбе и пришел в такое состояние, что Че даже не стал пытался читать ему нотации. Но уехал он только после того, как добился от Ламберта обещания выделить ему триста пятьдесят человек для операции против гарнизона Лулимбы. (Разумеется, Ламберт этого отряда так и не предоставил.)

В начале октября Че понял, что ему едва ли удастся организовать успешную атаку, если он радикально не поменяет свой подход, и, когда в лагерь наконец вернулся Масенго, обратился к нему с новым планом. Чтобы не связываться с имеющимися — и, по мнению Че, совершенно безнадежными — повстанцами, он решил рекрутировать бойцов из числа местных крестьян, дабы создать из них отдельную боевую колонну под своим личным командованием. «Мы могли бы создать школу бойца, — пояснял впоследствии Че. — А также организовать новый и более толковый генштаб, который руководил бы действиями на всех линиях фронта».

Пока Че держал совет с Масенго, «пытаясь поднять Освободительную армию из руин», кто-то из кубинцев в лагере уронил горящую зажигалку, и в мгновение ока вспыхнуло пламя. Помбо сумел спасти дневник Че и некоторые другие вещи из их хижины, а затем всем пришлось бежать подальше, так как начали взрываться гранаты, находившиеся в охваченных пожаром домах.

«Как раз в разгар этого фейерверка из пуль и взрывающихся гранат, — писал он, — прибыл наш министр народного здравоохранения Мачадито, он доставил письма, в том числе послание от Фиделя».

Хосе Рамон Мачадо Вентура, или «Мачадито», тот самый врач, который когда-то в сьерре извлек пулю из ноги Че, приехал узнать, что требуется для обеспечения медицинского обслуживания на повстанческой территории, в связи с примечательной просьбой Гастона Сумалио прислать им еще пятьдесят кубинских докторов. Когда за несколько недель до того Че узнал, что Фидель планирует принять Сумалио в Гаване, он тотчас отправил депешу, в которой советовал не приглашать к себе конголезского лидера и не оказывать ему никакой материальной помощи. Но послание Че либо запоздало, либо не было принято во внимание, поскольку Кастро встретил Сумалио со всеми почестями, и тот «нарисовал ему идиллическую картину» революции в Конго; а когда африканец попросил Фиделя прислать им еще пятьдесят кубинских врачей, тот немедленно согласился. Услышав объяснения Че и лично оценив ситуацию, Мачадито пообещал передать всю информацию Фиделю.