Тюремные записки Рихарда Зорге

Я познакомился с сотрудниками группы Коминтерна случайно в Шанхае в 1931 г. Она состояла из политической и организационной секций. Организационная секция состояла из Ноуленса, ставшего известным после его ареста, и еще двух-трех помощников. Позже в Шанхай прибыл Карл Лессе и занял место Ноуленса. Организационная секция имела разные задачи, но главным было обеспечение связи между Коминтерном, КПК и политической секцией их группы в Шанхае. Связь была трех видов: 1) курьеры, т. е. люди, курсирующие между Москвой и КПК; 2) отправка писем и документов; 3) радиосвязь. Помимо этого оргсекция осуществляла финансовые связи между Москвой, КПК и политсекцией Шанхайской группы; подбирала места встреч и дома для политсекции и КПК; оказывала разнообразную помощь в техническом и организационном отношениях в нелегальной работе в Китае; организовывала обмен секретными документами между Москвой и Китаем и, наконец, обеспечивала безопасность членов политсекции. Что касается последнего пункта, секция имела полномочия давать указания членам политической секции, ограничивать их передвижения и т. п.

Политическая секция состояла из Герхарда, которого я знал, когда был еще в Германии, и с которым вместе работал в мой коминтерновский период, и одного-двух помощников. С этими помощниками я не встречался. С Герхардом я случайно встретился в Шанхае и возобновил прошлое знакомство, но по работе мы совершенно не контактировали. Задача Герхарда, а точнее политической секции их группы, состояла в том, чтобы быть представителем Коминтерна и выразителем политического курса в отношении КПК, принятого Конгрессом Коминтерна. Политическая секция выполняла также обязанности посредника в обмене информацией между КПК и Коминтерном и готовила доклады по всем социальным вопросам рабочего движения в Китае. Затем эти доклады через организационную секцию отравлялись в Москву. Мне никогда не приходилось переправлять их донесения нашими радиосредствами и другими способами связи. С арестом Ноуленса положение Герхарда в Шанхае стало опасным, и в 1931 году он вернулся в Москву. Всего я встречался с Герхардом не более трех раз.

ИНЦИДЕНТ С НОУЛЕНСОМ

Я впервые узнал, что Ноуленс выполнял секретную миссию в Шанхае, только когда он был арестован. Его арест вызвал большую сенсацию среди иностранцев, проживавших в Шанхае. Арест произвела полиция Шанхайского иностранного сеттльмента по требованию Нанкинского правительства и передала его этому правительству. Нанкинское правительство арестовало руководителей КПК и из их показаний узнало о существовании и деятельности Ноуленса, а в довершение всего и о местах, где Ноуленс встречался с представителями партии. Ноуленс и его семья были арестованы у себя в доме, где были обнаружены и конфискованы в качестве важных улик весьма секретные документы. Ноуленс утверждал, что он швейцарец, но швейцарские власти упорно это отрицали. Он был приговорен к длительному сроку тюремного заключения, но вскоре, благодаря вмешательству Советского Союза, был выслан за границу.

ПОЯСНЕНИЯ О МОИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С РАЗЛИЧНЫМИ ГРУППАМИ

Моя группа, за исключением чисто служебных связей с группами Джимма и Харбинской, не имела отношений с любыми другими группами. Поскольку я прибыл в Шанхай как преемник Джимма, у меня были, естественно, контакты с ним. Харбинская группа выполняла роль почтового ящика между Москвой и мной, но помимо этого никаких других связей не было. Иногда мы выпивали вместе с членами группы Тео – Фельдмана и беседовали о повседневных проблемах, но по работе отношений совершенно не было. Характер нашей работы был совершенно различным. Более того, указаниями из Москвы запрещалось смешивать наши служебные функции. Такими же были и мои отношения с Герхардом. Он был моим другом с 1921 года, когда мы присоединились к коммунистическому движению в Германии, и часто ходили друг к другу, когда оба были в Москве. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в Шанхае мы возобновили наше знакомство. Как я уже говорил раньше, мы встречались очень редко. К тому же совершенно не были связаны по работе. С КПК я лично не вступал ни в какие близкие отношения, – это было запрещено Москвой. Мне и с Герхардом встречаться запрещалось Москвой. Но когда я позже доложил в Москву о моих связях с Герхардом, в Центре совершенно не обратили на это внимания. Итак, я утверждаю, что поскольку задачи, которые выполняли моя группа и группа Герхарда, были различными, они никогда не пересекались по работе.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

Глава I

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МОЕЙ ГРУППЫ В ЯПОНИИ

МЕТОДЫ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МОЕЙ ГРУППЫ В ЯПОНИИ

Вопрос распределения функций по сбору информации и разведывательных сведений, естественно, определялся людьми, составлявшими мою группу. Клаузен был целиком занят выполнением чисто технических задач и поэтому фактически не имел возможности участвовать в сборе информации и сведений. Одзаки добывал главным образом политическую и экономическую информации. Мияги собирал материалы по экономике и военным проблемам и, кроме того, отвечал за перевод всех документов с японского языка. Вукелич получал информацию в основном от иностранных корреспондентов и знакомых французов, а также занимался фотографированием и другой технической работой. Сам я добывал информацию от иностранцев, главным образом от немцев.

Вообще члены группы знали о нашей работе только то, что я сам им рассказывал и только о тех специальных заданиях, которые я им непосредственно давал. В то же время, когда кто-то из моих сотрудников приходил ко мне, мы вместе обсуждали проблемы, которые представляли интерес для него или казались ему важными. Поэтому не только Одзаки, но также Мияги и Вукелич должны были добывать всю возможную информацию по политическим и экономическим вопросам, а Одзаки должен был делать то же самое в отношении военной информации. При распределении заданий я намеренно поступал гибко, стремясь получать информацию по возможности из самых широких областей. В случае с Мияги, например, для меня самым важным было, чтобы он, уйдя с головой в политические и экономические вопросы, не забывал о военной информации. В принципе каждый член группы все свои усилия сосредоточивал на поставленной разведывательной задаче, однако я сохранил за собой право в случае необходимости вносить в это правило некоторые изменения. Разумеется, я старался насколько возможно не менять правил, однако время от времени прибегал к коррективам.

В некоторых особых случаях, не придерживаясь персонального распределения задач, я всех членов группы нацеливал на ту или иную специальную проблему. Вот несколько подобных примеров.

Когда произошел известный инцидент 26 февраля 1936 года [39], я поручил всем членам группы сосредоточить усилия на сборе разнообразной информации, на основе которой я вырабатывал собственные заключения. Во время японо-китайского конфликта 1937 года [40] я дал указание своим сотрудникам в первые несколько недель особое внимание уделить вскрытию планов первичной мобилизации японской армии. Когда происходили бои на Халхин-Голе, я всех нацелил на выяснение планов военного усиления Японии в районах, прилегающих к государственным границам Монголии, и потребовал материалов, которые позволили бы сделать вывод о возможных пределах расширения конфликта. После нападения Германии на Советский Союз вся группа занималась сбором различных подробных данных о политической позиции Японии в отношении этой войны, а я в это время внимательно следил за масштабами и направлением (север или юг) начинавшейся в Японии широкомасштабной мобилизации. Когда же у меня созрела уверенность в том, что войны между Японией и СССР не будет, я дал указание всем членам группы переключить внимание на проходившие тогда в условиях обостряющейся обстановки японо-американские переговоры и тенденцию их развития в будущем.