Оружие особого рода

4. Танковые армии и общевойсковые армии второго эшелона ввести после прорыва обороны противника для развития успеха на направлении главного удара.

5. На левом крыле фронта перейти к жесткой обороне, обратив особое внимание на бреславльское направление.

6. Установить 15.1У.45 следующую разграничительную линию с Первым Белорусским фронтом: до Унруштадт - прежняя и далее - озеро Эннсдорфер-Зее, Гросс-Гастрозе, Люббен...

7. Начало операции - согласно полученным Вами лично указаниям".

Когда Иван Степанович зачитал документ, мы удивленно переглянулись. Нам непонятен был его оптимизм. Содержание директивы свидетельствовало о том, что войска 1-го Украинского фронта не будут участвовать в непосредственном взятии Берлина.

- Что, дорогие друзья-товарищи, приумолкли? - с шутливой бодростью воскликнул Иван Степанович. - Радоваться и гордиться надо, что нам тоже предоставлено почетное право штурмовать столицу фашистской Германии.

- В директиве об этом ничего не говорится, - заметил кто-то из нас.

- Вы, наверное, не очень внимательно изучили содержание документа, сказал Иван Степанович и снова неторопливо и отчетливо зачитал шестой пункт директивы Ставки, который завершался необычным для оперативных документов многоточием. Конев пояснил, как оно возникло и какое немаловажное значение имеет для нас. При рассмотрении плана Берлинской операции Верховный Главнокомандующий взял карандаш и сильно прочертил на карте линию до города Люббен, расположенного в 60-70 километрах к юго-востоку от столицы Германии. Здесь И. В. Сталин оборвал ее, а продолжение разгранлинии, предложенное Генштабом, решительно зачеркнул и заштриховал. Не отменяя фактически прежнего решения, Верховный вместе с тем открывал войскам 1-го Украинского фронта простор для маневра и проявления инициативы, предоставив нам возможность ворваться в Берлин с юга.

Уточнение, сделанное Верховным Главнокомандующим, нашло свое отражение и в директиве Военного совета 1-го Украинского фронта от 8 апреля 1945 года. В этом документе указывалось: "...иметь в виду частью сил правого крыла фронта содействовать войскам 1-го Белорусского фронта в овладении городом Берлин"{112}. Наша директива была утверждена Ставкой, назначившей наступление на 16 апреля 1945 года.

Для подготовки новой, необычайно ответственной операции времени оставалось очень мало - не более двух недель. Она, кроме всего прочего, требовала неизмеримо больше материальных средств, чем прежние. По сравнению с Висло-Одерской и Львовско-Сандомирской операциями наши потребности в автобензине возросли на 30 процентов, а в дизельном топливе - на 27 процентов. Резко увеличилась заявка на боеприпасы, продовольствие, медикаменты.

Когда Маршал Советского Союза И. С. Конев вернулся из Москвы с директивой Ставки, Военный совет фронта заслушал доклад заместителя командующего по тылу генерала Н. П. Анисимова о материальном обеспечении войск. Нас интересовала и степень готовности к операции дорог, автомобильного и железнодорожного транспорта.

В конце марта и в начале апреля 1945 года интендантское управление фронта, возглавляемое генерал-майором Г. А. Лелюком, быстро организовало замену зимнего обмундирования на летнее, переобув и переодев более миллиона человек. Эта нелегкая задача была успешно решена при активном участии интендантов армий. Планом материально-технического обеспечения Берлинской операции предусматривалось максимальное приближение к войскам фронтовых и армейских тыловых учреждений, складов, баз и госпиталей. Если в начале Великой Отечественной войны, когда превосходящие силы врага рвались в глубь нашей страны, мы вынуждены были держать многие тыловые учреждения на значительном удалении от линии фронта, то теперь армейские полевые базы находились в 15-30 километрах, а первый эшелон госпиталей - в 10-15 километрах от переднего края. Это объяснялось не только мобильностью тыловых органов, но и общей благоприятной для нас обстановкой.

В предвидении Берлинской операции железнодорожные войска фронта, возглавляемые крупным специалистом и талантливым организатором генералом П. А. Кабановым, трудились поистине героически, стремясь ввести в строй сильно разрушенные гитлеровцами коммуникации. Но темпы восстановления железных дорог никак не поспевали за стремительными темпами зимнего наступления наших войск. Только в ходе Висло-Одерской операции фронт продвинулся в глубину до 500-600 километров, Нижне-Силезская наступательная операция еще более приблизила нас к Берлину. Заметным продвижением советских войск на запад была отмечена и Верхне-Силезская операция.

В результате станции снабжения оказались на значительном удалении от передовых частей, главная тяжесть военных перевозок легла на автомобильный транспорт. Ставка сразу же усилила фронт авточастями. Это позволило скрытно и быстро перебросить на берлинское направление 30 дивизий и 2 отдельных полка, перевезти более 915 тысяч тонн различных грузов.

Чтобы читатель представил себе, как возрастал объем автомобильных перевозок, напомню, что в Киевской наступательной операции автотранспорт фронта смог перевезти 274 тысячи тонн различных грузов, в Висло-Одерской уже 827 тысяч тонн, а в Берлинской операции - до 915 тысяч тонн. Автомобильный транспорт, как наиболее маневренный, все более широко применялся для переброски войск и техники. Вот почему потребность фронта в автобензине в Берлинской операции (по сравнению с Висло-Одерской) увеличилась более чем на 27 процентов.

В дни подготовки к решающему наступлению на столицу фашистской Германии органам тыла требовалось выполнить огромный объем работ по обеспечению войск. Учитывая это, политуправление фронта в марте 1945 года провело совещание политработников тыловых учреждений. Был заслушан доклад начальника политотдела тыла 1-го Украинского фронта полковника А. А. Шлихтера. Затем выступили заместитель начальника санитарного управления по политчасти майор Гладышев, начальник политотдела 16-й автобригады майор Волченков, начальник политотдела 2-й фронтовой трофейной бригады майор Семушкин, начальники политотделов военно-автомобильных дорог тов. Шелудько, Пожарицкий, Юлдашбаев, Шестопалов и другие.

Участники совещания говорили о ратном и трудовом героизме водителей, ремонтников, медиков, о наших скромных труженицах, работавших в полевых хлебопекарнях, банно-прачечных отрядах, на складах и базах, в мастерских и столовых, в походных магазинах и подвижных ларьках.

Выступавшие обменялись опытом партийно-политической работы в тыловых учреждениях и частях, самокритично вскрывали недостатки, мешавшие бесперебойному материальному обеспечению войск, вносили конкретные деловые предложения.

Совещание сыграло важную роль, и партийно-политическая работа, несомненно, помогла органам тыла успешнее выполнить поставленные перед ними задачи. К началу Берлинской операции в войсках 1-го Украинского фронта были созданы необходимые материальные запасы. Мы имели, например, по 6,5 заправки авиационного бензина на каждый самолет. А в строю в то время находилось 1956 исправных и готовых к действию боевых машин. Войска и тылы располагали 4,7 заправки автобензина на каждый автомобиль, имели по 5 заправок дизельного топлива. Были созданы запасы продовольствия и фуража в количестве 50 сутодач.

Только автотранспорт фронта подал в войска первой линии более полутора миллиардов снарядов и мин. В результате мы имели по 2,7 боекомплекта на каждое 122-мм орудие, по 1,85 боекомплекта на 76-100-мм орудия, по 2,95 боекомплекта на 152-203-мм орудия. Двумя боекомплектами располагал каждый минометный расчет{113}.

Так были обеспечены боеприпасами расчеты 13 570 орудий, реактивных установок и минометов от 82-мм калибра и выше.

В начале апреля 1945 года на вооружении войск 1-го Украинского фронта находилось также 1388 танков, 667 самоходно-артиллерийских установок и много другой боевой техники. Но главной нашей силой были, конечно, люди, в совершенстве овладевшие оружием. Вот почему командиры и политорганы, партийные и комсомольские организации так заботились о политическом и воинском воспитании солдат, сержантов и офицеров. Они сплачивали личный состав частей и соединений вокруг Коммунистической партии, мобилизовывали армейские массы на полный разгром фашизма.