Адмирал Нельсон

Глубокое возмущение Нельсона можно понять. Он был убежден в несправедливости отношения к нему, в том, что такое отношение незаслуженно. Возмущение несправедливостью естественно для человека с нормальной психикой и минимальным чувством собственного достоинства.

В системе флота служило много людей, продвинувшихся вверх, но не обладавших необходимыми способностями и трудолюбием. Этот паразитирующий слой был очень значителен. Но он мог существовать лишь при условии, что флот выполняет свои функции, что на флоте кто-то все же делает дело — и делает хорошо. Вот эта необходимость и открывала или, точнее, приоткрывала двери для людей способных и талантливых. В мирное время дверь можно было держать чуть приоткрытой, в военных условиях дверь открывалась настежь. От притока свежих талантливых сил в конце концов зависел успех действий флота и, следовательно, их положение и привилегии. Короче говоря, кто-то должен был воевать.

Радикально изменила судьбу капитана Нельсона война между Англией и Францией.

В январе 1793 г. первый лорд адмиралтейства принял Нельсона, рассыпался в любезностях, извинился за прошлое невнимание и обещал назначить его командовать 74-пушечным линейным кораблем, как только тот будет готов. Пока же Нельсон, если пожелает, может взять 64-пушечный корабль. 30 января 1793 г. Нельсон был назначен капитаном 64-пушечного линейного корабля «Агамемнон». Перед ним открылись широкие возможности для проявления его способностей.

Глава II

САН-ВИСЕНТИ, АБУ-КИР, НЕАПОЛЬ. ГАМИЛЬТОНЫ.

Война между Англией и Францией, в которой Нельсон принял самое активное участие и сыграл выдающуюся роль, была официально объявлена 1 февраля 1793 г. Ранее власти выслали из Лондона посла Франции. Поводом для разрыва отношений послужила казнь Людовика XVI.

Теперь отношения между двумя странами, постепенно и неуклонно двигавшимися к открытому столкновению, так сказать, окончательно оформились. Вначале, в 1789—1794 гг., со стороны Англии это была в основном . контрреволюционная борьба против буржуазной революции во Франции. Экспансионистские, захватнические мотивы для английских правящих кругов тогда находились на втором плане. Позднее, когда произошло перерождение революции во Франции и крупная буржуазия приступила к осуществлению грандиозной программы завоеваний в Европе и во всем мире, борьба между Англией и Францией приняла с обеих сторон характер агрессивный, захватнический. Речь шла о том, кто будет господствовать в Европе, на морских просторах и в колониальных районах. В новых условиях с особой остротой вспыхнуло соперничество двух держав. Оно стало основным и могущественнейшим фактором международных отношений на многие последующие годы.

Борьба со стороны Англии имела две специфические особенности. Во-первых, ее правящие круги, верные традиции, стремились переложить все тяготы на других, создавая для этой цели различные коалиции. Во-вторых, островное положение Британии и ее крайняя заинтересованность в расширении старых и приобретении новых заморских владений предопределили важную роль английского флота в военных операциях.

В Англии не сразу поняли опасность, которую таила французская революция для положения Англии в Европе и в мире. В Лондоне даже полагали, что события во Франции приведут к ослаблению векового врага, и с прямой интервенцией не спешили. Хотели выждать и уяснить, в каком направлении пойдут там дела. Да и для подыскания союзников против Франции требовалось время. Однако с первых же дней революции правительство Питта развернуло широкую дипломатическую подготовку к борьбе с Францией и всеми средствами (пока за исключением военных) поддерживало контрреволюционные силы Франции и внутри страны, и за ее пределами, т. е. эмигрировавших контрреволюционеров.

Постепенно революция благодаря активному участию народных масс развивалась по восходящей линии, ее идеи и практические меры оказывали мощное революционизирующее влияние на все страны Европы.

Вопреки усилиям правящих кругов, пытавшихся оклеветать, очернить события во Франции, в Англии также росло революционно-демократическое движение. Под его воздействие попали не только неимущие городские низы, но в известной степени армия и флот. В стране возникли различные общества и клубы, пропагандирующие необходимость радикальных реформ. В 1791 г. было основано лондонское «Корреспондентское общество», поддерживавшее тесные связи с французскими революционными клубами.

Революционные преобразования во Франции, установление якобинской диктатуры и успехи французских революционных войск в Бельгии и Голландии, а также нарастание революционных тенденций в Европе побудили английское правительство начать против Франции войну и перейти к свирепым репрессивным мерам против демократического движения внутри своей страны.

Французская реакция сразу же получила поддержку со стороны феодально-монархической Европы. В таких случаях классовая солидарность срабатывает мгновенно. Но и революционный народ Франции обратился к другим народам с призывом к борьбе за свободу, более того, он обещал им всяческую, вплоть до вооруженной, поддержку в этой борьбе.

Еще 19 ноября 1792 г. Национальный конвент Франции принял специальный декрет об освобождении пародов: «Национальный конвент заявляет от имени французской нации, что она окажет братскую помощь всем народам, которые захотят вернуть свою свободу; она поручает исполнительной власти отдать генералам необходимые приказания, чтобы оказать помощь этим народам и защитить тех граждан, которые терпят муки и могут подвергнуться мучениям за дело свободы» (1).

1 декабря Конвент принял другой закон аналогичного характера. Карно, выступая в Конвенте 17 февраля 1793 г. от имени Комитета дипломатических сношений, заявил: «...закон 1 декабря считает долгом чести французской нации защищать дело свободы у всех народов, которые пожелают ее добиться; всем, кто признает права человека, она дает право требовать нашей помощи. Из этих народов она делает своих естественных союзников» (2).

В Конвенте звучали призывы перенести борьбу за свободу и равенство против тиранов и угнетателей за границы Франции, в другие страны. Ласурс от имени Комитета дипломатических сношений обратился к членам Конвента: «Взяв оружие, вы сказали: „Война тиранам — мир народам"». Он потребовал приказать генералам республики «при входе в страну провозглашать, что французская нация объявляет ее свободной от гнета тиранов и могущей выбрать себе под защитой республиканских войск... тот государственный строй, который ей понравится» (3).

Конвент утвердил 15 декабря 1792 г. текст прокламации, с которой генералы революционных армий должны были обращаться к народам тех стран, куда входили французские войска. Прокламация гласила:

«Французский народ — народу... Друзья и братья, мы завоевали свободу, и мы ее удержим в своих руках; залогом этого являются наше единство и наша сила. Мы предлагаем и вам дать возможность наслаждаться этим неоценимым благом, которое всегда вам принадлежало и могло быть у вас отнято вашими угнетателями только путем преступления. Мы пришли сюда, чтобы изгнать ваших тиранов; они обратились в бегство; покажите себя действительно свободными людьми, и мы обезопасим вас от их мести, от их замыслов и от возможности их возвращения. В настоящий момент Французская республика провозглашает, что все ваши гражданские и военные чиновники, все власти, которые доныне управляли вами, являются низложенными; она провозглашает отмену всех налогов, тяготевших над вами... Французская республика также уничтожает среди вас все сословия: знать, духовенство и все остальные...» (4).

Эти призывы, подкрепленные успехами революционных французских армий, производили огромное впечатление на народы. В Париже указывали, что они адресованы и английскому народу, и народу Ирландии, стонущему под колониальным гнетом Англии. Ирландцы с надеждой ожидали, что Франция поможет им вернуть свободу, отнятую Англией. Некоторые радикальные элементы в Англии также готовы были опереться в своей борьбе на Францию. Их представителей даже официально приняли в Конвенте. Создавалась реальная угроза всему, чем обладали английские имущие классы внутри своей страны и за ее пределами. Английский историк К. Эмсли в 1975 г. опубликовал данные о том, что «английское правительство в начале 1798 г. получило из Франции секретную информацию о планах Директории, если ее усилиям будет сопутствовать успех, установить республику в Англии, Ирландии и Шотландии» (5).