Оставшиеся в тени

M. E. Кольцов и Б. Брехт были хорошо осведомлены друг о друге. И деловые отношения между ними поддерживались даже с легким оттенком приятельства. Во всяком случае житейский образ Кольцова ярко запечатлелся в памяти Брехта, и уже в дневниковых записях 1942 года он упоминает о «кольцовском типе» журналиста — ловкого, начиненного разнообразными сведениями, рассказчика скабрезных анекдотов…

В практической повседневности отношения осуществлялись двумя способами.

Один — через Маргарет Штеффин, «полпреда» в Москве, которая к тому же, помимо официальных возможностей и визитов в литературно-издательские кабинеты, имела доступ и в дом М. Е. Кольцова через свою подругу Марию Остен.

Второй — так или иначе подготовляемый и переплетавшийся с первым — личные встречи и собственноручная переписка.

Некоторые, мало известные до того сведения об отношениях между М. Е. Кольцовым и Б. Брехтом собраны в фундаментальной иллюстрированной биографии писателя, изданной в ГДР в 1978 году (авторы — Эрнст и Рената Шумахер).

По основному вопросу — организационного единства действий немецких и советских литераторов в борьбе против фашизма — они были более чем единомышленники.

Уже в начальный период после гитлеровского переворота в Германии, отмечается в книге, Брехт через Международное объединение революционно-пролетарских писателей (МОРП) выступил с инициативой проведения авторитетной конференции писателей-эмигрантов, которая «окончательно установила бы цели и методы будущей работы». При этом Брехт считал необходимым, чтобы в ней приняли участие «действительно авторитетные друзья из Советского Союза (он называл… Кольцова…). Действенным такое писательское новообразование может ощущать себя только в союзе с советскими писателями. На этой генеральной линии, отвечающей реальному положению, он твердо настаивал». (Schumacher. «Leben Brechts in Wort und Bild», Henschelverlag, Berlin, 1978, S. 118.)

Важное значение для обмена мнениями между двумя писателями, в том числе и для определения характера будущего журнала, имела поездка Б. Брехта в Советский Союз весной 1935 года.

Поездка в целом произвела на Брехта большое впечатление. В интервью московской газете «Дойче Центральцайтунг» от 23 мая 1935 года он подвел итоги в следующих словах: «Эта страна являет собой надежду и гордость трудящихся и передовой интеллигенции во всем мире. Творчество многих писателей… в том числе и мое собственное, было бы немыслимо без столь яркого и благородного примера Советского Союза».

По возвращении домой, в письме, датированном июнем 1935 года, «…он писал Михаилу Кольцову: «моя советская поездка была сильно освежающей в любом отношении, я замечаю это в работе». С Кольцовым, — добавляют биографы, — Брехт уже в предварительном порядке обсуждал издание журнала «Дас Ворт». (Schumacher. «Leben Brechts in Wort und Bild», S. 130.)

Одним словом, как бы там ни было, с весны 1936 года Брехт оказался во главе вновь организованного московского журнала «Дас Ворт». И это означало, разумеется, новую стадию отношений со всей здешней действительностью.

Раздвигались и углублялись возможности повседневных идейно-творческих соприкосновений и взаимодействий с художественной культурой Советской страны. Из восприимчивого наблюдателя и отзывчивого свидетеля событий или объекта литературных переводов и зрелищных постановок Брехт так или иначе обращался теперь в участника происходившего здесь литературно-художественного развития…

Кирпичи кладут каменщики, но не забудем и о тех, кто подносил глину.

Как раз в те самые недели и дни, когда в Москве окончательно оттачивался проект новообразованного журнала, Грета вновь жила в СССР.

Сохранившаяся переписка не позволяет судить о степени ее причастности ко всему течению переговоров и решению Б. Брехта принять на себя обязанности соредактора. Впрямую касаются этого лишь несколько строк из письма М. Штеффин Б. Брехту от 24 марта 1936 года. Но они содержат, по существу, явный итог и краткое резюме уже состоявшегося обмена мнениями.

В перечне делового отчета Б. Брехту — «Ленфильм», «Волгафильм», «Мария», «Третьяков» и т. д.,где каждое подчеркнутое слово обозначает так или иначе особую тему и сферу отношений, в пункте «Мария» сообщается:

«Итак, в этом случае Мария называет тебя в составе редакции нового журнала, который, к сожалению, будет именоваться «Дас Ворт» («к сожалению» — с моей точки зрения)».

Какие предварительные условия, возможно, принятые теперь, выдвигал Брехт или же какие другие ныне преодоленные препятствия для обоюдного согласия остались позади — неизвестно.

Находившийся вдалеке Б. Брехт мог поручить своей поверенной М. Штеффин уточнить те или иные результаты обсуждений, завязанных с ним (только ли одним М. Е. Кольцовым?) во время пребывания в Москве еще весной 1935 года. Но почему в качестве лица, наделенного функциями посредника на ведение столь серьезных и решающих переговоров с московской стороны, названа в письме Мария Остен — тут дело было не только в ее личной близости к М. Е. Кольцову.

Ситуация проясняется из обильного фактического материала уже поминавшейся главы («Дас Ворт» — литературный журнал «народного фронта»), представленной в монографии «Немецкая эмиграция в СССР».

Для подготовки будущего журнала в Москве была создана специальная организационная комиссия из пяти активных немецких писателей-антифашистов, каждый из членов которой был наделен широкими полномочиями.

В комиссию входили Иоганнес Вехер, Вилли Бредель, Виланд Герцфельде, Мария Остен и Фриц Эрпенбекк.

Одной из самых сложных задач являлось собирание реальных живых сил немецкой антифашистской литературы, будущих авторов и сотрудников, изгнанных с родины и разбросанных теперь по всем странам и континентам мира — от Скандинавии, Франции, Голландии, Чехословакии, Швейцарии до Соединенных Штатов и Латинской Америки…

В таких обстоятельствах свое значение обретала и степень личной близости организаторов к тем или иным крупным мастерам немецкой литературной эмиграции, сотрудничество которых предполагалось в журнале.

Осуществлявшему широкий выпуск прогрессивной художественной литературы через издательство «Малик» Виланду Герцфельде и Марии Остен поручены были и прямые переговоры с возможными соиздателями журнала, кандидатуры которых, как уже сказано, менялись и подобраны были не сразу.

О роли Марии Остен читаем:

«Мария Остен… была для журнала «Дас Ворт» активной фигурой в различных областях — как автор и сотрудница редакции. О ее интенсивной деятельности во время подготовки к основанию журнала речь уже шла. Так, например, в апреле она послала Фейхтвангеру первоначальный проспект распределения материала по номерам. Летом 1936 года она ездила к Фейхтвангеру во Францию…» («Exil in der UdSSR», S. 200.)

Так что ответ, устно переданный Бертольту Брехту через М. Штеффин в конце марта 1936 года, лишь новый пример все той же организаторской активности Марии Остен.

Если же принять во внимание имеющиеся в переписке М. Штеффин с Б. Брехтом тех месяцев упоминания о ее деловых визитах к М. Е. Кольцову (например, в связи с приглашением в СССР немецкого художника Георга Гросса) или непринужденных встречах в домашней обстановке, то вырисовываться начинает и ее собственная возможная роль в данном случае, отнюдь не бесстрастного вестового.

История почти трехлетнего сотрудничества Б. Брехта в качестве автора и соиздателя московского журнала «Дас Ворт» передана в монографии «Немецкая эмиграция в СССР».

Если ограничиться лишь простым перечнем проделанного им в сложной обстановке второй половины 30-х годов, то и тогда это покажется вкладом не только в немецкую литературу, но и в интернациональные взаимосвязи передовых художественных культур.

В Москве были приняты и реализованы некоторые важные редакционные нововведения, предложенные Б. Брехтом и Л. Фейхтвангером (в результате их двукратных встреч и совместных обсуждений).

По их инициативе в Париже с учетом здешней особо накаленной политической атмосферы заработала «промежуточная редакция» журнала (в 1938 году ее возглавляли М. Остен и В. Бредель). Объем каждого московского номера был увеличен на три печатных листа.