Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Тов. Шолохов привел конкретные примеры использования удобрений.

– При посещении ряда хозяйств я видел цементированные полы в конюшнях и коровниках. Там используется буквально все. Моча коров и лошадей стекает по желобу в специальный чан, затем идет на удобрения.

Ставя такую хозяйственную бережливость как необходимый пример, тов. Шолохов подчеркнул недооценку этого в наших условиях.

– Зайдите на любую ферму, в конюшню и на коровий баз в наших колхозах, вы там увидите кучи навоза, разбросанного всюду. У нас навоз гибнет, совершенно не используется это ценное удобрение. А ведь известно, что навоз – ценнейшая пища для земли. При использовании животных удобрений в Швеции довели урожайность пшеницы до 3,5 тонны с га. Вешенский район занимается земледелием примерно 150 лет. Урожайности здесь выше 6–8 центнеров не было. Это не мудрено. За эти 150 лет у земли взято все, а ей ничего не дано. Мы можем перекрыть урожайность Швеции, если всерьез возьмемся за удобрение нашей земли. Сделать это можно легко, так как земли многих колхозов близко расположены к хуторам, а навоза у нас хватит, «импортировать» не придется.

Тов. Шолохов предлагает не откладывать в долгий ящик разрешения вопроса о применении удобрения, а заняться этим сейчас же, в наступающую весну.

Если посевная площадь в колхозе 1000 га, неужели трудно провести удобрение на площади 50 – 100 га. При нашем организованном труде это вовсе не трудно. У нас под ногами золотое дно, но мы его не используем. Наша истощенная земля при удобрении и культурной обработке может дать 2–3 тонны зерна с га. Все дело зависит от нас.

Когда сопоставляешь наши колхозы с единоличными хозяйствами скандинавских стран, убеждаешься, что по механизации Советский Союз стоит на самом высоком уровне. Механизация под давлением кризиса там идет назад, в средневековье. Крестьяне отказываются от тракторов. Во всех виденных мною хозяйствах самый новый трактор был покупки 1924 года. Позднейшего приобретения сложных орудий не встретишь.

В советской стране, располагающей усовершенствованными орудиями и коллективными хозяйствами, при завоевании высокого урожая можно взять любые преграды. Если мы пока еще не догнали и не перегнали по урожаю европейские земледельческие страны, то мы должны это сделать в возможно короткий срок. К этому у нас есть все условия.

Касаясь общественно-политической характеристики сельского хозяйства Швеции и Дании, тов. Шолохов называет эти страны бесперспективными.

– Большинство хозяйств Швеции сидит на государственной земле. Она переходит из рук в руки. Беднейший крестьянин своих наделов не имеет. Посев производит на государственной земле. За это он платит арендную плату всю жизнь, в течение 80–90 лет.

Крестьянину-бедняку выбиться в середняки очень трудно. Обычно его дети превращаются в батраков государства или батраков кулацких хозяйств. Беднота к земле прикована так же, как каторжник к тачке.

Молодежь там не имеет светлой перспективы. В Швеции очень высока плата за учение. Чтобы дать ребенку среднее образование, крестьянин должен уплатить 10 ООО крон, а доход бедняцкого хозяйства не превышает 1000 крон в год. Значит, в течение 10 лет он должен не есть, а только платить за право на учение. Я был в одной семье бедняка за 75 километров от Стокгольма. У него много детей, но учить их нет возможности. Крестьянин собирается ехать на постоянное местожительство в Советский Союз. Что такое государственная стипендия, там не знают.

М.А. Шолохов рассказал пленуму о постановке животноводства в Дании.

– Животноводческие хозяйства в Дании построены по принципу чикагских боен, т. е. с использованием всего, что содержится в животных. Датчане сами заявляют, что после убоя свиньи остается неиспользованным только ее визг.

Под давлением всеобщего кризиса датское правительство у крестьянских хозяйств забраковало 250 000 коров. Из убили, причем мясо пошло не на еду, а на выработку мыла и удобрений.

– Разумеется, от такой операции, – говорит М.А. Шолохов, – пострадали, главным образом, бедняки.

Заслушав сообщение тов. Шолохова, пленум поручил бюро райкома ВКП(б) наметить практические мероприятия по проведению в жизнь предложений писателя, в частности о применении удобрений земли уж в текущем году. Райзо (районный земельный отдел. – В. П.) поручена практическая разработка этих мероприятий к весеннему севу.

Над чем работает Михаил Шолохов

Ростов-на-Дону, 26 февраля (Корр. «Правды»). Вчера вечером в станице Вешенской состоялась беседа писателя Михаила Шолохова с колхозниками.

Первую часть беседы Шолохов посвятил впечатлениям о своей поездке за границу, главным образом состоянию сельского хозяйства в капиталистических странах.

Во второй части беседы автор «Поднятой целины», отвечая на вопрос, над чем он работает, сказал:

– Я заканчиваю четвертую книгу «Тихого Дона». На вопрос, какова будет судьба героев «Тихого Дона» в четвертой книге, Шолохов ответил:

– Об этом говорить сейчас очень трудно.

Отрицательный ответ дал тов. Шолохов на вопрос, будет ли он печатать четвертую книгу в толстых журналах по частям.

– Я считаю, – заявил он, – что прошло то время, когда толстые журналы печатали длинные романы с бесконечными продолжениями. В толстых журналах должны печататься короткие вещи.

Четвертая книга «Тихого Дона» выйдет из печати осенью этого года. Вторая книга «Поднятой целины» будет продолжена сейчас же после окончания четвертой книги «Тихого Дона».

Далее тов. Шолохов заявил:

– Мне хотелось бы написать еще книгу о колхозном строительстве сегодняшнего дня. Хочется отобразить торжество коллективизации.

Дир

Разговор с Шолоховым

Михаил Александрович Шолохов гостеприимен: для записи этого разговора он уступает свое место за письменным столом, а сам, посасывая трубку, присаживается на диван. Скупой на разговоры писатель соглашается ответить на вопросы «Известий»:

– Да, я пишу четвертую книгу «Тихого Дона». Осенью думаю закончить вторую книгу «Поднятой целины».

– И тогда?

– Подойдет черед пьесы!

– Это будет пьеса?..

– Сугубо реалистическая! О старых и новых крестьянах, или точнее – об «отцах и детях» крестьянского происхождения. Пьесу эту я начал писать года три назад и отложил ради «Поднятой целины» и до окончания «Тихого Дона».

– Стало быть, «Тихий Дон»?..

– Будет романом в четырех книгах! Четвертая, которая сейчас пишется, будет и последней.

– До каких же рубежей доводите вы в ней своих героев? Писателю вдруг понадобилось набить трубку.

– До каких рубежей? – Тов. Шолохов встает с дивана и подходит к окну. – Вы посмотрите на Дон – какая провесень!

Дон виден из окна. Наш разговор происходит в рабочем кабинете писателя. Этот кабинет – нечто вроде голубятни над просторным голубым домом, что стоит среди белых куреней станицы Вешенской. Здесь, в станице, многократно описанной в «Тихом Доне» под собственным именем, живет писатель. Насупротив его дома – заезжий двор: Дом колхозника. Отсюда до железной дороги больше ста пятидесяти километров. Чтобы получить интервью от писателя, мы прилетели сюда на почтовом самолете.

На Дону – провесень. Река стала непроезжей. У берегов – забереги, во льду – прососы. Весенний день! Вешенские весны не раз описаны Шолоховым. Псевдонимы расшифровываются здесь необычайно легко. И сейчас из рабочего кабинета писателя в окно видна весна в Гремячем логу, та, что описана в «Поднятой целине».

– До каких рубежей? Это вы о Григории Мелехове?

– И о нем, и об Аксинье, и о Пантелее Прокофьевиче, и о Митьке Кошевом, и о Степане…

– Пантелей Прокофьевич в четвертой части романа умирает.

– Его убивают?

– Он умирает своей нестрашной, тихой смертью.

– А Григорий?

Тут скромность писателя оказывает решительное сопротивление любопытству журналиста. Уклончивыми ответами писатель дает понять, что четвертая книга «Тихого Дона» – самая трудная для него: величественную и великолепную эпопею, развернутую в предыдущих книгах, необходимо закончить достойно! В черновиках книга существует, она переделывалась несколько раз, и сейчас писатель снова и снова работает над ее главами. Не приняты писателем и окончательные решения по судьбам героев – Шолохов перебирает варианты. Известно лишь, что Григорий Мелехов остается в живых до последней главы. Ясен и его географический маршрут. Писатель сообщает: