Дневник

Все мои близкие живы. Папа и Миша более здоровы, чем можно ожидать.

Я пережила свою потерю двух детей очень трудно. Я сделала неимоверные нравственные усилия, чтобы не впасть в отчаяние, и искусственно останавливала свои мысли, как только начинала думать об этом событии. До сих пор не могу без ужаса вспоминать этого. Здоровье мое сильно расшатано, всю осень я хвораю: то бронхит, то колит, то ангина. А главное, почки больны, есть маленький нефрит и разные уремические проявления.

Дора больна сильным нефритом; едет в Каир. Сейчас она, Лева с детьми и двумя нянями и Саша в Крыму. Саша вернется в Ясную недели через две. Мама пишет, что у Андрюши с Ольгой дурные отношения. Мне их жаль, но я думаю, что из дурного поступка, каким была их свадьба,- хорошего выйти не могло. Маша с Колей собираются жить в Москве. Она беременна. Я сначала очень жалела, что я тоже не в таком же положении, но вижу теперь, что не могла бы доносить. Думается мне, что эта моя болезнь почек не пройдет, а есть начало конца. Я не боюсь и не жалею жизни, только это заставляет меня иначе относиться к ней. Желала бы, чтобы это чувство осталось.

То, что делается в природе – удивительно. После чудной, теплой, ранней весны было прекрасное лето и начало прекрасной осени. Но вдруг, 26-го сентября, проснувшись и отдернувши сторки, я была поражена тем, что все было покрыто густой снежной пеленой. Продержался прекрасный санный путь до 4 октября, когда начало таять. Дороги стали невозможные. Вчера опять падал снег при удивительных обстоятельствах: была молния и гром. Я этого отроду не видала и не слыхала. Снег лег на розаны, которых я из-под снега нарвала целый букет.

4 октября мне минуло 39 лет. Дорик выучил и прочел мне стихи и подарил книжечку с самодельными рисунками, очень смешными и наивными. Приезжала Вера Павловна и привезла мне сладкий пирог на очень красивом подносе.

По утрам занимаюсь с Дориком и другими (Катун, Никитка, Феклуша, Машутка) арифметикой, и, когда я хорошо себя чувствую, это мне очень интересно. Пишу свои воспоминания о Ге с большим увлечением. Хочу написать ряд портретов людей (более или менее замечательных), которых я знавала1. Написала статью и послала в "Новое время", но думаю, что она для этой газеты неподходящая и что она не будет принята2.

Живу здесь четвертый день одна. Миша остался, чтобы сажать. Насилу отпустил меня. Проводил до Ржавца, и, расставаясь, сказал тихонько так, чтобы кучер не слыхал: "Мне почему-то кажется, что мы с тобой больше не увидимся". Я чуть не вернулась. Ехала со мной Анна Яковлевна (жена Александра Егоровича), которую сестра везла в клинику на операцию. У нее непроходимость кишок вследствие грыжи. Очень жалостно прощался с ней Ал. Егорович.

Папа нашла необычайно бодрым, потолстевшим. Ездит много верхом. Ездили третьего дня с Зосей верхом, а я с Сашей в шарабане на Козловку и мимо Ливенцова домой. Прекрасная, теплая погода. Мама больна и все прихварывает. А Саша просто жаль смотреть как хворает: то жаба, то кишки, то печень. Никто ею не занимается и сама она так недисциплинированна, что не могу предвидеть, чем это кончится.

Вчера вечером папа читал нам свою статью против Шекспира. Слушали – Бутурлин, Зося Стахович и мы. После этого Зося с папа спорила, и сегодня утром, еще раз пересмотревши кое-что из Шекспира, папа с некоторыми ее замечаниями согласился3.

По вечерам играли с папа в винт, а днями я очень занята копированием моего портрета для Миши и разбиранием разных писем к папа для моих воспоминаний.

Сегодня вечером был Миша брат на два часа. Играл с Сашей на балалайке и гитаре, а потом напевал разные романсы, между прочим один своего сочинения на Линины слова, который очень понравился папа 4.

Миша ездил в Пирогово, чтобы по предложению дяди Сережи купить Пирогово, но дядя Сережа не знает, куда ему деваться, и дело еще не сошлось. Видел Машу с Колей, которые жалеют, что у них мало земли, и говорят, что мужицкую скотину надо загонять и брать с них штрафы. Миша как будто, не то с удивлением, не то с порицанием, об этом говорил.

Написала пасынку Сереже письмо относительно воспитания Дорика, о котором мы уже несколько времени переписываемся, но недостаточно внимательно, так как писала в зале при всех и все разговаривали и мешали.

Чувствую себя в Ясной здоровой и бодрой, а то в последнее время в Кочетах так болели почки, пухли руки, что я думала, что у меня начинается неизлечимая хроническая болезнь почек.

Мою статью о браке и незаконных детях, которую я посылала в "Новое время", мне вернули обратно. Может быть, я ее еще разработаю и попытаюсь послать в другую газету или журнал.

Папа со мной удивительно ласков, смеется над моими шутками и называет меня Coquelin aine {Коклэн-старший (франц.).}5.

Жду Мишу. Он остался в Кочетах, чтоб сажать. Вчера получила от него три письма. Рвется в Ясную. Вчера были здесь два интересных посетителя: 1) датчанин, идущий на пари пешком без копейки денег из Владивостока в Копенгаген. Он должен был пройти это расстояние в один год, но вчера истек срок и он проиграл. Берет только провизию для пропитания; 2) священник, бывший тюремный6. Сначала папа, обошелся с ним холодно, но потом, вероятно не желая отнестись к нему с пренебрежением, поговорил с ним серьезно. Он, вероятно, ездит с надеждой обратить папа, а может быть, и с полицейскими целями. Когда я одна осталась с ним за чаем, он старался и меня обратить, но я ему сказала, что для того, чтобы отшатнуться от православной церкви, достаточно знать о тех гонениях за веру, которые она производит, и о тех жестокостях, которые она делает во имя Христа. Приемы его очень примитивные, но для того чтобы действовать простой искренностью, он недостаточно непоследователен и недостаточно сам верит.

Вчера папа, мама, Саша и Буланже ездили вчетвером верхом, а я с Юлией Ивановной и Беркенгеймом ходила пешком. Снег почти уже весь стаял. Погода утром 1 гр. мороза, а днем 2-3 тепла.

Получено вчера письмо от Афанасия уже с места ссылки из Сибири. Зовет жену. Телеграмма от Гали Чертковой: "Inquiete pour Olga. Espere qu'elle restera chez vons. Anna" {Беспокоюсь за Ольгу. Надеюсь, что она у вас останется. Анна (франц.).}. Папа ответил: "Olga chez elle. Tout va bien" {Ольга у себя. Все хорошо (франц.).}.