Братья Стругацкие
Братья Стругацкие читать книгу онлайн
Самые знаменитые в литературе братья-соавторы — Аркадий и Борис Стругацкие — не просто фантасты, не просто писатели, даже не просто кумиры миллионов. Кем они были для нас и останутся навсегда? Частью жизни.
Стругацкие — это наше представление о будущем, о мире, о человеке, о том, что правильно и что неправильно, о смысле бытия и бессмысленности смерти. Они — наш камертон, наш путеводитель, наше оружие и наш факел в мрачном лабиринте истории — прошлой и будущей.
Стругацкие — это наши вывернутые наизнанку души. И наша совесть.
Старший, Аркадий Натанович, ушел от нас в 1991 году, младшему исполнилось ныне 75 лет, и он продолжает работать.
Первую большую и подробную биографическую книгу о братьях Стругацких написал известный фантаст и публицист Ант Скаландис.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
БН, например, очень любит упоминать в интервью свои автопробеги по бездорожью и разгильдяйству. Но практически никогда не рассказывает ничего конкретного, словно и нечего рассказать, а ведь они с друзьями не в одно и то же место каждый год ездили — наоборот — выбирали всякий раз новые, незнакомые маршруты: Эстония, Латвия, Литва, Псковщина, Ленинградская область, Карелия, Белоруссия, Украина, Крым, Калининградская область, даже Финляндия после 1991 года. Бывало по две, три тысячи километров и больше. И что же? Дороги, леса, поля, реки, озера, моря, поселки, городочки, домики… Всё. Из года в год.
Одно исключение замечено и хочется его процитировать. В последней книге полуденного цикла дом Горбовского располагается в Краславе, и вот как подробно комментирует это БН:
«Описанное в романе местечко на Даугаве совершенно реально существует. Это была наша любимая стоянка на пути из Ленинграда в Литву. Да и просто так мы там тоже иногда останавливались и стояли по несколько дней. Но — должен Вас огорчить — никакой лестницы и, уж конечно, никакого дома там не было — всё это я придумал специально для романа. Там было совершенно пусто на несколько километров влево и вправо, только на противоположном берегу виднелся в отдалении какой-то хуторок. Именно полной приватностью и безлюдностью было особенно хорошо это местечко. Хотя неподалёку в сосновом лесу мы нашли старинный фундамент дома, я думаю, ещё времен буржуазной Латвии. Фундамент густо зарос одичавшей малиной, и над ним летали огромные махаоны неописуемой красоты.
А на стоянку нашу мы обычно попадали так: сворачивали налево с шоссе Ленинград — Даугавпилс, пилили километров 20–30 (уже не помню точно) по асфальту и, не доезжая нескольких десятков метров до знака „Краслава“, сворачивали направо, на грунтовую дорогу. Проезжали мимо какого-то производственного вида строения (всегда безлюдного), въезжали в сосновый лес и ползли по лесной дороге 3–4 километра, пока не попадали на другую грунтовую дорогу, идущую параллельно Даугаве. По этой дороге направо ещё метров 100 (мимо развалин дома, заросшего малинником и какими-то роскошными желтыми цветами на высоких стеблях) — и вот мы на маленькой полянке над обрывом к Даугаве. Это — правый берег (если смотреть по течению). Место замечательное: малина, земляника, грибы, вот только рыбная ловля (как, впрочем, и бывает обычно на реках) неважная».
Автомобили лет пять-шесть были прокатные, потом кто-то из друзей сумел купить свой, потом и у БНа появился «запорожец-мыльница», а с начала 80-х открылась эпоха «Жигулей»: «двойка», «одиннадцатая», «четверка», «девятка»… Машиной мечты был вездеход типа «козел», но в то давнее время частным лицам «газики» и «уазики» не продавали. Потом в продаже появилась дорогущая «Нива», на которую вечно не хватало денег. Наконец, всё стало проще, но время вездеходов ушло для БНа безвозвратно. А в последние лет шесть — восемь он вообще стал ездить намного меньше, особенно после операции по удалению почки в 2001-м году. И когда последний «жигуль» стал откровенно разваливаться на ходу, то был заменен на «тойоту-короллу» (пора, наконец, приобрести что-то нормальное!), но это уже исключительно для жены. Она теперь не нарадуется. А коробку выбрали всё равно механическую. Зачем нужен автомат, когда водительский стажу Аделаиды Андреевны ещё больше, чем у БНа?
Увлечение машинами — это был значительный кусок его жизни, это был прекрасный способ отвлечься и отдохнуть. Строго по Макаренко: отдых есть перемена занятий. А БНу всегда нравился сам процесс вождения. Даже если он ездил по городу. Пробки, не пробки — важно, как ты относишься к этому, это проблема нервов, ну и навыков, конечно. Быть всё время в напряженном внимании — это тоже своего рода спорт, а значит, и удовольствие.
Было у него и ещё два способа отдохнуть через перемену занятий. Во-первых, марки. Филателист он заядлый и с многолетним стажем. Это хорошо прочитывается и во «Втором нашествии марсиан», и в «Миллиарде» (правда, Вайнгартен заодно и нумизмат) и, конечно, много позже в «Бессильных мира сего». Углубляться в тему не буду, потому что сам в филателии не понимаю ровным счётом ничего. Перехожу к «во-вторых».
Самым экзотическим способом отдыха от литературы была для него наука. Я не шучу. Это Алексей Герман однажды, придя к БНу утром, был изумлен, если не сказать шокирован зрелищем писателя, который, сидя за завтраком, самозабвенно и с наслаждением решает математическое уравнение. Герман не мог этого понять. Я в отличие от него понимаю. Я всё-таки технарь по образованию и семь лет отработал по науке. Решать (и решить!) сложную задачку — это ни с чем не сравнимое удовольствие и, уж поверьте, совсем не похожее на поиск нужных слов или мыслей в литературе.
Понимает БН толк и в самом примитивном, но и самом эффективном подчас отдыхе — лежать с книжкой или перед экраном телевизора. Вот характерный пассаж из февральского письма 1978 года:
«На Дальний Восток я, натурально, не поеду. Чего я там такого-этакого не видел? Мне, как известно, лучше всего на своём диване».
Тут интересно ещё и то, что АН рвется в эту самую даль по чьему-то приглашению аккурат между двумя состоявшимися поездками туда (в 1975-м и 1981-м). Не сиделось ему. И всё время тянуло к океану.
А чтобы завершить с кратким обзором путешествий младшего брата и плавно перейти ко второй части, посвященной старшему, приведём ещё маленький фрагмент из моего разговора с БНом на близкую тему:
«— Из Ленинграда в Москву приходилось ездить своими колесами?
— Наоборот — по маршруту Москва — Ленинград и только один раз — когда перегонял машину, купленную в Москве в 82-м. Аркадий в тот раз с нами не ездил. Аркадий вообще очень не любил автомобили, ему было трудно в них залезать, ещё труднее — из них выбираться. Он был огромный, автомобиль не приспособлен для него.
— Даже на такси не любил ездить?
— Вообще не любил выезжать — любил дома сидеть. И самолетов не любил, и пароходов, и поездов. Но иногда ездил. Он путешествовал, но не любил этого.
— Понятно, он предпочел бы нуль-транспортировку. Может, для этого вы её и придумали?
— Нет — придумали для звёздных перелётов. Зачем людям звёзды, если к ним лететь десятилетия. О перелетах, которые длятся годы, можно написать один роман, а нам хотелось летать много, часто, легко. Вот для этого нуль-Т».
Он меня не убедил. Для межзвёздных перелетов — это всякая там сигма-деритринитация, а нуль-Т в виде сортирных кабинок и телефонных будок — это как раз для таких вот Диван Диванычей. Думаю, АН, особенно в последние годы, не отказался бы. Хотя… и это вопрос.
Человек, «который не любил никуда выезжать» и даже не любил уступать свой диван королевскому пуделю Лелю, побывал за свою жизнь добровольно (то есть не считая воинской службы) не менее чем в сорока городах, в четырёх зарубежных странах, в десяти республиках СССР (из пятнадцати) и совершал в среднем по две дальние поездки в год. При этом количество его выступлений в Москве и подмосковных городах исчисляется сотнями, и также сотнями исчисляется количество его поездок и полётов в Ленинград. Мы не приводим здесь полную географию путешествий АНа просто потому, что изыскания по этому вопросу ещё далеко не завершены. Могу лишь сказать: в процессе работы над книгой я иногда удивлял ближайших друзей и родственников АНа, сообщая им, где он побывал. Конечно, для настоящего путешественника цифры не слишком впечатляющие, даже с поправкой на упущенные мною места, но для домоседа и сибарита — весьма, весьма…
Мы уже выяснили, что особой любовью к достопримечательностям АН не страдал; репортёрским талантом не обладал тоже и путевых заметок не вёл; наконец, в непрерывной погоне за длинным рублём обвинить его как-то несправедливо — в одних поездках он зарабатывал, в других только тратил. Остаётся одно: ему нравилось ездить. Нравились чужие города, чужой говор (если был), экзотическая природа (если была), нравилось находиться далеко от дома, в конце концов, он просто любил саму дорогу — стук колес, облака под крылом, волны, бьющие по бортам… Ну а как иначе? Определённо жила в нем эта романтическая страсть, даже когда со здоровьем было уже не всё в порядке. Хотя, конечно, в каждом отдельном случае находились и какие-то свои, совершенно особенные причины.
