После майдана. Записки президента. 2005-2006

Мы уже наблюдаем возвращение российского капитала на родину. Так и в Украине. В 2004 году вернулось почти 5 млрд. долларов. Это не иностранные инвестиции, а отечественные деньги, которые ждали своего часа в офшорных зонах. Надо понимать, что никому не интересно прятать деньги. Деньги должны работать, и работать хорошо. В офшорах они приносят два процента годовых. Это пустяк. К тому же мир становится таким, что до этих денег когда-нибудь доберутся - и можешь остаться ни с чем. Любой из владельцев этих денег мечтает вкладывать их в производство, конкурировать на внешних рынках, зарабатывать деньги и снова вкладывать. А что значит, когда украинскими стратегическими объектами владеет иностранный инвестор? Он получил прибыль - вывез ее, потом будет думать, куда ее вкладывать. В Украину, где нестабильная политическая ситуация и не видно ясных перспектив? Или, может быть, в Казахстан, где все будет в порядке? Или в Китай, где все еще более стабильно, где можно не бояться непредвиденных рисков? И самое главное: он никогда не будет вкладывать деньги в отрасли высоких технологий не у себя дома.

Своего капиталиста можно пригласить на Банковую, поставить перед ним стакан с чаем или налить ему рюмку и сказать задушевно: «Ты, слушай, войди в наше положение. Давай вместе поднимать сельскохозяйственное машиностроение.а Хватит нам, имея лучшие черноземы, покупать практически все машины и орудия за рубежом. Правительство готово быть твоим партнером». Или: «Понимаешь, друг, какое дело. Нужны деньги на обновление Батурина. На строительство детской больницы… Реши как-нибудь этот вопрос, потому что это нужно Украине! А вот того-то и того-то не делай, потому что это не по нашим правилам, не в интересах Украины». И он, свой капиталист, никуда не денется, будет работать не только на себя, но и на Украину. А с индусом такого разговора быть не может. Да, когда-нибудь мы, наверное, достигнем таких высот, что не будет иметь значения, кому принадлежат наши стратегические объекты. США, Канада, Австралия, другие страны «золотого миллиарда», где функционируют транснациональные корпорации, - это другой мир, там люди живут по иным законам. А мы пока на таком этапе, что подражать им - значит проявлять заботу об их интересах, а не о собственных.

12 ноября

Эксперты ООН считают последствия аварии на Чернобыльской АЭС не такими страшными, какими они казались ранее. Это не первое такого рода сообщение. Не скрывается и цель: прекратить помощь в ликвидации последствий аварии. Говорят, что преувеличение последствий породило иждивенческие настроения в Украине, Белоруссии и России. Изображают дело так, что все это время мир буквально разорялся на Чернобыль. Что-то тут не совсем чисто, не совсем честно, что-то тут очень нехорошо.

В 1993 году я поселился на даче в Межигорье. Это местность, где жил когда-то В. В. Щербицкий. Его дача стояла далеко в стороне от той, которую занял я. Живу месяц, живу два. И вот замечаю, что чувствую себя здесь плохо. Нет той энергии, что была. Какая-то вялость, апатия. На глаза попался дозиметр, подаренный японцами. Посмотрел, что он показывает. Зашкаливает! Вокруг красивая природа, овраги, в них много грибов, ребята их собирали. Стали и там замерять. И сколько ни замеряли - тоже зашкаливает. Дал поручение провести дополнительную дезактивацию территории. А вот в районе дачи Щербицкого уровень радиации был в норме. Там, во-первых, ровная местность, а во-вторых, была проведена дезактивация.

Пришлось переехать в Кончу-Заспу. Переехал - и сразу ощутил разницу в самочувствии. Авария на Чернобыльской АЭС была признана планетарной катастрофой. А раз это планетарная катастрофа, то и помощь в ликвидации последствий должна была бы быть планетарной. Вон даже Америке ООН сейчас помогает в ликвидации последствий наводнения… Мы просили помощи только в таких делах, с которыми не могли справиться сами. Прежде всего в строительстве надежного укрытия. Медикаменты. Средства на создание компенсирующих мощностей после закрытия Чернобыльской АЭС. Создание какого-то количества рабочих мест взамен тех, что были потеряны в результате этого закрытия. Получили мы на все про все унизительные крохи. На первых порах, как известно, шла гуманитарная помощь: просроченные или близкие к тому лекарства, всякое старье и обноски. Эта помощь часто напоминала ту «гуманитарку», которую в свое время Советский Союз посылал, как мне рассказывали, в Мозамбик, где 50-градусная жара: кроличьи шапки-ушанки и армейские одеяла со складов государственного резерва. Может, я преувеличиваю, пусть меня простят, но все, что пришлось пережить народу Украины, особенно в пораженных радиацией регионах, ни в малейшей степени не может быть компенсировано той помощью, которую мы получили.

Ситуация со строительством нового саркофага только сейчас, кажется, начинает сдвигаться с мертвой точки. Сколько лет прошло? В свое время (2000) мы с вице-президентом США Гором провели первую акцию по сбору денег на одной международной конференции в Нью-Йорке. Требовалось 700 миллионов долларов, собрали больше половины. Эти деньги, наверное, уже на треть израсходованы, а к делу еще не приступили. Увидев, что этих денег не хватает, нам стали настойчиво предлагать «конструктивную» идею: пусть, мол, Украина покроет разницу. Я сказал, что мы этого делать не будем. Вот Оттавский меморандум, вот соглашение, вот ваши обязательства и обещания - давайте, ребята, выполняйте.

Мне приходилось слышать мнение, что денег нам не дают потому, что в Украине разворовывают все, что попадает в ее распоряжение. Это глупость. Деньги, предназначенные на ликвидацию последствий Чернобыльской катастрофы, аккумулирует Европейский банк реконструкции и развития. С 1997 года они находятся там, мы их не видим. Мы видим только десятки всевозможных делегаций, которые приезжают к нам и все что-то изучают. Я говорю в связи с этим, что деньги Запад выделил не на чернобыльские дела, а на самые дорогие киевские гостиницы и суточные для своих бесчисленных представителей. А на создание компенсирующих мощностей закрытой Чернобыльской станции, кстати, не дали ни копейки, ни цента. Я ждал, ждал, потом обращался, обращался, шумел, шумел… Бесполезно.

Некоторые из моих собеседников считают, что именно этим, то есть жадностью западных чиновников, разбазаривающих «чернобыльские» деньги, объясняется кампания публикаций, в которых доказывается, что последствия катастрофы на ЧАЭС не такие уж страшные.

Говорят: у вас достаточно тепловых мощностей, вы можете компенсировать ими те, которых лишились после закрытия Чернобыльской АЭС. Но, во-первых, наши тепловые электростанции достались нам от царя Гороха, их надо «под копер», и строить все заново. Все эти мощности требуют серьезной реконструкции. Во-вторых, самая дешевая - ядерная энергетика. В-третьих, на Хмельницкой атомной станции всего один блок. Это неэкономично. Рентабельность начинается с двух блоков. С какой стороны ни заходи, мы вправе требовать, в соответствии с Оттавским меморандумом, чтобы было профинансировано строительство хотя бы этого второго блока. Причем речь шла не о безвозмездной помощи, а о кредитах.

Иногда меня спрашивают, зачем, видя такое равнодушие со стороны всего мира и прежде всего Запада, мы согласились на закрытие Чернобыльской станции. Скажу откровенно: я долго не хотел, сопротивлялся. Но на нас оказывалось очень большое давление, особенно со стороны Европы. «Очень большое давление» - очень мягко сказано. Нам ставили ультиматум. И, соответственно, продолжались обещания и всяческие заверения. В такой обстановке мы в декабре 1996 года подписали в Оттаве меморандум, обязавшись закрыть ЧАЭС до 2000 года. Под этим меморандумом стоят подписи «большой семерки». Ну а самое главное - подходили к концу гарантийные сроки эксплуатации действующих блоков. Нужно было бы делать капитальный ремонт. А это - огромные затраты: около 300 миллионов долларов на один блок. Мы не могли их себе позволить, казна была пуста. А отказаться от ремонта - значит, создать угрозу новой катастрофы. Запад об этом знал, поэтому и вел себя так агрессивно. И самое главное: в Европе усилились протесты против атомной энергетики. Поэтому так напирали на Украину европейские правительства. Нет Чернобыльской АЭС - нет проблемы с общественностью. Нам просто некуда было деваться. Только закрывать…