Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)

7–9 марта

Едем в Лондон, чтобы посмотреть черновой монтаж «Волхва». Кроме нас на просмотре присутствовали Джад и Макс — редактор по монтажу. Чувство разочарования — особенно горькое после глупой надежды, вспыхнувшей после реакции Голливуда. Куин хорош, две девушки — тоже, но Кейн исключительно плох, он абсолютно неубедителен в роли выпускника английского университета — пусть даже пролетарского происхождения. На экране видишь просто Кейна, высокооплачиваемую европейскую кинозвезду, — он играет роль, которую не понимает. Похоже, даже не умеет реагировать — не то что играть. Виноват, конечно, Гай Грин — только у Куина есть талант, позволяющий обойтись без режиссера. Ни поэзии, ни тайны. И что всего хуже — они жутко порезали фильм, сцены так быстро сменяют друг друга, что нет ощущения пространства и даже короткой передышки. Провал Кейна, который почти все время находится на экране, особенно ударил по фильму, это единственная роль, которую ни в коем случае нельзя было испортить.

Посмотрел картину еще раз через два дня, часть за частью; на этот раз она не показалась мне такой ужасной, несмотря на то что в промежутке между частями мы увидели по-настоящему блестящий фильм («Слуга Шекспира»), в котором было все то, чего нам не хватало… Любовь, искусство, человечность. Договорились кое-что вырезать, кое-что восстановить, произвести и другие доработки.

А первый вечер был из рук вон плох. Джад во время просмотра исчез — пошел звонить в Рим. Потом мы отправились в «Терраццо», за соседним столиком сидел Дзеффирелли и целая плеяда звезд — Ричард Харрис, Линн Редгрейв. Харрис обратился ко мне, чтобы сказать, как ему понравился «Коллекционер». Я едва мог говорить с ним. Эти знаменитости… как плохо их культ сказывается на искусстве.

Вчера я выяснил, как произошел обрыв. Рухнул нависший над морем большой холм. Место, где первой созревала земляника, безвозвратно ушло, нижние слои зашевелились, началось беспорядочное движение вперед глины и гальки. Холм развалился ярдов на тридцать по берегу, задерживая воды прибоя.

Сегодня — еще один чудесный день, восхитительная весенняя голубизна (дождя по-прежнему нет) — я чинил старый забор, укреплял столбы и натягивал проволоку. Не хочется, чтобы оценщик увидел, какое здесь царит разорение. Грустно видеть в таком плачевном состоянии Бэч — несомненно, старейший луг в этих краях, средневековый луг, на нем, как на всех старых пастбищах, было множество грибов. Целый микрокосмос сгинул.

15 марта

Мировая экономика разваливается: Лондонская фондовая биржа и Лондонский рынок золота закрыты, непредвиденные банковские каникулы, ощущение тридцати трех несчастий, эгоистическое западное мироустройство катится к закату^[68]. Чувствую некоторую симпатию к французам, которых осуждают все эксперты: мотивы их действий в основе действительно политические. Но сама идея хранить золото, создав из него как бы хребет экономики, до того неудачная, что хочется приветствовать все, что встает у нее на пути. Золото по сути своей — недемократический металл: он ассоциируется со скрягами, накопителями, ставящими свои интересы выше общественных. События последнего года вообще схожи с тем обрушением, что случилось у нас на ферме: повсюду говорят о распаде Коминтерна, о пошатнувшемся российском стиле коммунистического руководства^[69]. Но никто не ожидал возникновения подобных затруднений у капиталистического Запада.

Прослушав эти мрачные известия, я вышел вчера вечером в сад — великолепный весенний вечер, совершенно чистое небо, полная луна, ни ветерка, светящийся мягким серебром безграничный морской простор. Царящие вокруг мир и покой по величию не уступали поздним бетховенским адажио; история, время, человеческие заблуждения — все казалось таким ничтожным здесь, что я даже улыбнулся. Гармония подобных минут в том, что осознаешь: такая красота существует и ее можно видеть — это совершенный интервал, аккорд, который в одно мгновение охватывает все. Все оправдано теперь, теперь оправдано все. Я передал свои впечатления поэтическим языком, но на самом деле это важнейший научный закон.

24 марта

Неприятный мистер Стидз предложил за ферму 12 тысяч фунтов, так что теперь придется относиться к нему немного лучше. После катаклизма земля все еще приходит в себя. Сама сделка по его предложению состоится в сентябре, так что теперь важно, как поведет себя земля. Мы хотим провести здесь еще одно лето, но, боюсь, как бы оно не обошлось нам слишком дорого.

15 апреля

Приехал Джад. Буду писать сценарий — не ради него самого, а ради замысла (в основу положена пьеса Айры Левина^[70]), его захватившего, — о попытке воплотить в условиях новоанглийской деревушки идеи платоновской Республики. Начну 1 мая — к этому времени я должен завершить «Любовницу французского лейтенанта».

Я как раз работал над романом, когда на открытую страницу выполз паучок редкого вида, Scytodesthoracica, совсем молоденький. Взрослые особи, вероятно, живут в мастерской: эти пауки не обитают в природной среде. У scytodes остроумно решен механизм охоты. Паук захватывает добычу приемом retiarius^[71], прыская изо рта микроскопической клейкой струйкой и в то же время качая головкой, будто поливает жертву из шланга. Таким образом, большая по размеру жертва взята в плен.

9 мая

Три часа, самый разгар солнечного дня, а у меня под окном лиса. Крупная и смелая. Оглядевшись, она энергично побежала дальше, вдоль сараев, потом — на верхний двор. Кажется, ни одно животное не производит впечатления такой порочной и дикой независимости, Мне кажется, еще один — юмористический — аспект легенд о лисах, которые считаются такими хитрыми, вороватыми, как-то связан с их хвостом. Почему эволюция наградила лисицу таким длинным хвостом, остается загадкой: ведь животному он только в тягость.

12 мая

Заканчиваю первый вариант сценария по Айре Левину. Начал писать 29 апреля. Работы еще много, но самая трудоемкая часть сделана.

1 июня

Подписан договор о продаже фермы. Мы должны съехать 15 сентября.

Парочка косуль обосновалась в дальнем конце луга. Когда мы подошли ближе, они, стоя в зарослях папоротника, навострили уши. Косули думали, что не видны: их головы скрывал высокий папоротник, но белые ушки трогательно и смешно торчали наружу. Даже когда они лежат, я обычно их замечаю: ни с кем не спутаешь этот ярко-коричневый цвет, такой заметный в просветах между растениями. Однажды вечером мы разозлили самца, и он проводил нас с рычанием до середины луга. Слишком грозный рык для такого небольшого животного.

В зарослях утесника должна быть лисья нора. Мы видели лисят, гревшихся на вечернем солнышке.

6 июня

Убийство Роберта Кеннеди. «Волхв» должен был впервые выйти на экраны этого города и в тот же самый день^[72]. Просмотр, естественно, отменили. Классическая ситуация — то же самое, что было с Освальдом: оба убийцы — никто, ничего не представляющие собой люди. Не верю, что объяснения Сирхана правдивы: что он якобы считал Кеннеди про-израильски настроенным политиком. Его мотивом, как и у анархистов девятнадцатого века, было желание прославиться, перестать быть никем. На первом судебном заседании он давал краткие ответы «да» или «нет» и больше всего был озабочен тем, чтобы его фамилия произносилась правильно, и этого можно было ожидать. Так что теперь Сирхан войдет в историю, независимо от того, что случится с его телом. Когда пошел слух, что у него была помощница, несколько женщин бросились в полицию доносить на себя. Показательно, что это случилось в Америке, ведь там такие неудачники терпят сокрушительное поражение (от более удачливых соплеменников) и более остро ощущают свои промахи.