Искусство невозможного (в 3-х томах)

Бориса Березовского в Тбилиси принял президент Грузии Эдуард Шеварднадзе. На состоявшемся после двухчасовой беседы с глазу на глаз брифинге глава Грузинского государства заявил, что на данном этапе особой новизны в процессе переговоров не отмечается. Процесс идет, и на нем рассматриваются все возможные варианты. С другой стороны, продолжаются и переговоры между Важей Лорд– кипанидзе и личным представителем Ардзинбы в Москве.

«Не могу сказать, что все ясно, но отмечаются определенные сдвиги. Требуется большая и самоотверженная работа и в Москве, и в Сухуми, и в Тбилиси», — заявил Эдуард Шеварднадзе.

Борис Березовский воздержался от каких-либо существенных высказываний под одним предлогом: «Я прагматик и, пока не будет конкретных результатов, не считаю нужным говорить о ходе этих переговоров». Исполнительный секретарь Содружества сообщил журналистам лишь о том, что 4 июня вновь направляется в Абхазию.

8 июня 1998 г. ТВ НТВ, Москва

ИНФОРМАЦИОННАЯ ПРОГРАММА «ИТОГИ. НОЧНОЙ

РАЗГОВОР»

КИСЕЛЕВ: Итоги. Ночной разговор с гостем, который в прямом эфире этой студии. Борис Березовский. Борис Абрамович, скажите, пожалуйста, сколько встреч во время этой вашей миссии в Закавказье было с Шеварднадзе и Ардзинбой и каков их результат? БЕРЕЗОВСКИЙ: Ну, один раз я встречался с президентом Грузии во время ознакомительной поездки по странам Содружества, и уже тогда был разговор, естественно, о конфликте в Абхазии. И вот сейчас была еще одна встреча с Шеварднадзе и две встречи с Ардзинбой.

— И результат? Или об этом рано говорить?

— Я уже в Тбилиси высказался по этому вопросу. Я сказал, что я подхожу абсолютно прагматично и хотел бы говорить о результате тогда, когда результат есть. Но с другой стороны, оценка ходу вот этих сложнейших переговоров была дана и президентом Шеварднадзе и Ардзинбой как продвижение. К сожалению, о результате конкретно говорить сегодня невозможно. Более того, возникли новые сложности, и вот сегодня министр иностранных дел Грузии прилетел в Москву для переговоров с главой российского МИДа Примаковым. Идет активный процесс, процесс попытки урегулирования, и вовлечены различные силы в этот диалог.

— Кстати, по поводу Примакова я вас хотел спросить. Помнится, глава нашего российского МИДа, который сейчас после упразднения Министерства по делам содружества отвечает и за отношения России со странами СНГ, с бывшими республиками, выражал некоторое недо-

вольство по поводу вашей посреднической деятельности в зоне грузино– абхазского конфликта. Вот еще тогда, когда вы первый раз, как вы сказали, совершили ознакомительную поездку в Тбилиси. Что вы можете ответить по поводу вот этой критики?

— Ну, лично Евгений Максимович мне не высказывал никаких претензий и критики. Но я слышал, что МИД России в мою бытность замсекретаря С Б выражал недовольство моими действиями. Для меня это странно. Абсолютно странно. Ровно так во многом сегодня мне странна позиция российского МИДа в урегулировании этого конфликта. Странность выражается в том, что есть решение, например, о дополнительных мерах по урегулированию конфликта в Абхазии. Это решение было принято главами государств до 29 апреля этого года. Совершенно четко формулировались идеи по урегулированию и расширению деятельности миротворческих сил. А вы знаете, что миротворческие силы там — это российские силы. Этот документ разрабатывался при непосредственном участии МИДа. Есть достаточно жесткие формулировки. Я сейчас не хочу говорить — правильно или неправильно. Я хочу только сказать, что ничего, с моей точки зрения, не было сделано для того, чтобы реализовывать это решение. Таким образом, с моей точки зрения, были подставлены президенты, которые подписались под таким решением: совершенно конкретные действия по расширению деятельности миротворческих сил, по уменьшению конфликта. А мы знаем, что после этого решения конфликт не просто не уменьшился, он расширился. И мы знаем, что реакция миротворческих сил была достаточно пассивна, уж тем более что не было никакой той жесткой реакции, которая предписывается этим документом. В этом смысле, конечно, позиция российского МИДа для меня достаточно неопределенна.

— Борис Абрамович, по поводу позиции, как вы сказали, достаточно пассивной, наших миротворческих сил, российских миротворческих сил. В свое время бытовала такая точка зрения, что российские военные недолюбливают Шеварднадзе. В связи с его прошлой деятельностью на посту министра иностранных дел бывшего Советского Союза. И что из-за этого позиция наших военных в грузино-абхазском конфликте, в общем-то, проабхазская. Насколько, на ваш взгляд, это соответствует действительности?

— У меня нет никаких конкретных фактов, подтверждающих эту точку зрения. И те факты, которые у меня имеются, я вот только что изложил. Факты несоответствия решений, принимаемых на самом высоком уровне, и действий. Еще раз хочу подчеркнуть, я вовсе не

занимаю позицию, что правы те или другие. Это сложный конфликт, и должен быть очень осторожный подход. Но если принимаются решения, они должны выполняться. А что касается оценки со стороны наших военных президента Грузии Шеварднадзе, мне об этом просто ничего неизвестно.

Я все-таки считаю, что нужно разделить то, что возникло сегодня после последних событий, и то, что тлеет уже несколько лет. То, что касается сегодняшней ситуации. Я уверен, что есть воля и президента Грузии и Ардзинбы к разрешению этого конфликта. И мне кажется, что беженцы все-таки в ближайшее время начнут возвращаться в Гальский район прежде всего. Что касается глобального урегулирования, то, к сожалению, мне кажется, что недостаточно здесь только сил Грузии, Абхазии. Здесь огромную роль играет Содружество и огромная роль России. Я уверен, что здесь придется проявить новые подходы и дать новые оценки, так как конфликт этот опасен для всех. Он опасен для России, он опасен для других государств Содружества.

Я всегда определенно высказывал свою точку зрения по поводу изменения географии в государствах Содружества. В тот момент, когда я занимался кризисом в Чечне, моя позиция была совершенно твердая. Я был категорический противник изменения территориальной целостности России, и я считаю, что это же относится к любому государству Содружества. Я открыто свою точку зрения высказывал по этому вопросу и господину Ардзинбе и господину Шеварднадзе. Так что, отвечая на ваш вопрос, я могу сказать, что этот сложный вопрос имеет решение, но нужна политическая воля. note 107 ВОПРОС: Как вы думаете решить армяно-азербайджанский конфликт, если мирным путем этот вопрос не решится?

— Я встречался с президентом Азербайджана Алиевым, я встречался с президентом Армении Кочаряном, и, естественно, в центре внимания был именно этот конфликт. Я могу со всей определенностью сказать, что имеется огромный потенциал для мирного решения этой проблемы. Но вы сами отвечаете на вопрос. Если не решается мирно, решается силовым образом. Я уверен, что сегодня есть огромные возможности для мирного решения этого сложнейшего конфликта. КИСЕЛЕВ: А кто его будет решать силовым образом? Вооруженные силы Армении и Азербайджана или здесь какую-то роль могут сыграть Объединенные вооруженные силы СНГ?

— На сегодняшний день у нас есть опыт. И опыт свидетельствует о том, что силы СНГ в этом смысле не существует, не существует реального механизма сдерживания, военного сдерживания.

— А он нужен, такой механизм?

— Я считаю, что безусловно. И более того, попытки создать такой механизм предпринимаются. Это те же самые коллективные силы поддержания мира. Это, в общем-то, такой механизм. Он оказывается неэффективным. Или малоэффективным. Это другой вопрос. Опять-таки здесь есть опыт международный, положительный опыт. В этом смысле, к сожалению, постсоветское пространство не является таким серьезным исключением, где этот опыт можно игнорировать. Но я еще раз хочу подчеркнуть: к сожалению, многие решения, которые принимаются в рамках Содружества, не выполняются.