От Карповки до Норвежского моря (СИ)

Несмотря на вчерашнее расслабление, все нормально выглядят, хорошо выспались. На утреннем «построении» на борту дока, глядя в траверсном направлении, обмениваемся впечатлениями, шутим. Нас тащит по Онеге здоровый буксир и завтра подойдем к ББК. Резко похолодало, мороз минус 6 градусов с сильным встречным ветром. Вокруг нас просторы сейчас не очень спокойного Онежского озера. Говорят, что ещё совсем недавно можно было онежскую воду запросто пить. Сейчас не рекомендуют. Около 9 ч. утра начали работы. По трансляции звучит команда: «Теслярову прибыть на ЦПУ». Пользуюсь случаем и жалуюсь Русакову на столовую. Он обещает разобраться. Пришел Башарин и я напоминаю ему о необходимости подсушивания обтекателя и прошу это делать за 3–4 часа до начала наших работ. В ответ получаю от Бори «face of table» — он говорит, что мы слишком долго спим и добавляет, что сегодня с 5 до 8 утра «топили» обтекатель. Странно, что никто из бригады Веселкова не сказал мне об этом. Неужели трехчасовой подогрев остался незамеченным? Из ЦПУ направляюсь в обтекатель. На мой вопрос Юра Соболев отвечает, что, конечно, подогрев заметили, но сказать мне об этом забыли в горячке переделок почти всех вчерашних вулканизаций. Юра и Лазарь Рабинович ответственны за технологию вулканизации и вместе с антеннщиками занимаются контролем её качества путем проверок сопротивления изоляции блоков ПР-1. Прошу Юру Веселкова сообщать мне о начале и окончании работ в обтекателе. Юра перепоручает мою просьбу Соболеву, который тут же делает первое сообщение, напевая на мотив блатной песенки «Мурка», — «Раз пошли на дело я и Рабинович…» Работы в обтекателе очень объемные, а по условиям самые тяжелые и поэтому я уделяю группе Веселкова больше внимания, чем двум другим группам и использую любую возможность, чтобы им помогать как в организационном плане, так и непосредственно в самой работе. Дополнительная пара рук там не лишняя. Сегодня разговаривал с Юрием Алексеевичем Ивановым по поводу настройки прибора 25. Спрашивал не нужно ли что-нибудь с «Большой земли» — единственное, чем я могу помочь. Иванов обнадежил меня, что его группа (Докучаев и Зверев) одолеют свое детище в ближайшее время. К вечеру ещё больше похолодало и усилился ветер. Несмотря на то, что мы идем по открытой воде Онежского озера при сильном ветре, сегодня первый нормальный рабочий день без перерывов в питании. Непонятно? Может быть подруливающие устройства вышли из строя? Комплекс выключили в 23 часа. На подведении итогов Зелях доложил о заметных успехах в части настройки приборов, обеспечивающих работу тракта автоматического сопровождения целей (АСЦ) и что возможно удастся ввести в строй не только тракт прослушивания, но также тракт АСЦ (!!!). Достаточно стабильно функционирует система вторичного электропитания. Наращивают темпы и антеннщики. Все переделанные вчерашние и сегодняшние вулканизации без брака. Разошлись.

Утреннее «построение» принесло новый сюрприз — окончательно замерз пожарный шланг. За бортом и на борту минус 12 градусов. Снег на брезенте уже не мокрый, а сухой и колючий и умываться им не очень приятно. Сегодня к обеду должны подойти к ББК. Всем на удивление, завтрак был теплым и порции были довольно большие. Неужели наладится? В 9.00 включились и начали работать. Полез с бригадой Веселкова в обтекатель. По пути обнаружили проложенный рядом с трапом гофрированный шланг, из которого идет теплый воздух в наш холодильник. Придумали ему имя, Змей-Горыныч. Неужели не будет больше вопросов к Башарину? Горыныч мешает пролезать сквозь овальный лючок, но мы готовы мириться со всем лишь бы из его пасти с шумом вырывался горячий воздух. Юра Соболев призывает ответить Башарину ударными вулканизациями. Толя Сусарин говорит, что по такому случаю неплохо было бы выпить шильца. Валя Роговцев и Юра Бойков поддерживают предложение Сусарина. Лазарь Рабинович на стороне Соболева. Витя Шрайнер и Гензлер нейтральны, а Юра Веселков предлагает кончать трепаться и начинать работать, в душе поддерживая и Соболева, и Сусарина. После обтекателя побывал в капсуле. Нельзя сказать, что там очень тепло, но работа кипит и вероятно согревает. Согревает ещё и от того, что практически всем — и Вадиму Зеляху, и Толе Федорову, и Максу Зильбергу, и Володе Антипову, и Жене Щуко и двум Сережам — Кокошуеву и Шнитову приходится по многу раз в день совершать переходы между капсулой и первым отсеком. Народ спрашивает о возможности размяться на берегу при стоянке в Повенце. Я обещаю попробовать договориться с опером. Затем я навестил первый отсек. Около прибора 25 Женя Новожилов обсуждает ситуацию с разработчиками Ивановым, Докучаевым и Зверевым; Игорь Николаевич Мельников на весь отсек что-то кричит Валере Макарову, который лежит между компенсаторами; тихо чертыхаются Юра Глебов и Боря Аршанский у раскрытого настежь прибора 66; Юра Петров и Толя Смола на своем боевом посту у двадцатки; скромный Борис Иванович Гурин у своего прибора 8П; из другого ряда приборов доносятся голоса Жени Карьева и Черняева; у прибора 22А-1 вовсю лудит и паяет молчаливый Боря Матвеев. Всё нормально. По дороге в рубку зашел к товарищу оперу и спросил о береге для народа — категорическое нельзя. Прошу разрешения для себя, чтобы отправить телеграмму в институт с почты. Опер дает добро, а мне нужно будет вернуть завизированный им второй экземпляр с печатью почты. В рубке гидроакустики порядок — Арнольд Цыганков и Володя Емшанов «колдуют» над индикатором. Подготовил телеграмму на имя Громковского, в которой сообщаю о состоянии дел, а также прошу решить вопросы с оплатой питания и размером суточных. Вероятно, Директор уже в курсе от Паперно, но, зная как у нас в институте «легко» решаются вопросы с оплатами и доплатами, лишний раз напомнить не помешает. Опять я в каюте у опера. Он визирует телеграмму и напоминает об отметке почты. Около 12 часов дня застопорили ход и встали на якорь между Повенцом и Медвежьегорском. Тащивший нас буксир, басовито прогудел и радостно убежал в Повенец. Говорят, что стоять будем до следующего утра. По громкой связи объявили о сборе для отхода в Повенец в 14 часов на корме дока. После обеда опять бегом в каюту, но никаких меховых брюк и сапог. Заказов не поступило, но на всякий случай беру рюкзак. Ровно в 14 часов собрались все уходящие на берег. К старой компании добавились Русаков, Башарин и командир дока. К корме подваливает средних размеров буксир и все спокойно спускаются на него по стационарному металлическому огражденному вертикальному трапу. Оказывается в корме таких трапов два — по обеим бортам дока. Не могу понять, почему в Вознесенье нужны были цирковые трюки на болтающемся трапе. Как выяснилось, в Повенце Русакова, Башарина и командира дока будет ждать автобус из Медвежьегорска, где в каком-то озерно-канально-речном управлении руководители перехода и доккомандир должны что-то кому-то показать и рассказать. Шли минут 35–40 до Повенца. Договорились о встрече на пирсе через два с половиной часа. Русаков предлагает мне прокатиться в Медвежьегорск и я соглашаюсь. Все разошлись по своим делам, а нам ещё 15 км до Медвежьегорска. Приехали. Отцы-командиры ушли в управление, а я остался погулять в поисках почты, которая оказалась совсем недалеко. С большим трудом уговорил на почте поставить печать и расписаться на копии телеграммы. Хотел позвонить Паперно, но связь с Ленинградом только после 21 часа. В запасе осталось чуть больше часа и я пошел гулять по городу. А вот сейчас-то пригодились бы и меховые брюки и сапоги. Мне кажется, что на берегу минусов больше, м. б. все 25. Наконец все улажено, мы в теплом автобусе и катим обратно в Повенец. Весь наш десант снова на буксире и через полчаса мы у кормы дока. Подъем на док по сравнению с Вознесеньем просто как легкая прогулка. Сегодня закончили работы в 22 часа. Вечерний сюрприз был не хуже утреннего — замерз гальюн. Я-то ещё могу зайти на ЦПУ и посетить там это заведение, а что будут делать все остальные? Холодает прямо на глазах и особенно это чувствуется в местах нашего обитания. Руководители переходом обеспокоены прогнозом с дальнейшим понижением температуры. Как бы нам не зазимовать на Онеге. На вечернем подведении итогов главными были вопросы быта, работа идет нормально. В нашей команде очень ответственные люди и отличные специалисты. С учетом сложившихся тяжелых бытовых условий объявил руководителям групп о регулярной выдаче расходного материала в чисто санитарно-гигиенических целях. Начну завтра перед ужином. По лаовской терминологии это называется ПЕРУ (перед ужином). Кроме того, принципиально, существует ещё ПРЗ (перед завтраком), ПРС (перед сном) и всеми любимое ПЕРО (перед обедом). Не успели мы разойтись, как все члены нашей команды уже знали радостную весть. Оказалось, что это известие уже знали и другие, т. к. около моей каюты меня поджидал Витя Соколов с просьбой налить «соточку» для поправки здоровья. Да, трудно утаить шило. Практически невозможно.