Звать меня Кузнецов. Я один
Звать меня Кузнецов. Я один читать книгу онлайн
Эта книга посвящена памяти большого русского поэта Юрия Поликарповича Кузнецова (1941—2003).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Когда звучит имя Юрия Кузнецова, мне слышится музыка Вагнера, Скрябина, Прокофьева, Свиридова — это тот звук, который он нам оставил вместе с удивительной поэтикой, былинной поэтикой, вернувшейся к нам, поэтикой построения современного мифа… И в то же время поэтикой библейского масштаба. Он был в масштабе своего исторического времени…
Владимир Костров 2003 год.
<b>Костров Владимир Андреевич</b> (р. 1935) — поэт очень скромного дарования, но рано научившийся входить в нужные «обоймы» и быть всегда на виду.Вспоминаю середину 1960-х годов. В Краснодаре тогда появились очень интересные, перспективные ребята Юрий Кузнецов и Валерий Горский. Да, были и другие ребята, которые подавали надежды, но, к сожалению, не все смогли себя реализовать. А вот Кузнецов уже тогда выделялся. Я, когда познакомился с первыми его стихами, сразу почувствовал: появляется великий поэт. И вдруг он с Кубани исчез, поступил в Литературный институт, да так и остался в Москве.
Исхак Машбаш
(«Литературная Россия», 2003, 11 апреля).
<b>Машбаш Исхак Шумафович</b> (р. 1931) — адыгейский писатель. Он всю жизнь стремился к лидерству, встать вровень с Кайсыном Кулиевым и Давидом Кугультиновым, а оказался заурядным интриганом, который в читающей России никому не интересен.
Весной 2003 года Машбаш и Юрий Кузнецов оказались вместе в Нальчике. Появилась возможность организовать диалог двух писателей.Кожиновская проницательная практичность, прозаическая пристальность его очков неприятно процедила и оклассичила многие стихи Юрия Кузнецова: сковывала и вроде приостанавливала крылатость и высоту поэта, приземлила его слово и страсти, отравила бесцветьем. А Юрий Кузнецов — знаменитый поэт <…> И Юрий Кузнецов — молодец. В партию вступил с моей рекомендацией, а переводами занялся один. Много перевёл. Даже за «Библию» зацепился, переклал на современный язык Иисуса Христа. Но Вадиму Валериановичу Кожинову дюжины и дюжины стихотворений преподнёс. Ишь, суровый и независимый какой: классик — классик, орла по размаху крыльев видать. Не жадничает — на посвящениях Иисусу Христу и Вадиму Кожинову?..
Валентин Сорокин
(«Московский литератор», 2003, № 1).
<b>Сорокин Валентин Васильевич</b> (р. 1936) — поэт. В 70-е годы он был главным редактором московского издательства «Современник». Возглавлявший тогда это издательство Юрий Прокушев всерьёз заявлял, будто «Валентин Сорокин — поэт, равный Некрасову, Блоку, Есенину!» Другой коллега Сорокина по «Современнику» — Александр Байгушев утверждал, что его соратник якобы был культовым поэтом «русских клубов» и что его стихи наизусть знал один из руководителей страны — Константин Черненко. Но, кроме пафоса, у Сорокина никогда ничего не было. Он так и остался всего лишь посредственным сочинителем, который до невозможности заиграл патриотическую тему, напрочь лишив её каких-либо идей.…Наш современник, замечательный русский поэт Юрий Кузнецов — замечательный, Царство ему Небесное! — тоже потерпел поражение, когда написал три поэмы: «Детство Христа», «Юность Христа» и «Путь Христа». Там он в своей политической гордыне писал очень по-советски. Так нельзя.
Владимир Крупин
(Из интервью, данного главному редактору газеты «Православный Санкт-Петербург» Александру Ракову, 2004 год).
<b>Крупин Владимир Николаевич</b> (р. 1941) — писатель. Когда-то Юрий Селезнёв назвал его надеждой русской литературы. Это не помешало писателю через какое-то время предать критика. Зато потом Крупин стал всех учить вере. Такие настали времена.У него была мечта: заново перевести «Илиаду» и «Одиссею». Собственно, к ним уже и в XIX веке не подходила тогдашняя «стихов пленительная сладость» и ложно-велеречивые эллинизмы и славянизмы (не Кузнецова слова, но его мнение). Согласен: русский перевод Гомера — он в стране мощных былин и песен, но после Малахова кургана, после обороны Сталинграда и скитаний Григория Мелехова и Андрея Соколова был обязан появиться заново. Он мог оказаться не просто ближе к грандиозному подлиннику, чем получалось у Жуковского и Гнедича, во времена задумчивых князь Андреев. Он мог стать и лучше подлинника. Но — не повезло богатырю русского слова, что был таким родным особенно стану воинов. Не хватило времени и на новый перевод «Лесного царя» Гёте (он у нас сейчас даже в классической версии несколько колченогий). Я обещал Кузнецову подстрочник, но исполнить не успел.
Сергей Небольсин
(«Наш современник», 2004, № 11).
<b>Небольсин Сергей Андреевич</b> (р. 1940) — литературовед. Практически вся его научная жизнь связана с Институтом мировой литературы им. А. М. Горького. С Юрием Кузнецовым он впервые познакомился летом 1991 года, совершая вместе с бригадой журнала «Наш современник» рабочую поездку по частям Дальневосточного военного округа и Тихоокеанского флота. Впоследствии учёный посвятил поэту несколько статей.В конце ноября 1990 года Юрий Поликарпович приезжает ко мне в гости: он задумал купить дачу и просит меня подобрать на Ярославщине домик. Я нахожу где-то в Некрасовском районе домушку, подходящую по цене, он приезжает, смотрит… а потом категорично говорит о требующей ремонта избе:
— Нет, не подниму!
Ночует в этот день он у меня дома; это — первый и последний его визит ко мне. Меня поражает его вид: он сильно похудел и уже не так могуч, как прежде.
Пить он, однако, не бросает — и мы пьём и у меня дома, и в электричке, по пути в райцентр… помню, что в вагоне мне становится плохо и я долго стою в холодном тамбуре, приходя в себя; он же тем временем читает мою новую книжку, изданную, по новой моде, за свой счёт. Когда я возвращаюсь, он признаётся, что над одним стихотворением даже всплакнул — и я с тех пор, читая или показывая кому-то свои «Ладони», не устаю хвастливо повторять: «Над этим стихотворением плакал Юрий Кузнецов!»
Евгений Чеканов
(Из воспоминаний о поэте «Мы жили во тьме при мерцающих звёздах: Встречи с Юрием Кузнецовым», журнал «Русский путь на рубеже веков», 2004, № 2).
<b>Чеканов Евгений Феликсович</b> (р. 1955) — поэт. В 1979 году он окончил Ярославский университет. Его первые стихи в своё время попали к Юрию Кузнецову. Поэт кое-что даже отобрал у Чеканова для альманаха «День поэзии. 83». Интересно, что в целом этот альманах потом разгромила в «Правде» Юлия Друнина. Но зато Друнина отметила подборку Чеканова, назвав строки молодого автора «необходимыми, как патроны винтовке».
Позже Кузнецов написал короткое предисловие к одной из книг Чеканова.Юрий Поликарпович Кузнецов — самая яркая классическая звезда русской поэзии века минувшего и века нынешнего. Мастер символов и космической тьмы, глашатай мифов и русского национального духа, в стихах которого жест — шедевр, фраза — афоризм, пауза — золото, слово — музыка.
Поэзия Кузнецова — это зрячий посох классической лиры, который будит таинственные родники, спящие в душах людей ушедших времён и сегодняшних дней.
Кузнецов — поэт в высшем, в божественном понимании таланта поэта.
«Гений, — сказал Расул Гамзатов, — это человек, который каждый день разговаривает с Богом».
