Под нами - Черное море

— Вчера сбит младший лейтенант Н. В. Груздев, это был по-настоящему боевой летчик, — начал я невеселый доклад. — В эскадрилье, с учетом только что прибывшего пополнения самолетов, девять И-16 и три И-15, но пилотов, летающих на шестнадцатых, только шесть. Два летчика имеют легкие ранения, но врачами к полетам не допускаются.

— О гибели Груздева мне докладывали, — выслушав доклад, сказал генерал. Представьте его к государственной награде. Нихамин сообщил, что у него старший политрук И. И. Мартыненко, старший лейтенант С. Ф. Гладышев и сержант Ф. Ф. Герасимов «безлошадные», а все они летают на шестнадцатых. Вот вам и пополнение.

Пожав дружески руку, Василий Васильевич отпустил меня. После уточнения некоторых вопросов в штабе группы опять темной ночью полетел на «кукурузнике» в Смидовичи. На этот раз там уже был ночной старт.

13 и 14 октября выдались туманные. Погода нелетная, но технический состав вместе с комиссаром Г. И. Пятницким, новым адъютантом эскадрильи капитаном Д. Я. Лихацким и писарем рядовым Хамзиным были отправлены к новому месту базирования. Инженер эскадрильи Владимир Попковский должен был перелететь в Тереклы-Конрад на У-2, как только поднимутся в воздух «ишачки» и «бисы».

Перелет состоялся только утром 15 октября, но прибывшие накануне от Д. Е. Нихамина трое летчиков остались в Смидовичах — надо было дождаться подходящей погоды, чтобы проверить их технику пилотирования. Ведь отвечать-то теперь за них мне!

При заходе на посадку я обратил внимание: стоит на аэродроме один ТБ-3 с почти полностью отбитой левой плоскостью. "Уж не наш ли самолет врезался", мелькнула мысль.

После того как зарулил на стоянку и вылез из кабины, мне поведали историю, приключившуюся с эскадрильей капитана Ф. И. Демченко, которой в Одессе были приданы несколько «яков» 32-го полка.

Полеты над морем. Перелеты с посадками на незнакомые аэродромы. Сколько мастерства требует все это от командиров, летчиков! И, конечно, должного обеспечения в навигационном отношении. Когда нарушается одно из этих звеньев управления, возникают предпосылки к летным происшествиям, а то и сами происшествия.

С наступлением 13 октября темноты, при низкой облачности и в дождь, по приказу командования Одесского оборонительного района, вылетели в Крым шесть И-16 и пять Як-1. Помимо отвратительной погоды обстановка осложнялась еще и тем, что сигнал в Крым о вылете самолетов пришел с опозданием и фактически к приему большей группы самолетов ночью аэродромы подготовлены не были. Полет осуществлялся над морем, ориентиров нет, а на берегу — никаких световых точек. Летчики летели фактически вслепую, пользуясь примитивным навигационным оборудованием. К тому же дул сильный ветер, море штормило.

Каждый пилот вел свою машину на высоте 30 — 50 метров самостоятельно. Естественно, в этих условиях только случайно можно было выйти на указанный аэродром. В результате разбились четыре И-16 и два Як-1, их пилоты погибли; полностью оказался разбитым И-16, ведомый капитаном В. Н. Вальцефером. Пилоту пришлось сажать машину, как и мне в свое время У-2, вне видимости земли на евпаторийский аэродром. Сильно пострадал сам Вальцефер, а вот техник самолета Михаил Фукалов, втиснутый в фюзеляж за спинку сиденья летчика, отделался лишь легкими ушибами.

На аэродроме Тереклы-Конрад, когда уже был включен прожектор, произвели посадку на «яках» капитан И. И. Сапрыкин, старшие лейтенанты И. И. Скачков и С. М. Минин и на «ишачке» сержант С. Т. Луценко. Вот Скачков-то, сажая машину поперек взлетно-посадочной полосы, и отбил плоскость ТБ-3. Его Як, естественно, был разбит.

Особенно тяжело я переживал трагедию эскадрильи Федора Ивановича Демченко — ведь до самой войны в течение полутора лет служил в ней, отлично знал погибшего командира и летевшего вместе с ним (все летчики эскадрильи взяли по одному человеку, поместив их в отсеках аккумулятора в фюзеляже), комиссара старшего политрука В. М. Моралина, летчиков лейтенантов М. А. Дмитрусенко, X. X. Чепкунова, П. Ф. Николашина да и всех остальных участников перелета.

Обосновавшись на новом аэродроме, эскадрилья сразу включилась в боевую работу по прикрытию с воздуха караванов судов. Главные силы Приморской армии, как стало известно позже, в ночь на 16 октября скрытно от противника погрузились на транспорты, которые с рассветом вышли из Одессы под прикрытием боевых кораблей. Но еще до этого ряд транспортов и кораблей покинули порт, в результате чего караван судов, насчитывавший 120 единиц, растянулся от Одессы до Крыма. Задача по его прикрытию требовала от летного состава истребительной авиации большого напряжения. Два три вылета в день стали обычной нормой, а делали летчики подчас и по четыре, и по пять вылетов.

Противник непрерывно усиливал действия авиации по нашим транспортам и охранявшим их боевым кораблям. Редкий вылет проходил без воздушного боя. Особенно запомнились события, происшедшие 16 и 17 октября. Тогда в одном из вылетов младший лейтенант С. Г. Петров сбил Ме-109, а мой заместитель старший лейтенант В. Ф. Пьянов и сержант И. С. Кузьменко, хотя и не сбили ни одного самолета, зато своими активными действиями связали боем истребителей противника, оторвали их от сопровождаемых бомбардировщиков. С ними и расправились летчики 9-го полка.

После боя поступило сообщение, что несколько истребителей противника, летчики которых увлеклись боем, потеряли контроль за горючим и с остановившимися двигателями попадали в море и на сушу.

Мне же в тот день не повезло. В бою удалось приблизиться к Ю-88, и я уже готов был открыть огонь, как вдруг увидел рядом с моим самолетом очередь трассирующих пуль. Резко отвернул в сторону и тут же понял, что меня атаковал стрелок с другого «юнкерса». Только сейчас почувствовал острую боль в кисти правой руки, горячую влагу в перчатке, режущую боль в голени правой ноги. Сомнений нет — ранение, но, похоже, как и под Перекопом, легкое, поскольку рука и нога подвижны. Все же пришлось выйти из боя и вернуться на свой аэродром.

Действия истребительной авиации в период прикрытия каравана судов, следовавшего из Одессы, характерны не только высоким напряжением и множеством воздушных боев, но и применением новых тактических приемов и конечными результатами. Широко применялся аэродромный маневр: истребители, вылетавшие с аэродрома Тереклы-Конрад, после выполнения задания или до него подсаживались на аэродром Кунань или на косу Тендра. На «чайках» стали использовать подвесные баки, что позволило надежно прикрывать даже транспорты и боевые корабли, находившиеся еще недалеко от Одессы. Перед боем баки сбрасывались. Как только на КП поступал сигнал о начале воздушной схватки, на поддержку и смену этой группы истребителей вылетала другая, дежурившая на аэродроме.

Вместе с самоотверженными действиями летчиков в воздушных боях и в целом хорошо продуманной организацией прикрытия подобные мероприятия не позволили вражеской авиации потопить хотя бы один транспорт с войсками и техникой. Было потеряно только одно судно «Большевик», шедшее без какого-либо груза вообще. В двадцати трех ожесточенных схватках противник потерял 17 самолетов, из них 9 бомбардировщиков. Моя эскадрилья недосчиталась одного И-16.

С сознанием успешно выполненной боевой задачи летчики эскадрильи 18 октября возвратились в Смидовичи. Шли разговоры о том, что скоро Приморская армия прибудет на север Крыма и обстановка резко изменится в нашу пользу.

Однако пока положение наших войск на фронте все больше ухудшалось. Противник начал штурм Ишуньских позиций. В ударах с его стороны участвовало много бомбардировщиков, одновременно велся массированный артиллерийский обстрел. Особенно беспокоила тылы наших войск батарея дальнобойной артиллерии, позицию которой никак не могли обнаружить воздушные разведчики. Но 21 октября, возвращаясь с задания, я ее все же увидел. Батарея вела огонь и этим демаскировала себя. Прилетев, доложил координаты батареи. Вскоре меня вызвал к телефону капитан В. И. Мелихов, сказал: