Фурцева

В сентябре 1940 года Попов впервые побывал у вождя.

— Нас вызывают к товарищу Сталину, — торжественно предупредил его Щербаков, — поедем в Кремль.

По словам Попова, «лицо у Щербакова было очень бледное, он был взволнован». Георгий Михайлович Попов, надо понимать, понравился вождю. В феврале 1941 года на XVIII партийной конференции Сталин назвал его «серьезным, деловым человеком» и предложил из кандидатов перевести в члены ЦК. В 1944 году Попова сделали еще и председателем исполкома Моссовета. Когда Щербаков заболел, Попов уже единолично управлял городом и областью.

Столица жила и работала, несмотря на войну. В Берлине много говорили о «чуде в германской военной промышленности». Адольф Гитлер восхищался своим «гениальным» министром вооружений Альбертом Шпеером. Но в успехах Шпеера не было ничего чудесного: в основе лежала безжалостная мобилизация всех ресурсов Германии и ограбление оккупированных территорий. Если уж говорить о чуде, то оно произошло в советском военном производстве. Несмотря на потери огромных территорий, на необходимость эвакуировать заводы и разворачивать их на новом месте, советская промышленность во всем опережала германскую. И советские люди шли на огромные жертвы во имя победы над Германией.

В 1943 году, несмотря на войну, вступили в строй новые станции метро — «Завод имени Сталина» («Автозаводская»), «Павелецкая», «Новокузнецкая». В 1944-м — «Бауманская», «Электрозаводская», «Сталинская» («Семеновская»), «Измайловская» («Измайловский парк»). Продолжение строительства метрополитена обсуждалось на пленуме горкома в феврале 1944 года.

Щербаков был еще жив, когда в конце апреля 1945-го Сталин пригласил Попова вместе проехать по Москве на автомобиле. После прогулки сели обедать. Сталин изложил свои впечатления. Он хотел, чтобы из центра убрали трамваи, построили красивые дома и позаботились о том, чтобы город стал зеленым. Гордый доверием вождя, Георгий Михайлович распорядился о массовой посадке деревьев в центре столицы, в первую очередь на улице Горького (ныне Тверская).

Вождь упивался своей ролью победителя.

Двадцать шестого июня 1945 года президиум Верховного Совета СССР принял указ об установлении высшего воинского звания «Генералиссимус Советского Союза». На следующий день это звание присвоили Сталину. Любопытно, что императоры, жаловавшие других высокими званиями, не подумали возвести в генералиссимусы самих себя. Давать звания самому себе считалось неудобным. Последний русский император Николай II так и остался полковником — в том звании, в которое его произвел перед смертью отец-император.

Сталин же, ни дня не служивший в армии, в марте 1943 года захотел стать маршалом. Он с удовольствием носил маршальскую форму с широкими погонами и брюки с красными лампасами. Поклонники вождя любят рассказывать о его равнодушии ко всему мирскому, о его подчеркнутой скромности, о стоптанных сапогах и залатанной одежде. На самом деле мундиры он носил с золотым шитьем. Потом его, видимо, стало раздражать, что он оказался одним из многих маршалов, и он польстился возможностью поставить себя выше военачальников и принял нелепое звание, смешно звучащее для русского уха.

Прежде чем принять звание генералиссимуса, Сталин недовольно говорил своим маршалам, что ему это не нужно. О себе он по обыкновению отзывался в третьем лице:

— Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без этого имеет авторитет. Товарищу Сталину не нужны никакие звания для авторитета.

А потом согласился, как бы уступив настояниям маршалов. В этой сцене, вспоминал маршал Иван Степанович Конев, проявилось свойственное Сталину «чрезвычайное высокомерие, прятавшееся за той скромностью, которая паче гордости».

Третьего мая 1945 года заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации MГК ВКП(б) Силантьев подписал информационную сводку Попову об откликах трудящихся Москвы на взятие войсками Красной армии Берлина:

«Рабочие многих предприятий (завод № 632, АТЭ-1, № 45 и другие) в связи с приближением дня победы высказывают пожелания и обсуждают между собой вопрос о том, как отблагодарить получше от имени всего советского народа т. Сталина. Говорят о том, что надо присвоить т. Сталину звание „ВЕЛИКОГО“, учредить для него одного самый лучший, самый почетный орден…»

Рабочие беспокоились напрасно. Сталин не обошел себя орденами.

Только первый орден Красного Знамени он получил в 1919 году при Ленине. Остальные награды дал себе сам: еще два ордена Красного Знамени (в 1930 и 1944 годах), три ордена Ленина (1939, 1945, 1949). В 1939 году он получил золотую звезду Героя Социалистического Труда № 1.

Шестого ноября 1943 года генерального секретаря ЦК ВКП(б), председателя Совнаркома, председателя Государственного Комитета Обороны, народного комиссара обороны и Верховного главнокомандующего Вооруженными силами СССР маршала Сталина наградили полководческим орденом Суворова 1-й степени. 8 ноября 1943 года Президиум Верховного Совета СССР учредил орден Победы с бриллиантами — высший военный орден для награждения лиц командного состава Вооруженных сил СССР. Его удостоились всего семнадцать человек. 29 июля 1944 года «за исключительные заслуги в организации и проведении наступательных операций Советской Армии» Сталин сам себя наградил первым орденом Победы.

А в июле 1945 года советский народ поздравил товарища Сталина с награждением вторым орденом Победы и с присвоением «любимому учителю и другу» звания Героя Советского Союза.

Только отдел пропаганды спешил порадовать руководство горкома партии радостными известиями. Другие отделы горкома под грифом «секретно» сообщали о менее приятных настроениях москвичей. Заместитель заведующего организационно-инструкторским отделом МГК Наголкин и заведующий сектором информации Подельщиков 9 мая 1945 года доложили Попову:

«Среди части трудящихся имеют место недовольства тем, что во многих магазинах в такой торжественный день отсутствуют в продаже спиртные напитки, мясные и рыбные продукты. В магазинах отделов рабочего снабжения фабрики им. Фрунзе, завода № 738, завода № 27, в магазинах № 1, 40, 51 (Дзержинский район), № 24,29 (Фрунзенский район), № 6, 18 (Куйбышевский район) и других нет в продаже спиртных напитков. В некоторых магазинах есть водка, но старые талоны использованы, а новые не объявлены… В некоторых магазинах, кроме крупяных изделий и яичного порошка, других продуктов нет… В коммерческих магазинах отмечены очереди, главным образом за водкой…»

Если район попадал в сводку, секретари райкома получали нагоняй. Приходилось и Фурцевой докладывать, что ошибка исправлена, в магазины района завезен минимальный ассортимент продуктов, в том числе водка.

Город жил ожиданием большого праздника. Заранее ничего не сообщалось, поэтому москвичи питались слухами. Заместитель заведующего организационно-инструкторским отделом МГК партии Наголкин и заведующий сектором информации Подельщиков 18 мая 1945 года информировали Попова:

«На многих предприятиях распространен слух о том, что якобы 20, 21 и 22 мая народ будет праздновать победу и не будет работать. Устанавливается, что в первый день состоится встреча войск и маршалов Советского Союза Жукова, Конева, Рокоссовского. Прибудут они на Белорусский вокзал. От вокзала до Красной площади будут настланы ковры, по которым пройдет народ и пронесет на руках маршалов. Во второй день состоится молебен в знак памяти павших в боях за Родину воинов. На третий день состоится народная демонстрация».

Ни молебна, ни народной демонстрации устраивать не стали. Маршалов на руках не носили. Вождь не хотел возвышать кого-то из прославленных военачальников, чтобы военачальники не заблуждались: мол, раз они войну выиграли, то им теперь все можно.

Двадцать четвертого июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы. Принимать парад должен был Верховный главнокомандующий. Но возникла техническая трудность. Объехать войска, выстроенные на Красной площади, надо было на коне. Говорят, что Сталин даже пробовал ездить верхом. Но не получилось. Все-таки ему было шестьдесят шесть лет, а в кавалерии он не служил в отличие от маршала Жукова, чья военная карьера началась в драгунском эскадроне. За несколько дней до парада Сталин вызвал Жукова и приказал ему принять парад. Георгий Константинович поблагодарил, но дипломатично ответил, что эта честь по праву принадлежит Верховному главнокомандующему. «Я уже стар, — сказал Сталин, — а вы помоложе».