Воспоминания командира батареи. Дивизионная артиллерия в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945

Сверху сыплются какие-то обломки. В это же время ниже наши бомбардировщики и штурмовики летят бомбить противника, а бомбардировщики противника бомбят нас. Эта картина с раннего утра до позднего вечера повторялась ежедневно.

Наша дивизия пока еще во втором эшелоне 37-й армии, на левом берегу Днепра. Ввод ее в бой без разрешения фронта запрещен. Но наш артполк занял огневые позиции и ведет огонь по заявкам частей, находящихся на плацдарме. Мы занимаем наблюдательный пункт в прибрежных кустах у самой воды. Переправа идет левее нас. Напротив нас на противоположном берегу вражеская оборона. Там берег высокий и крутой. Наши позиции хорошо просматриваются и простреливаются даже пулеметным огнем. Приходится тщательно соблюдать меры маскировки. Появление на берегу даже отдельных солдат вызывало яростный огонь противника. Хочется пить, днем еще жарко, сентябрь. Погода стоит солнечная. Но к Днепру можно выйти только ночью, хотя до воды каких-то 40–50 метров.

Вскоре получаем приказ: занять наблюдательный пункт на плацдарме. Ранним утром в первых числах октября 1943 года я со своими разведчиками помог какому-то переправляющемуся подразделению соорудить плот. Несколько железных бочек, сверху полусгнившие кладбищенские ворота, несколько надгробных крестов, старых досок, венки. На этом плоту уместились две лошади с 45-мм пушкой, три человека расчета и я со своими тремя разведчиками.

Рано утром, затемно, отчалили от берега. В руках у кого что: лопата, кусок доски, палка, а кто и руками, лежа на плоту, гребет на тот берег. Вся река усеяна переправляющимися войсками. Немец нас еще не видит. Как обычно, над передним краем врага постоянно взлетают осветительные ракеты, но реки они не достают. Плывем медленно вперед. Плот заметно сносит, течение у Днепра быстрое. А надо попасть точно в назначенное место, иначе течением снесет к противнику. На плацдарме неподалеку от реки расположено село Мишурин Рог. Днепр здесь имеет крутые, высокие берега. Они уходят от берега в глубь степи, образуя довольно большую прибрежную подковообразную лощину, в которой и располагается село. Оно известно тем, что до войны в нем работал известный на всю страну кукурузовод Марк Озерной. Вот к этому селу нам и надо доплыть. Пока гребем и медленно приближаемся к противоположному берегу.

Рассвет застает нас где-то недалеко от середины реки. Противник обнаружил нашу переправу и открыл сильный артиллерийско-минометный огонь. То там, то здесь рвутся в воде снаряды и мины, поднимая фонтаны воды. Уже есть прямые попадания или разрывы вблизи плотов, таких же как и наш. Слышны крики раненых, тонущих, ржание перепуганных, упавших в воду лошадей. Мертвые уходят под воду тихо.

Наш плот беда пока миновала, и мы со всей силой гребем на тот берег. Вскоре появляется вражеская авиация и с высоты 200–300 метров бомбит переправляющихся. Мы хорошо видим не только самолеты с выпущенными шасси — «Юнкерсы-88», но даже вражеских летчиков в кабинах. Зенитной артиллерии мало — одна или две батареи ведут огонь по вражеским самолетам, захлебываются от очередей. Результатов зенитчиков пока не видно. Противник безнаказанно делает свое дело.

Вскоре одна из бомб взорвалась в воде вблизи нашего плота. Не успели мы даже сообразить, что к чему, как наш плот стал на дыбы, поднятый взрывной волной. Мы мигом оказались в воде, вернее, под водой. Опомнился я тоже под водой. Вынырнул, хватаю воздух ртом, барахтаюсь в воде. На мне шинель, сапоги и все мое имущество. Все это намокло и тянет вниз. Отчаянно гребу руками, чтобы удержаться наверху. Вода уже холодная, октябрь не время для водных процедур. Но сейчас не до этого, лихорадочно смотрю, за что бы уцепиться. Недалеко наш плот, вернее, его куски. Цепляюсь за него, здесь же рядом и мои разведчики барахтаются, вынырнули лошади. Все это, конечно, сопровождается дикими криками и воплями.

А противник продолжает ожесточенную бомбежку. Когда очередной самолет приближается к нам, мы опускаемся под воду, держась за остаток плота. Одежда намокла, тянет вниз, а до берега не менее 300–350 метров. Но все гребут вперед, не помню, чтобы кто-то развернулся. Наконец ноги достали дно — отмель, а вблизи небольшая песчаная коса метров 30–40 в длину, метра 4–5 в ширину. На ней собрались такие же, как и мы. Кто выливает воду из сапог, кто раздевается, чтобы выжать хоть немного намокшую одежду.

Вражеские «Юнкерсы», отбомбившись по переправляющимся войскам, заметили наш островок, на котором, как зайцы в половодье, скопились наши бойцы. С диким завыванием, пикируя и ведя огонь из пулеметов и пушек, вражеские самолеты обрушились на островок. Падают убитые, кричат раненые, ругаются уцелевшие. Мы практически беззащитны, укрыться негде, кругом вода. Некоторые бросаются в воду, но пули достают и там. Сжимаем в ярости кулаки, из автомата или винтовки по самолетам вести огонь бесполезно. К тому же многие без оружия, оно, очевидно, утонуло в реке, а у меня вообще оружия не было.

Наконец самолеты улетели. К острову подошел небольшой катерок с паромом на понтонах. Подобрали раненых, взяли живых — и на противоположный берег. Так мне удалось добраться на правый берег Днепра.

Село Мишурин Рог расположено в широкой долине. Противник ружейно-пулеметным огнем сюда не достает и не видит разрывов своих снарядов и мин. Село почти целое, только несколько домов разрушено бомбами.

Возле одного из крайних домов остановились, разделись, обсушились у небольшого костра и двинулись вперед. Передний край где-то в километре-полутора выше. Недалеко от оврага выбрали НП. С наступлением темноты роем для него окопы, землю на плащ-палатках относим в ближайший овраг, чтобы противник не обнаружил нас по свежевырытой земле. На нашем направлении в руках у немцев небольшая деревушка, обозначенная на карте как совхоз «Незаможник». В течение нескольких дней ведем наблюдение за противником. На нашем участке относительно тихо. Тяжелые бои идут неподалеку от нас, километрах в двух-трех за селом Дерневка. Немцы упорно обороняют это и еще несколько сел: Бородаевку, Куцеволовку, Успенское. Грохот боя не смолкает ни на минуту. Только ночью на несколько часов бои затихают, чтобы к утру вспыхнуть с новой силой.

Наша дивизия к этому времени осуществляла переправу через Днепр, в основном по ночам. Одновременно по мосту, наводимому также по ночам, на правый берег переправлялся 18-й танковый корпус 5-й танковой армии.

Наступление Степного фронта на плацдарме в районе села Мишурин Рог было назначено на 15 октября. В ночь с 14 на 15 октября командир батальона 13-го гвардейского воздушно-десантного полка нашей дивизии выбрал свой КП на нейтральной территории, метрах в 50–100 от нашего переднего края с целью лучшего управления батальоном во время атаки совхоза «Незаможник». Я со своими разведчиками находился вместе с командиром батальона. На нашем участке артподготовка перед атакой не планировалась из-за недостатка боеприпасов. Она проводилась где-то справа, в районе села Дерневка.

Еще как следует не рассвело, когда командир батальона подал сигнал начала атаки. Десантники без единого выстрела поползли по полю в сторону вражеских траншей в районе совхоза «Незаможник». До противника метров триста. Командир батальона решил незаметно подползти к обороне противника, а затем внезапной атакой ошеломить его и захватить совхоз. Справа и слева в рассветной дымке видны сотни ползущих десантников.

Когда до переднего края немцев осталось метров 100–150, командир батальона подает команду: «Ротам встать, в атаку вперед!» Десантники вскакивают и устремляются в атаку, гремит солдатское «ура!». Для противника наша атака была полной неожиданностью. Наблюдаем, как вражеские солдаты выскакивают из блиндажей, уцелевших домов, беспорядочно отстреливаясь, в панике бегут за село. Наши десантники яростно атакуют, то там, то тут происходят рукопашные стычки. Наши солдаты уже ворвались в село.

Командир батальона, высунувшись по пояс из окопа, что-то кричит, пытаясь управлять батальоном. Мы тоже в азарте боя поднялись над бруствером окопа, что-то кричим пробегающим мимо бойцам.